Сергей Москвин - Профи из «Вымпела»
Покупателей оказалось пятеро: две неопределенного возраста неряшливо одетые женщины, смазливая девчонка в короткой джинсовой юбке и шлепанцах на босу ногу, хозяин мотоцикла со шлемом в руке и мужик лет тридцати пяти в темно-зеленой футболке и черных брюках, с барсеткой. Судя по всему, он и был шофером грузовика. Стоя у прилавка, он рассчитывался с продавщицей, крашеной коровой, которая, несмотря на свою расплывшуюся фигуру и обвисший зад, пыталась заигрывать с ним. Оценив внешность продавщицы, шофер лишь хмыкнул в ответ, забрал с прилавка купленную пачку сигарет и пластиковую бутылку минеральной воды и направился к выходу. Пробежав взглядом по полкам и изобразив на лице удрученное разочарование, Гамид вышел следом за ним.
Шофер уже успел открыть водительскую дверцу и собирался запрыгнуть в кабину. Гамид подошел сзади и негромко окликнул его:
– Подбрось до трассы. Стольник плачу.
– Стольник?! – Обернувшийся водила недоверчиво покачал головой. Очевидно, названная сумма значительно превышала местные расценки. Но шофер, как и все русаки, оказался жадным и, согласно кивнув головой, сказал: – Что ж, поехали.
Гамид не заставил себя ждать: обежал вокруг машины и проворно забрался в кабину.
Водила запустил двигатель, долго возился с рычагом переключения передач, но наконец воткнул первую и вырулил с площадки перед магазином. Грузовик проехал мимо станционных сараев и уже знакомой Гамиду посадочной платформы, свернул на гравийку и, грохоча железным кузовом, запрыгал по ухабам. Перед машиной дорога была пуста. Гамид наклонился вперед и заглянул в боковое зеркало заднего вида, но не увидел позади ничего, кроме клубов поднятой пыли. Крутящий баранку шофер с любопытством наблюдал за ним.
– Далеко до трассы? – поинтересовался Гамид, чтобы хоть что-то спросить.
– Пятнадцать кэмэ, – усмехнулся тот и уже сам спросил: – А ты сам-то откуда?
– Из Нижнего.
– Тогда понятно, – многозначительно покивал головой шофер.
Своими многозначительными кивками и въедливыми вопросами он уже начал надоедать. Гамид решил, что пора заткнуть ему рот, и, повернувшись налево, взволнованно воскликнул:
– Смотри! Что это?!
– Где? – Шофер тоже повернул башку налево.
Как только он отвернулся, Гамид выхватил из правого кармана пистолет и, вместо ответа на вопрос шофера, ткнул его стволом в бок, как раз напротив почки, и надавил спусковой крючок.
Бах! – резко ударил по ушам раздавшийся выстрел.
Еще на зоне из разговоров зэков Гамид узнал, что ножевой удар в почку почти всегда вызывает мгновенную смерть. Сейчас у него не было ножа, но пистолет с успехом его заменил, полностью подтвердив слова зэков о мгновенной смерти. Водила выпустил руль и ткнулся лбом в боковое стекло. Гамид сейчас же перехватил руль и, дотянувшись ногой до педалей, остановил машину. Выглянув наружу и убедившись, что других машин на дороге нет, Гамид выволок из кабины труп шофера, перевалил его через борт и спихнул в кузов. Он решил, что так будет проще и быстрее, чем тащить тело через кювет, а затем прятать его в лесу или придорожных кустах.
Освободив водительское место, Гамид сейчас же уселся за руль и, достав из кармана рацию, связался с Али.
– На станции чисто. Правда, за мной увязался какой-то шофер. Пришлось его убрать. Зато теперь у меня есть машина. Я проеду вперед и осмотрю пути. В случае опасности дам знать. А вы врубайте дизель на максимум и гоните за мной.
– Ясно, Гамид. Все сделаем, – отозвался Али.
Гамид усмехнулся: конечно, сделаете. Потому что только и способны исполнять чужие приказы. Но именно это от вас и требуется.
