Антон Кротков - Африканский штрафбат
После продолжительного молчания, на протяжении которого Гермес не переставал скользить задумчивым взглядом по шахматным фигурам, он, наконец, ответил:
– Я думаю, такой человек найдётся…
Оторвавшись, наконец, от шахмат, Гермес с улыбкой чеширского кота поинтересовался:
– Но что желаете получить лично вы за своё посредничество?
– Меня интересует судьба другого невольника – русского лётчика, которого сбили в здешнем небе несколько месяцев назад. Он мой сын…
На простоватой физиономии щуплого паренька промелькнуло удивление. Но опытный делец не стал задавать вопросов, которые не касались его юрисдикции, сосредоточившись на том, что представляло для него практический интерес.
– Почему вы так уверены, что он здесь? Самолёт мог упасть в океан или по ту сторону границы.
– Я видел у одного наёмника нож, снятый с русского пленного лётчика. Значит, кому-то из членов экипажа сбитого самолёта-разведчика удалось спастись катапультированием над территорией контролируемой центральными властями. Этот пленный вполне мог быть моим Игорем.
– Этот нож… У кого конкретно вы его видели?
– Кличка наёмника «Кураж». Он венгр. Сказал, что выиграл тесак в карты у какого-то местного рейнджера из антипартизаского охотничьего подразделения.
– Хорошо, я всё понял.
Африканец поднялся и сделал жест рукой, мол: «Пока! Я сам вас найду, когда что-то выясню»». Ленивой походкой Гермес вышел из кафе, где происходил разговор. В душе Нефёдова затеплилась надежда. Этот торгаш точно своего не упустит.
В тот же день Борис убедился, что в таком маленьком городе, как Морганбург, трудно что-то скрыть от посторонних ушей.
После ужина в ресторане Нефёдов привёл Аллиет к себе в офицерское общежитие. Проснувшись среди ночи, Борис обнаружил, что постель рядом пуста. За стеной разговаривали:
– Да тише ты! – возбуждённо шептал неизвестный мужчина. – А то проснётся твой старик и тебе придётся ублажать сразу обоих. Ну что ты ломаешься, дурёха? Ты же профессионалка. Только раздвинь ножки и обещаю, тебе понравиться… Если же будешь играть в «целку», я твоё хорошенькое личико разрисую вот этой бритвой. Ты меня поняла?
В ответ послышались сдавленные женские всхлипы. За стеной началась какая-то возня. Похоже, дело происходил в ванной. Хотя Борис помнил, что закрыл дверь изнутри, не было сомнений: пока он спал, в номер пробрался неизвестный мужчина.
Нефёдов сунул руку под кровать и сразу нащупал ребристую рукоять пистолета.
Стараясь двигаться бесшумно, старый солдат поднялся с кровати и выскользнул из комнаты.
Неизвестный голый мужик уже лежал сверху на извивающейся под ним женщине, зажимая ей рот рукой.
Бесшумно приблизившись вплотную, Борис приставил дуло пистолета к затылку насильника. Тот замер и испуганно воскликнул:
– Прошу вас, не стреляйте!
– Встать! – приказал Нефёдов.
Когда мужик поднялся, Борис ткнул его пистолетом между лопаток. – Пошёл!
Нефёдов завёл негодяя в туалетную комнату, ударом пистолетной рукоятки в висок заставил рухнуть на колени. И стал совать его головой в унитаз, периодически спуская воду. Нефёдов проделывал эту процедуру до тех пор, пока насильник не начал захлёбываться. Тогда Борис за волосы вытащил мерзавца из толчка. Ему показалось, что он где-то видел этого молодого здоровяка.
Борис стал извивать негодяя. Его противник практически не сопротивлялся, только продолжал умолять не стрелять в него:
– Не убивайте меня, господин майор! Я не хотел трогать вашу подругу. Но Хенк обещал уплатит мои долги в офицерском казино. Мне пришлось пойти на это дело.
– Отпустите его, прошу вас! – взмолилась Аллиет. По щекам девушки текли слёзы. – Я не хочу, чтобы вы его убивали! Ну пожалуйста! Разве вы не видите, что он только орудие в руках Глота.
– Да, да!!! – стоя на коленях, тряс головой мужик. – Ваша девушка права, господин майор. Я только орудие. Мне приказали…
Борис опустил занесённую для очередного удара руку. Еле живой несостоявшийся насильник на четвереньках выполз из номера, оставив на полу размазанный кровавый след. Борис постепенно успокаивался. На смену гневу пришло чувство тревоги.
– Я совершил ошибку. Вчера я говорил о тебе с одним человеком. Думаю, кто-то подслушал нас. Видимо, надо было выбрать более безопасное место для встречи с ним… Теперь твой хозяин объявил нам войну. Поэтому ты больше не вернёшься в своё заведение. Я поговорю с Ханом, чтобы он помог спрятать тебя от Глота.
Глава 55
Решение воспользоваться аквалангами спасло им жизнь. С морского дна Игорь и Корбо видели, как тонула их яхта, как неторопливо кружило подошедшее судно с убийцами, любующимися результатами своей работы.
