Иван Стрельцов - Достанем врага везде!
Двойной капкан
— Черт бы вас всех побрал, — недовольно бурчал Богдан Малюта, выезжая за ворота учебной базы. На дворе стояла глубокая ночь, в черном небе поблескивали звезды, будто перемигиваясь между собой, воздух был наполнен густым ароматом сухих трав и трелями сверчка. Самое благодатное время, чтобы пропустить стаканчик-другой холодного пива и завалиться спать на открытой террасе, ожидая, когда утренний бриз ласково овеет лицо.
Из хмельных напитков полковник предпочитал пиво «Мицне» [34]: это, конечно, будет послабее водки или коньяка, но зато в голову ударяет прилично и наутро никаких последствий. Ведь завтра его ждет рабочий день, а с его должностью могут случиться всякие неожиданности, в том числе и неприятные…
Смыв под тугими струями воды степную пыль, Малюта набросил на влажные плечи короткий халат, который едва прикрывал его бедра, и, достав из холодильника запотевшую бутылку пива, вышел на террасу. Свернув пробку, он с наслаждением приложился к горлышку, жадно глотая прохладную, слегка сладковатую насыщенную жидкость. Бутылка опустела до того момента, как полковник приблизился к креслу, пришлось возвращаться за следующей.
Сейчас можно было не торопиться. Опустившись в скрипнувшее под его тяжестью кресло-качалку, он стал не спеша отхлебывать густое пиво. В такие минуты Богдан находился на самой вершине блаженства, думать ни о чем не хотелось…
Мощный зуммер телефонного звонка вырвал полковника из нирваны.
— Чтоб вам, собаки, пусто было, — выругался он, но тем не менее встал и поспешил в холл, где разрывался телефон.
— Малюта, слухаю, — неприязненно произнес Богдан, но уже через несколько секунд расслабленность и сонливость как рукой сняло. Полковник даже непроизвольно вытянулся во фронт. Звонили из посольства США, и это был не куратор. Некий мистер, не представившись, назвал пароль и заявил, что для него есть особое задание, после выполнения которого он сможет на «своей новой родине Канаде» прожить безбедно как минимум триста лет.
— Завтра утром жду вас на известной вам квартире в Киеве, — с ярко выраженным акцентом проговорил по-русски англосакс.
— Это невозможно, — попытался сопротивляться напору собеседника полковник, хотя в хмельной голове уже работал калькулятор, отсчитывающий сумму, которой ему могло хватить на триста лет.
— Time is money, — коротко и жестко произнес неизвестный работодатель. — Если для вас это невозможно, мы будем искать другого специалиста.
Триста лет безбедной жизни таяли как мираж в пустыне, как туман посреди океана. Этого Малюта допустить никак не мог.
— Не надо другого специалиста! — завопил он, в одно мгновение позабыв мову и перейдя на москальскую речь. — Я буду по известному адресу в девять утра.
— О’кей. Теперь я точно знаю, что с вами можно иметь бизнес. До скорой встречи, мистер Богдан. Бай-бай. — В трубке раздались короткие гудки.
«Полдела сделано», — лихорадочно размышлял про себя Малюта, быстро собираясь. Теперь следовало решить, как действовать дальше. По служебной инструкции он как начальник «особливого виддилу» учебной базы не мог ее покидать, не поставив в известность вышестоящее начальство. Сотрудничество с американскими спецслужбами не было запрещено, более того, поощрялось, но вот вопрос финансовой стороны был весьма щекотливым, а сумма, способная обеспечить триста лет безбедной жизни, виделась полковнику весьма и весьма внушительной. «За куда меньшие деньги вывозят в лес и заставляют копать могилу». В конце концов, инструкцию можно не нарушить, а как бы неправильно истолковать. Понять под вышестоящим начальством не генерала в Киеве, а начальника учебного центра, тем более что у Богдана на него была толстенная папка «шалостей». Всегда легче найти общий язык, когда имеешь компромат.
Сняв трубку телефона, полковник набрал номер начальника центра.
— Здорово, Олег Львович, мне нужно отъехать. Буду завтра вечером, если что — прикроешь.
— Само собой, — вяло ответил тот; Богдан даже через трубку учуял запах сивухи…
Для того чтобы попасть в Киев к означенному времени, следовало гнать машину. Ни дороги, ни тем более повышенной скорости Богдан Малюта не боялся, ему даже нравилось порой прокатиться с ветерком. Маршрут знал как свою комнату и мог его проехать, что называется, с закрытыми глазами. Выпитое пиво сняло нервное напряжение, а мысль о деньгах прибавляла куража.
