Ли Чайлд - Ценой собственной жизни
Джонсон кивнул.
– Умный шаг. Этот Боркен хочет, чтобы все происходящее транслировалось в прямом эфире. Господи, вы понимаете, что это означает? ООН в качестве третейского судьи и круглосуточное освещение по сети кабельного телевидения. Чтобы за этим наблюдал весь мир!
– Что же нам делать? – спросил Уэбстер.
Наступила тишина.
– Зачем эта фраза про воздушное пространство? – вдруг спросил Гарбер.
– Оригинальный текст несколько изменен, – согласился Уэбстер. – В 1776 году про воздушное пространство ничего не говорилось.
– Надо помнить про зенитные ракеты. Существует ли возможность отключить систему распознавания «свой – чужой»?
Снова наступила тишина. Послышался шум подъезжающей машины.
Хлопнули двери. Загремев ботинками по трапу, в кабину вошли Броган и Милошевич. С большими бумажными пакетами и пластиковыми стаканчиками в руках.
* * *Огромный поисково-спасательный «Чинук» без происшествий перелетел на север с авиабазы Петерсон в Колорадо до авиабазы Мальмстрим неподалеку от Грейт-Фолз, штат Монтана. Как только вертолет коснулся бетонки, к нему устремились заправщики. Экипаж отправился в столовую перекусить и выпить кофе. Вернулся через двадцать минут. Снова поднявшись в воздух, вертолет задумчиво покачался на месте, а затем неуклюже полетел на северо-запад.
Глава 38
– Мы до сих пор не получили никакого ответа, – сказал Фаулер. – И у нас возникают вопросы, почему.
Ричер молча пожал плечами. Они находились в доме командира. Стиви притащил Ричера напрямую через лес до Бастиона, затем Фаулер в сопровождении двух вооруженных бойцов притащил его назад. Воспользоваться гауптвахтой было нельзя. Там до сих пор находился Джозеф Рэй. Поэтому пришлось пройти в дом командира. Ричера усадили в кресло, и Фаулер наручником пристегнул ему запястье левой руки к подлокотнику. Охранники встали по обе стороны, настороженные, держа оружие наготове. Фаулер на время отлучился, чтобы вместе со Стиви и Боркеном принять участие в торжественной церемонии на плацу. Издалека донеслись восторженные крики, которыми была встречена декларация независимости. После этого наступила тишина. Через полтора часа Фаулер вернулся, один. Сев за стол Боркена, он закурил, а вооруженные охранники остались стоять.
– Мы час назад разослали нашу декларацию по факсу, – сказал Фаулер. – И до сих пор никакой реакции.
Поморщившись от запаха табачного дыма, Ричер посмотрел на развешанные на стене флажки. Коричнево-красные с белым, со зловещими черными символами.
– Ты можешь сказать, почему до сих пор мы не получили никакого ответа? – спросил Фаулер.
Ричер молча покачал головой.
– Знаешь, что я думаю? – продолжал Фаулер. – Линия связи перерезана. Телефонная компания пошла на сотрудничество с федеральным правительством. Нас предупредили, что это произойдет в половине восьмого утра. Судя по всему, это произошло раньше.
Ричер снова пожал плечами. Ничего не говоря.
– О таких вещах нас должны были бы предупредить. – Достав «глок», Фаулер поставил его рукояткой на стол и поводил дулом из стороны в сторону, словно военно-морское орудие. – Но не предупредили.
– Быть может, ваш дружок из Чикаго решил вас бросить, – предположил Ричер.
Фаулер покачал головой. «Глок» застыл, нацеленный Ричеру в грудь.
– Мы получали всю необходимую информацию. Нам известно, где находятся наши враги, сколько их, каковы их намерения. Но теперь, когда информация по-прежнему нам нужна, мы ее больше не получаем. Связь прервана.
Ричер молчал.
– Мы выясняем причины. Сейчас проверяют рацию.
Ричер продолжал молчать.
– Ты ничего не хочешь рассказать нам про рацию? – спросил Фаулер.
– Про какую рацию?
– Вчера она работала нормально. Сейчас она не работает, а ты где-то бродил всю ночь.
Нагнувшись, Фаулер выдвинул ящик стола, в котором Боркен хранил старый «кольт». Однако достал он оттуда не револьвер. А маленький черный передатчик.
– Это рация Джексона, – объяснил Фаулер. – Бедняге не терпелось показать нам, где она спрятана. Больше того, он умолял о том, чтобы мы разрешили ему показать тайник. Он кричал, плакал и молил. А потом сорвал ногти, выкапывая рацию из земли, – так ему не терпелось отдать ее нам. – Усмехнувшись, он осторожно убрал черную коробочку в карман. – Мы полагаем, достаточно будет включить ее, и мы попадем прямиком на федеральный сброд, лично на самых высоких шишек. На данной стадии надо общаться напрямую. Посмотреть, удастся ли убедить их восстановить телефонную линию.
– План просто жутко хороший, – заметил Ричер.
– Понимаешь, телефонная линия для нас очень важна. Жизненно важна. Весь мир должен узнать, что мы здесь делаем. Весь мир должен стать свидетелями. Здесь творится история. Ты ведь это понимаешь, так?
