Евгений Сухов - Слово Варяга
— Значит, это и есть тот самый серийный убийца, которого мы так долго разыскивали?
Чертанов не спрашивал, скорее отвечал на собственный вопрос.
— Похоже на то… Но я всего лишь врач и могу предположить, кто мог быть серийным убийцей. Выводы делать вам.
— Вот оно как… Где-то я даже догадывался об этом журналисте. Слишком глубоко он влезал в тему. Ему было известно о таких вещах, о которых знать журналисту было просто не положено. Теперь мне ясно, что он был связан с Антоном. Тот просто снабжал его полезной информацией. — Чертанов бессильно взмахнул руками: — Господи! Как же я был наивен!
— Вы собираетесь вызывать милицию? — спросил Шатров.
— Я сам милиция… Но кто же его убил?
Чертанов осветил углы помещения. Полы были старыми, потемневшими от времени. Срубленные из дубовых досок, они были пригнаны настолько плотно, что между ними невозможно было просунуть даже бритвенное лезвие. Они хранили память о коленях и лбах многих тысяч молящихся.
А это что такое?
В углу помещения виднелась узкая дверь. Через небольшой проем робко заглядывал мерцающий свет. Надламываясь о порог, он длинной тенью ложился на пол. Чертанов вошел и осмотрелся. Помещение крохотное, что-то вроде кладовки. На вешалке висел пиджак, брюки. Ага! Здесь «дьявол» переодевался в свой шутовской наряд.
Чертанов осмотрел пиджак и брюки. Ровным счетом ничего! Оно и неудивительно, глупо было бы надеяться, что этот человек оставит в вещах свой паспорт. Подошел Шатров. Его лицо в мерцающем свете выглядело состарившимся. И вновь Чертанов не сумел отделаться от ощущения, что Дмитрий Степанович что-то от него скрывает.
Вышли на улицу. Свежо. Оно и понятно, как-никак ночь на дворе! Днем стояла раскаленная духота. Нечто подобное предвидится в наступающем дне. А потому набежавший ветер был особенно приятен и щекотал прохладой разгоряченную кожу.
— Вы что-нибудь нашли? — спросил Шатров, повернувшись к Чертанову.
Лицо его вдруг сделалось отстраненным, словно он думал о чем-то совершенно постороннем. Вновь в душе Чертанова шевельнулось подозрение, что Шатров ему что-то недоговаривает. Но тут же лицо Шатрова вновь стало сосредоточенно-заинтересованным.
— Ничего, — вздохнул Чертанов.
Лицо Шатрова как-то размякло, словно с его души спал груз. Возможно, так оно и было.
* * *Полковник Крылов прямо-таки светился довольством.
— Главное, что маньяка больше нет. Кто его уделал, тому надо еще спасибо сказать, а не разыскивать его как убийцу. Но как ты догадался, что он может быть именно там?
— Даже сам не знаю, — честно признался Михаил. — Просто вспомнил, что видел где-то пентаграмму. Но где? А потом вдруг прямо осенило как-то. Да это же храм Благовещения! Ну, и сразу туда!
— Это называется интуицией. Тут тобой уже Машковский интересовался. Спросил, давно ли ты в майорах ходишь? Ну, я рассказал все как есть, — довольно сообщил Геннадий Васильевич. — Так что готовься к повышению.
— Спасибо, товарищ полковник!
— Да чего уж там! — весело отмахнулся Крылов. — Мне много не надо, стакан нальешь, да и хватит. Хе-хе! А все-таки жалко, что не удалось с этим маньяком поговорить. Хотелось бы услышать ответы на некоторые вопросы.
— Мне тоже очень жаль, товарищ полковник, — согласился Чертанов.
— Что-то ты сегодня какой-то не такой, — подозрительно всмотрелся Геннадий Васильевич в Чертанова. — Ведь такое дело раскрыл! Впереди у тебя блестящая перспектива, новые интересные дела, почет, уважение начальства. Я бы на твоем месте прыгал бы до потолка, а ты какой-то квелый!
Михаил невольно улыбнулся, представив, как круглый полковник будет подскакивать до потолка. Забавная получалась картина.
— Просто я устал.
— Я тебя прекрасно понимаю, — сочувственно сказал Крылов. — Ты неплохо поработал. Сделаем вот что, я тебе дам дней пять отдыха. Приди немного в себя, восстанови как следует силы, погусарь, что ли… Ты это умеешь. До посинения занимайся любовью… Хе-хе-хе! По собственному опыту знаю, что помогает. А то, чем черт не шутит, почитай какую-нибудь книгу. В общем, развейся! А потом с новыми силами за работу. И главное, не отчаивайся. Преступников на твой век еще хватит. А теперь иди. Встретимся через неделю.