Полковник не ехал, он летел, забыв элементарные правила осторожности. Подъезжая к Перекопскому перешейку, отделяющему полуостров Крым от материка, он вдруг заметил за собой подержанную иномарку. Машина висела «на хвосте» как привязанная; чувствовалось, что водитель за рулем не просто опытный мастер, и оторваться от него Богдану никак не удавалось. Он уже подумал о висящем под левым плечом «Форте» и тут с ужасом вспомнил, что стрелял из него лет пять назад, причем по классической схеме — три пробных, пять зачетных. Да и то не особо удачно.
«А если дело дойдет до перестрелки?» — в панике успел подумать полковник… Слишком занятый погоней, он не успел среагировать на стоявший у обочины грузовик «ГАЗ». Автомобиль неожиданно сдал назад, подставляя кузов, груженный щебнем, под удар несущегося внедорожника.
Малюта поздно заметил преграду. Он рванул руль влево, одновременно давя педаль тормоза. Джип пересек встречную полосу, выскочил на обочину, снеся несколько бетонных столбиков, и, слетев в кювет, несколько раз перевернулся.
Судьба и в этой ситуации была благосклонна к Богдану: отсутствие ремня безопасности на этот раз оказалось скорее плюсом, нежели минусом. Сила инерции выбросила водителя из салона через открытый люк на крыше. Удар о землю оказался сильным, но не смертельным; полковника оглушило, оказались сломанными несколько ребер и правая рука в двух местах. Шок от боли почти сразу вернул его в сознание.
Богдан приподнял голову и увидел бегущих от грузовика двух молодых людей, их лица ему даже показались знакомыми.
Один из них, высокий, смуглолицый, наклонившись над раненым, зло прошипел:
— Вот сука живучая. — Сунул руку в карман потертых джинсов и вытащил массивный кастет, увенчанный острыми шипами. Натянув его на пальцы, он с размаху хорошим боксерским ударом расколол Малюте череп — у того лишь нога дернулась в предсмертной агонии.
— Аут, — не сводя взгляда с растекающейся по земле бордовой жижи, констатировал второй налетчик, попыхивая сигаретой. Потом перевел взгляд с убитого на перевернутый джип — задранные кверху широкие колеса продолжали по инерции вертеться, из-под капота с утробным хлюпаньем вытекало топливо. Сделав глубокую затяжку, налетчик щелчком швырнул окурок в сторону внедорожника. Высокооктановый бензин вспыхнул, оранжевые языки пламени, как щупальца кальмара, поползли по обшивке автомобиля.
— Готово, — сунув в карман кастет, безразличным тоном проговорил долговязый.
— Пошли за расчетом, Нияз, — поторопил его напарник.
Двое смуглолицых парней не были ни дорожными разбойниками, ни даже киллерами: это были фрукты из другого сада, боевики из подпольной организации с мало кому говорящим названием «Шурма» [35]. Их цель заключалась в присоединении Крыма к будущей Турецкой империи. То, что произошло только что, было небезвозмездной помощью куратору.
Преследовавшая внедорожник иномарка оказалась светло-зеленой «Тойотой-Камри» с форсированным двигателем. За рулем «японки» сидел чернокожий гигант с приплюснутым боксерским носом, отчего и без того широкие ноздри казались неестественно большими.
— Держи, Камиль, — водитель «Тойоты» протянул долговязому толстый конверт из плотной прорезиненной бумаги. Если бы его мог слышать уже покойный Богдан, он был бы крайне удивлен. Это был тот самый голос с англосакским акцентом. — И смотрите, не болтайте.
— Я знаю, — непонятно чему улыбнулся Камиль. — Длинный язык жизнь укорачивает. Аллах акбар. — Повернувшись, он быстрым шагом направился к грузовику. Глядя ему вслед, чернокожий гигант растянул губы в улыбке:
— Теперь Джорджу будет трудно со мной рассчитаться…
Все складывалось как нельзя лучше. Несмотря на мелкие препятствия, они меньше чем за сутки добрались до Еревана. Охранная грамота, подписанная местным царьком, оказалась всеоткрывающим ключом. Полицейские, военные, едва заметив знакомый росчерк подписи, тут же превращались в дрессированных обезьян, готовых выполнить все, что ни прикажет податель сей индульгенции.
Раджу поражало такое раболепие, особенно когда все летит в тартарары и любому мало-мальски здравомыслящему человеку ясно, кто виноват в этой трагедии, обрушившейся на их государство, на их народ. Но заокеанские финансы, на которых стоял президент, напрочь отключали мозги тех, кто ему прислуживал.