* * *Остановившись за спиной оператора камер наблюдения, майор Макарский хмуро уставился на экран монитора, где был виден соседний путь, на который медленно вползал пассажирский состав. Везущий состав локомотив проплыл по экрану и исчез за краем изображения. Следом за ним потянулись вагоны: первый, второй, третий... Когда перед объективом видеокамеры появился пятый вагон, состав остановился. Макарский судорожно сглотнул и перевел взгляд на другой монитор. Картинка на нем мало отличалась от предыдущей. Такой же состав, только прибывший двадцать минут назад, и еще толпа пассажиров, вышедших из душных вагонов на воздух, чтобы проветриться – около двух десятков мужчин и женщин, расхаживающих возле спецпоезда с двумя термоядерными боеголовками! Макарский раздраженно замотал головой. До сегодняшнего дня ни он и никто из его коллег даже предположить не могли, что такое возможно. Какая-то явно направляющаяся на отдых молодая женщина в джинсовых шортах и светлом топике, не подозревая о ведущемся наблюдении, остановилась прямо напротив видеокамеры и стала вытирать слезы своей оступившейся и разбившей колено шестилетней дочери. Столь обыденная сцена, происходящая всего в нескольких метрах от вагона с ядерными боеприпасами, выглядела настоящей насмешкой над всем комплексом мер безопасности во время спецперевозок, строгое соблюдение которых контрразведчик считал своей главной задачей. Нахмурившись еще сильнее, Макарский оставил оператора и направился на узел связи.
* * *В то время, когда Макарский ждал соединения с начальником военной контрразведки, командир штурмовой группы «Вымпела» майор Овчинников в полевой бинокль рассматривал преследуемый поезд. Захваченный террористами товарный поезд, состоящий из одних железнодорожных цистерн, ассоциировался у него с огромной хищной змеей, атакующей свою жертву. Он и был такой змеей. А ее жертвами могли стать тысячи мирных людей, даже не подозревающих о нависшей над ними смертельной опасности. Могли, но не станут. Потому что опытные змееловы уже установили на пути змеи надежную ловушку. И ринувшаяся в атаку механическая змея несется прямо в капкан, из которого уже не выберется. Правда, она не стала менее опасной и у нее достаточно яда, чтобы убить вступивших с ней в схватку охотников.
Не отрывая от глаз бинокля, Овчинников обратился к управляющему тепловозом машинисту:
– Какая у них сейчас скорость?
– На всю сотню несутся, – буркнул в ответ машинист и спросил: – Подойти ближе?
Овчинников опустил бинокль и, взглянув на экран пульта управления, где на обозначенной желтым цветом линии железнодорожной магистрали пульсировала красная светящаяся точка, указывающая нынешнее положение локомотива, ответил:
– Рано. Рубеж атаки через пять километров.
Машинист понимающе кивнул. А Овчинников взял в руки микрофон переносной армейской рации, поставленной за неимением места прямо на пульт управления локомотивом, и нажал клавишу передачи:
– Лиман! Я Шхуна, прошли пятикилометровую отметку!
– Шхуна! Вас понял. Готовность номер один! – донесся из динамика голос генерала Углова.
Все находящиеся в кабине вымпеловцы услышали его слова. Тем не менее Овчинников повторил:
– Готовность номер один!
И, подавая пример подчиненным, слегка оттянул затвор висящего у него на груди автомата, проверив наличие патрона в патроннике. Вслед за своим командиром бойцы, уже сменившие форму железнодорожников на привычные им десантные комбинезоны, последний раз проверили оружие: короткие автоматы «вал» с массивными за счет интегрированных глушителей стволами, бесшумные пистолеты «ПСС» во вшитых в разгрузочные жилеты кобурах и светошумовые гранаты «заря» в нагрудных карманах боевой разгрузки.
Через минуту раздался сигнал вызова, и Овчинников вновь схватил в руки микрофон рации:
– Шхуна на связи!
– Контактная сеть отключена. Действуйте, – раздался в ответ долгожданный приказ командира «Вымпела».
Овчинников едва заметно улыбнулся: началось. И, повернувшись к управляющему тепловозом машинисту, негромко сказал:
– Вот теперь пора.
* * *Ильяс понимал, что остался один, но был намерен выполнить полученный от Гамида приказ до конца. Он уже разогнал поезд до ста километров в час. Теперь доведет его до следующей станции – Гамид сказал: хотя бы до следующей станции – и спрыгнет. А неуправляемый состав сойдет с рельсов – лучше, если это случится прямо на станции. Бензин в цистернах взорвется. Возникнет огромный пожар. Но он в этот момент будет уже далеко.
Представив объятую пламенем станцию, залитый горящим бензином перрон и мечущихся в огне людей, Ильяс покосился на привязанного к поручню приборной панели помощника машиниста:
– Что, русский, чувствуешь свою смерть?
Пленник не ответил.
Ильяс оскалился:
– Конечно, чувствуешь. Все чувствуют. Я знаю, видел. Когда вашим солдатам башки отрубал. Вот этой самой рукой.
Головы пленным солдатам отрубал одноглазый Султан по прозвищу Клюв. Ильяс только присутствовал при этом. Ложь должна была запугать помощника машиниста, заставить его умолять о пощаде. Но пленник вновь промолчал. Его упорное молчание взбесило Ильяса. Подскочив к парню, он ударил его по лицу:
