Олег Алякринский - Клятва на верность
Пожали друг другу руки. Владислав остался стоять, надеясь, что Нестеренко коротко скажет, зачем пришел, и, возможно, сразу уйдет. Не получилось. Егор Сергеевич, прежде чем сесть в кресло, снял пиджак, давая понять, что никуда торопиться не желает. Времени у него было сколько хочешь. И, в отличие от Варяга, он был хозяином своего времени.
— Я слушаю вас, Егор Сергеевич, — нервно начал Варяг, вновь бросая взгляд на часы.
Нестеренко усмехнулся чему-то и сообщил:
— Твою книгу выдвигают на государственную премию.
Варяг вежливо улыбнулся. Если это и была новость, то не ддя него. Еще неделю назад ему позвонили из администрации президента, чтобы сообщить о подписании председателем комиссии по премиям соответствующего постановления.
— Спасибо, Егор Сергеевич, но я об этом уже знаю.
Варяг попытался сделать вид, что ему надо срочно уходить. Его злило, что он не может просто указать академику на дверь, но Владислав слишком хорошо к нему относился, чтобы быть с ним грубым. Однако время поджимало, с минуты на минуту должен был прийти важный гость, а академик Нестеренко как ни в чем не бывало развалился в кресле еще непринужденнее.
— А я знаю, что ты знаешь. Теперь ты на самой вершине, Владик, и ты уже больше не нуждаешься в моей протекции. Так тебе кажется. Правда?
Варяг неопределенно пожал плечами, дивясь, как это старый академик угадал его мысли.
— Я всегда знал, что будет именно так, — продолжал Егор Сергеевич. — Ты умен, талантлив, организован, целеустремлен. Немного найдется людей со столь блестящими способностями, какими наградил тебя господь.
Варяг сейчас особенно не был расположен слушать старческую болтовню. Все-таки возраст есть возраст. А тут еще важный посетитель… Хорошо еще, что он, видимо, опаздывает.
— Егор Сергеевич, извините меня, но у меня запланирована важная встреча. Если посетитель придет, мне придется заняться им. Если у вас какое-нибудь конкретное дело, говорите.
— Молодец! — Нестеренко сделал несколько легких хлопков ладонями. — Браво! Именно так и надо отказывать людям: вежливо, интеллигентно и без высокомерия. Людей нельзя обижать — это главное, что надо помнить политику. А насчет важной встречи… Так я и есть твой важный посетитель… Варяг! Я верно назвал твое погоняло?
Варяг стоял как громом пораженный. В первое мгновение он сразу вспомнил свой давний разговор с академиком о его пребывании на Соловках — это объясняло внезапный переход на феню. Но… Откуда Нестеренко мог узнать его воровскую кличку? Он внезапно ощутил свою полную беспомощность под прицелом умных и твердых глаз Нестеренко. Он, Варяг, сидел как какой-нибудь студент на зачете и лихорадочно пытался найти объяснение всему происходящему.
То, что сказал академик Нестеренко дальше, еще больше поразило его. Нестеренко, улыбаясь, смотрел на своего ученика.
— Не удивляйся, Варяг. Ангелу ты же доверяешь, я думаю. Так вот знай, многие годы он был нашим связником. Между мной и Георгием Ивановичем. Да-да, — закивал Нестеренко. — Медведь был моим самым близким другом. И о тебе, Варяг, я знаю все от него. Я наблюдал за тобой еще с тех пор, как ты стал самым молодым вором в законе. Впрочем, моя заслуга в твоей судьбе второстепенна. Кто был велик — так это Медведь. Еще с тех самых пор, как он, пахан на Соловках, известный медвежатник; взял меня, студента, под свое покровительство, с тех пор я не уставал восхищаться им. Ему не хватало образованности, правда, знаний, и я ему помогал, был его, так сказать, научным консультантом. У меня же большие возможности, я вхож в правительственные круги, в министерствах у меня много друзей, так что я мог быть полезен Медведю. Нашел тебя в Казани он, а я по его просьбе устроил тебя в университет, дал тебе перспективную тему и всячески способствовал твоему продвижению. Тем более что, по его мнению, ты был именно тем человеком, о котором он мечтал всю жизнь.
Академик Нестеренко задумчиво покачал головой.
— Жизнь Медведя была вся посвящена его детищу — воровской империи. И в какой-то момент он понял, что достиг предела. Ему нужен был человек иного плана, чем пятнадцать законников, входивших в его ближний круг. Нужен был человек, чей мозг не был замусорен понятиями прошлого, а, наоборот, был бы открыт для будущего. Таким человеком оказался ты. Я восхищаюсь тем, как он проницательно сумел разглядеть в тебе все эти качества. Ни я, ни его пятнадцать законников, членов большого сходняка, не смогли, а он смог. Все, даже — каюсь — я, поначалу отговаривали его от твоей кандидатуры. Слишком ты, Варяг, был молодым и казался еще глупым, но Георгий стоял на своем. И оказался прав…
— Значит, это все-таки вы пришли тогда на кладбище, — хрипло произнес Варяг. Волнение охватило его. — Конечно, я же не мог ошибиться… Но просто вы и Медведь были так далеки… Как две разные планетарные системы. Я не мог подумать даже.