«Погибшая» парочка решилась воскреснуть лишь когда в аквалангах почти закончился воздух. К этому времени киллеры уже покинули место «удачной ликвидации».
С этого момента для Игоря Нефёдова началась новая жизнь. Впрочем, поначалу он заявил спасённой подруге, что дал слово начальнику тюрьмы вернуться, и намерен его сдержать.
Однако, он пробыл в своей камере всего несколько часов. Вскоре в заведении поднялся страшный переполох. Запыхавшийся начальник тюрьмы лично прибежал, гремя ключами от дверей камеры Нефёдова, чтобы взволнованно сообщить узнику радостную весть:
– Губернатор объявил вас своим гостем. На улице вас уже ждёт его личный лимузин и кортеж охраны.
Выяснилось, что узнав о случившемся, отец Корбо немедленно амнистировал молодого чужеземца. Недавний узник грязной камеры был с почестями принят во дворце правителя провинции.
Но главная награда была впереди. На праздничном ужине отец Корбо во всеуслышание объявил, что отдаёт свою дочь русскому герою, тем более что его девочка призналась, что любит этого парня. И ничего, что он белый. Мать Корбо – его четвёртая жена – тоже имела светлую кожу.
Таким образом русскому была оказала великая честь, отказаться от которой означало по местным обычаям нанести смертельное оскорбление родственникам невесты. Да никому из присутствующих на приёме гостей и в голову не могло прийти, что кто-то способен добровольно отказаться от красавицы с миллиардным приданным.
Корбо считалась одной из богатейших невест Африки. Её отец, родной брат Президента страны Моргана Арройи – Жан Батист Зубери Арройя контролировал одну из богатейших провинций. Находящиеся здесь месторождения урана, алмазов, углеводородов, морские и речные порты, в которых базировались многочисленные рыболовецкие флотилии, плантации хлопка – стабильно приносили уездному владыке миллиарды.
Правда, между братьями долгие годы сохранялась лишь видимость мира и согласия, а в последнее время давно зревший меж ними скрытый конфликт вырвался наружу. Чрезвычайно подозрительный Морган Арройя в каждом из приближённых видел потенциального предателя. Даже старший брат не являлся исключением. Когда-то президент отстранил его от руководства вооружёнными силами, а на последнем съезде правящей партии поразил даже ближайших соратников, заявив, что Жан Батист ему вовсе не родня по крови. По славам президента их мать, якобы, недавно призналась ему, что тайно усыновила младенца чужого племени, чтобы скрыть от мужа смерть своего родного дитя при родах.
Никогда не посещая даже начальную школу, Арройя, тем не менее, неплохо знал мировую историю. В детстве он посещал миссионерскую школу и в отличии от многих своих соплеменников умел читать. В какой-то книге Арройя прочитал знаменитую фразу нацистского министра пропаганды Геббельса: «Кто в Германии еврей решаю я сам». Морган запомнил эти слова и принял на вооружение. Объявив брата представителем презренного народа, он фактически начал процедуру его отстранения от всех государственных постов, чтобы в конечном итоге обезоружить и без труда уничтожить опасного конкурента.
Но и отец Корбо не терял надежду в скором времени сесть в президентское кресло. На открытый конфликт с братом Жан-Батист пока не решался, однако через подставных лиц оплатил услуги швейцарского пиар-агенства. Пиарщики организовали масштабную кампанию по дискредитации федерального правительства. В крупнейших газетах многих стран мира практически одновременно появились статьи, в которых корреспонденты рассказывали о страданиях мирного населения Всеафриканской республики, которое «тысячами гибнет под бомбами правительственной авиации и от специально организованного властями голода».
Новости ведущих европейских телеканалов уже несколько месяцев подряд начинались с «красочных» репортажей, в которых во множестве фигурировали документальные свидетельства преступлений преступного режима Моргана Арройи в виде умирающих младенцы, изувеченных трупов и прочих ужасов гражданской войны.
Новый всплеск интереса к его стране был на руку только Жан-Батисту. Происходила странная метаморфоза. Лишь недавно никому и дела не было до того что творится в самом центре Африки. Лишь несколько экзальтированных одиночек-правозащитников пытались бить в набат по поводу преступлений, ежедневно творимых всеми участниками конфликта в охваченной гражданской войной далёкой экзотической стране. Но это был «глас вопиющего в пустыне». Всем было наплевать на тысячи жертв бомбёжек, пухнущих от голода детей, толпы беженцев на границах. Для американского и западноевропейского делового и политического истеблишмента играло значение лишь то, что Морган Арройя разорвал отношения с Советским Союзом и пытается строить отношения с Западным миром. А то, что в его богатой сырьевыми ресурсами стране происходят разные гнусности, – так этого дельцы от политики и владельцы транснациональных корпораций предпочли бы и дальше не замечать. Обыватель же был готов поглощать только те блюда, которые для него готовили средства массовой информации. И как только мощная машина пропагандисткой раскрутки была запущена, неизвестная чужая война вдруг стала чуть ли не новостью номер один в мире. А надёжный деловой партнёр западного мира Морган Арройя превратился в мегазвезду, излучающую жутковатое сияние.