Глава 21
Великий Магистр подошел к окну и посмотрел вниз. С высоты шестого этажа хорошо была видна площадь Юности, одно из примечательных мест Зеленограда. Заложив руки за спину, Магистр с минуту полюбовался высокими елями, украшавшими площадь, и отошел в глубину комнаты.
Он подошел к зеркалу и окинул себя критическим взглядом. В его облике не было ничего злодейского — правильный овал лица, гладко выбритый подбородок. С такой внешностью можно заседать в парламенте и говорить с трибуны умные слова. А ослепительно белый халат скрывал некоторые недостатки фигуры. Великий Магистр поправил красный галстук и уверенным шагом вошел в лабораторию.
Был у него и другой белый халат, любимый, но в прошлом году его порвала одна дерзкая девчонка. Он ввел ее в транс, все должно было произойти как обычно, но в последний момент она очнулась и вырвала из халата клок материи. Великий Магистр зарыл ее на Дмитровском шоссе. Кажется, она была дочерью какого-то вора. Что, впрочем, и неважно!
В лаборатории сидел мужчина лет двадцати пяти. Очень благодарный материал. Попади такой к нему лет десять назад, то из него мог бы получиться толк. Впрочем, и сейчас еще не поздно. Великий Магистр невольно улыбнулся своим мыслям. В ответ молодой человек белозубо оскалился.
Великий Магистр полистал его личное дело и удовлетворенно хмыкнул. На электроэнцефалографии альфа-волны регистрировались на низких частотах, около восьми в секунду, при норме от десяти до двенадцати. Именно такие люди склонны к правонарушениям, а к тридцати годам у них, как правило, складывается очень пестрая уголовная биография. Еще один плюс заключался в том, что, кроме шаткой психики, они чрезвычайно восприимчивы и легко поддаются внушению. Именно таким был Антон. Правда, оказавшись в Бутырской тюрьме, он должен был понемногу уходить из-под его влияния. Неизвестно, как бы повернулось дело в конечном итоге, если бы он не сумел переправить ему код — корону с молниями, — которая запустила гипнотическую установку.
— Братья любят тебя, — тихо сказал Великий Магистр, уставившись точно в переносицу молодого человека.
Тот смущенно ответил:
— Я это знаю.
— Почему же ты тогда не дорожишь любовью своих братьев? — не то укорил, не то спросил Великий Магистр.
— Я их тоже люблю.
— Это всего лишь слова, и ничего более, — заметил Магистр, подняв палец. — Любой поступок подкрепляется праведными делами. Разве ты этого не знаешь?
— Конечно, знаю, учитель, — сказал молодой человек. — Но мне казалось, что я не однажды уже доказал им свою любовь.
— Каким же образом? — простодушно поинтересовался Великий Магистр.
— Я отдал братьям все свои накопления, — напомнил испытуемый.
Великий Магистр отрицательно покачал головой:
— Вижу, что мы не до конца понимаем друг друга. Ты вспомни, как братья и сестры встретили тебя…
— Я помню…
— Обласкали, утешили, выслушали. Ты даже нашел среди них себе подругу. Кажется, вы счастливы?
Губы парня разошлись в улыбке. Ни в его жестах, ни в манере говорить не было заметно агрессивности. А ведь его сложный характер должен был проявиться хотя бы в мелочах. Неужели данные всех тестов не более чем занимательная игра? Судя по тому, что Магистр успел узнать о нем, этот человек не способен к привязчивости, а тем более к любви. А стоило только назвать ему предмет его обожания, как его глаза полыхнули самой настоящей радостью.
— Да, по-настоящему.
— Вот видишь! Ты, наверное, хочешь, чтобы вы прожили долгую жизнь в счастье и богатстве?
— Да.
— Не надо смущаться. В этом нет ничего странного, — мягко сказал Великий Магистр. — Это обычное человеческое стремление. Каждый из нас хочет для себя лучшей доли. Братья тебе помогут, они сделают так, что ты будешь действительно по-настоящему богат. У нас имеются для этого возможности. Но для этого ты должен убедить всех нас, что любишь нас по-настоящему, что ничего не разделяет нас, что ты не привязан материальными благами к греховному миру, из которого явился к нам.
— Но ведь я уже все отдал вам! — в отчаянии воскликнул испытуемый, слегка приподнимаясь на стуле. — У меня больше ничего нет!
— Ты говоришь неправду. У тебя есть красивая машина… «Мерседес» последней модели. Почему бы тебе не пожертвовать ее обществу? — вкрадчиво спросил учитель. — Вот тогда мы действительно поверим в твою искренность и в то, что ты любишь своих братьев.