Ричер молча смотрел на стену.
– Тебе известно, что за нами следят видеокамеры? – продолжал Фаулер. – В небе постоянно находятся самолеты наблюдения. Сейчас, когда снова рассвело, федеральные псы могут видеть, чем мы занимаемся. Можем ли мы как-нибудь обратить это себе на пользу?
Ричер покачал головой.
– Только оставьте меня в покое.
– Разумеется, мы оставим тебя в покое, – усмехнулся Фаулер. – Кого будет волновать, что тебя прибьют гвоздями к дереву? Ты никчемный кусок дерьма, до тебя нет дела ни им, ни нам. Но вот Холли Джонсон – это дело другое. Я думаю, мы свяжемся с федеральными псами с помощью их же собственного передатчика и предложим посмотреть на то, что видят их самолеты-шпионы. Думаю, после того, как Холли отрежут правую грудь, телефонную линию восстановят.
Он загасил сигарету. Подался вперед. Заговорил зловещим тихим голосом:
– Мы настроены очень серьезно, Ричер. Ты сам видел, что мы сделали с Джексоном. То же самое мы можем сделать и с Холли. И с тобой. Нам необходимо иметь связь с внешним миром. Нам нужна эта телефонная линия. Поэтому нам нужен наш коротковолновый передатчик, чтобы выяснить, какого же черта с ней произошло. Все это нам очень нужно. Ты ведь это понимаешь, правда? Так что если тебе хочется избежать ненужных мучений, своих и Холли, лучше скажи, что ты сделал с рацией.
Развернувшись, Ричер перевел взгляд на книжный шкаф. Пытаясь вспомнить подробности японских трудов о Перл-Харборе в отвратительном переводе, которые читал.
– Говори, не тяни, – вкрадчиво промолвил Фаулер. – Я смогу защитить и тебя, и Холли. Вам не сделают ничего плохого. Но если ты будешь молчать, я ничем не смогу вам помочь. – Он положил «глок» на стол. – Хочешь сигарету?
Он протянул пачку. Улыбнулся. Добрый полицейский. Друг. Союзник. Защитник. Старый прием, описанный во всех учебниках. Ричер оглянулся по сторонам. Двое охранников, по одному с каждой стороны от него; тот что справа – ближе, слева прислонился к стене. Винтовки небрежно положены на согнутую в локте руку. Фаулер сидит за столом, протягивает пачку. Пожав плечами, Ричер кивнул. Взял свободной правой рукой сигарету. Он не курил уже больше десяти лет, но когда предлагают смертельное оружие, отказываться нельзя.
– Итак, говори, – сказал Фаулер. – И поторопись.
Щелкнув зажигалкой, он протянул огонек. Нагнувшись, Ричер прикурил. Сделал глубокую затяжку и откинулся назад. Табачный дым оказался приятным. Прошло уже десять лет, а он все еще доставлял удовольствие. Выпустив дым, Ричер снова затянулся.
– Итак, как ты вывел из строя рацию? – спросил Фаулер.
Ричер сделал третью затяжку. Выпустив дым носом, взял сигарету так, как ее держит часовой: между большим и указательным пальцами, закрывая огонек ладонью. Если быстро делать глубокие затяжки, пепел на конце сигареты нагревается до пары тысяч градусов по Фаренгейту. И превращается в тонкое острие. Ричер повернул руку, словно изучая светящийся кончик, и сделал вид, будто о чем-то думает. Выставив сигарету острой стрелой вперед.
– Как ты вывел из строя нашу рацию? – снова спросил Фаулер.
– Если я вам не отвечу, вы сделаете Холли больно? – ответил вопросом на вопрос Ричер.
Фаулер кивнул. Криво усмехнулся.
– Обещаю. Я сделаю ей так больно, что она будет молить о смерти.
Ричер обречено пожал плечами. Изобразил жест, призывающий слушать. Кивнув, Фаулер пододвинул кресло и подался ближе. Резко наклонившись вперед, Ричер воткнул сигарету ему в глаз. Фаулер взвыл от боли, а Ричер вскочил на ноги, громыхая прикованным к руке креслом. Он развернулся вправо, и кресло, описав широкую дугу, обрушилось ближнему охраннику в голову. Развалилось на части и упало, а Ричер тем временем отскочил влево. Ударил второго охранника ребром ладони в горло, пока тот еще не успел поднять винтовку. Отскочил назад и ударил Фаулера обломками кресла. Использовал момент инерции, чтобы снова навалиться на первого охранника. Прикончил его ударом локтя в висок. Охранник повалился на пол. Схватив его винтовку за ствол, Ричер опустил приклад на голову второму охраннику. Почувствовал, как трещат кости черепа. Отбросив винтовку, стремительно развернулся и разбил кресло в щепки о плечи Фаулера. Схватил его за уши и ударил лицом о крышку стола – раз, два, три раза. Поднял с пола ножку сломанного кресла и просунул ее Фаулеру под подбородок. Просунул концы ножки под локти и сплел руки вместе. Убедился, что держит ножку крепко, и расправил плечи. Резко дернул, и одним рывком сломал Фаулеру шею.