— Да, я не мог не почтить память старого друга, — со вздохом заметил Нестеренко. — И я заметил, что ты меня узнал, поэтому и поспешил уйти. Я ни в чем не хотел нарушить заветы Медведя. А раз он считал, что в тот момент ты еще не должен был знать о моей роли в твоей судьбе, то я и не спешил тебе открыться. А я ведь постоянно стоял за твоей спиной, Варяг, — вдруг с хитринкой взглянул на него Егор Сергеевич. — Ты, конечно, до сих пор не догадываешься, что послать тебя на переговоры с Валаччини — это была моя идея. Я эту идею обмозговывал давно и обдумал твою роль. Никто, кроме тебя, так хорошо не смог бы ее реализовать. Поэтому я и посоветовал Георгию подключить тебя. Помнишь ту мою рукопись о международной мафии, которую я тебе так вовремя подбросил? Думаешь, я ее тебе случайно подсунул?
— Знаете, Егор Сергеевич, мне всегда не верилось, что это все создал один Медведь. Мне все-таки казалось, что за ним должен был кто-то стоять. Очень могущественный. Очень влиятельный.
— Конечно, Владик. Империя Медведя — это его детище. Он создавал ее давно, с конца войны. Он пестовал ее, словно собственное дитя, которого у него никогда не было. Как и семьи. Воровская империя была его семьей, мой мальчик. Он правил ею, как справедливый монарх, чьей воли никто не мог ослушаться.
— Разве приказы Медведя никогда не нарушались?
— Никогда. Я, во всяком случае, не помню подобного прецедента.
— Тогда как же произошло расслоение законников?
— Ну, во-первых, это дело давнее, а во-вторых, само это расслоение лишь подтверждает прозорливость Медведи.
— Я не понимаю, — заинтересовался Варяг.
— Дело в том, что Георгий Иванович всегда в своей жизни настолько строго следовал воровским законам, которые надо соблюдать беспрекословно, что его собственный отход от них и вызвал этот пресловутый раскол. На старых и новых воров… Или как это у вас называется…
— Не понимаю! — повторил Варяг.
— А что тут не понимать? Медведь был гением, а гений не может вечно оставаться на одном и том же уровне. Гений растет, он возвышается не только, над окружающими, но и над самим собой — прежним. Это же так просто. Воровские законы были хороши для прежнего времени — дли эпохи Сталина, ГУЛАГа. А как изменилось время, как изменились условия жизни в стране — это началось при Хрущеве, царство ему небесное, так потребовались новые правила. И Медведь их создал. Но все дело в том, что простые люди не могут столь гибко подходить к собственному мировоззрению. Особенно если той прежней жизни отданы лучшие годы. Какая-то часть законников посчитала, что Медведь, реформируя систему, просто сдает позиции.
— Но зачем вообще нужно было это реформирование? — задумчиво спросил Владислав. — Особенно Медведю. Ведь его власть в тех пределах…
— Вот именно, что в тех пределах. Медведь понял одним из первых, что изменения в стране повлекут такие потрясения в обществе, которые могут привести к гибели России в привычном нам смысле. А вместе с Россией — и института воров в законе. А уж когда Горбачев пришел и стал насаждать западные ценности — кооперацию, частное предпринимательство, — тут Медведь первым усек, что рынок — это стихия, а новые воры, которые сразу захотели окунуться в эту стихию, несут в себе хаос и беспредел. Надо было обуздать этот беспредел. Вот Медведь и порвал со старыми, нэпмановскими ворами и постепенно обуздал новых, включил их в свою орбиту. Он лишь не успел примирить новых и нэпмановских. Но это уже твоя задача.
— Хорошо, а что потом? — спросил Варяг.
— Вот видишь, ты и сейчас оправдываешь надежды Медведя. Ты не тактик, а стратег. Для тебя цель — не просто объединение воров, ты хочешь понять целесообразность этой акции. Хорошо, я скажу, хоть это и просто. Власть! Вы… мы… должны овладеть властью, которую уронили коммунисты, а демократы никогда не смогут поднять. И надо помнить, что Россия — это только часть плана. Поскольку нас насильно сделали частью большого мира, мы не имеем права упустить шанс, дарованный нам историей. Тебе следует продумать тактику действий. И прежде всего, надо каким-то образом приручить нэпмановских воров. Без союза с ними ты лишь будешь распылять силы.
