Рок-н-рол под Кремлем 6.Шпионы и все остальные. - Корецкий Данил Аркадьевич
Он выстрелил, не целясь, в косматую голову. Вой прекратился.
– Б…дь!!! Да что это такое?! – раздался рядом голос Рудина.
– Старые добрые знакомые, – Леший перевел фонарь на бетонный стакан колодца. – Ринго где? Жив? На месте?
– Я здесь…
Тамбовцев, похоже, и в самом деле лежал лицом в пол – от лба до подбородка он был весь в саже, даже ошметки какие-то прилипли к щеке.
– Надеваем «самоспасы» – и вниз, – сказал Леший. – Все разговоры после возвращения. Живо!
Рудин побежал первый, на ходу натягивая маску. Он косолапил и, как показалось Лешему, не совсем твердо держался на ногах.
И тут он третий раз почувствовал, как что-то коротко шевельнулось глубоко под землей, будто дернулось во сне.
– А ты чего встал? Пошел, кому говорю!! – рявкнул он на Тамбовцева. И сам не зная зачем добавил: – Добро пожаловать в «Бухенвальд», б…дь! Это тебе не модель! И не компьютерная игра! И не рок-концерт! Теперь запомнишь надолго!
Маленькие люди под надежной защитой
Бушуют волны телеэфира, ходят высокими валами – вечер новостей в разгаре. Пикируют на ошалевшего зрителя бомбардировщики с полными бомболюками дурных новостей. Сгорел детдом: ба-бах – в цель! Смену горняков завалило в шахте: ба-бах – попали! Разбился самолет: ба-бах – в цель! Модифицированные продукты смертельно опасны: трах-тара-рах – накрыли! Ба-бах! Трах-тарара-рах! Ба-бах! Ба-бах!
Гремят дальнобойные орудия, заряженные снарядами грядущих бед и несчастий. Очередной срок конца света: ба-бах-бах-бах – массовое поражение! Трехкилометровый астероид летит к Земле: ба-бах-бах-бах – квадрат накрыт! Изменение погоды грозит вселенской катастрофой: бах-бум-трах – полное уничтожение! Девальвация рубля неизбежна: ба-ба-бах-бах – всеобщее поражение!
Поставленные на прямую наводку пушки бьют по площадям шрапнелью дурных пророчеств: «Мощнейшая вспышка на солнце может вызвать массовые инфаркты и инсульты»! «Ученые: люди вскоре начнут умирать от жары»! Каждый медиазалп выкашивает население сотнями и тысячами…
Ангажированные псевдознатоки с деланным сочувствием вампиров и прицельностью снайперов валят на выбор – по одному и целыми категориями: бах – готов! Каждый мужчина старше тридцати страдает простатитом: бах – вот сколько их озабоченно чешут затылок! Размеры пенсий придется сократить: бах – старичье хватается за сердце! К двадцатому году самым распространенным недугом станут неврозы: бах! Мимо, пропустили мимо ушей – не понимают, а ведь это чистая правда, для того и пикируют черные гарпии, для того и изрыгают смрадный огонь широкие пушечные жерла, для того и напускают умный вид продажные пустобрехи… Идет война на уничтожение, неужели никто не вступится за несчастных, привыкших верить бездушному ящику людей?
Нет, вступится! Вот он – могучий корабль, боевой эсминец, на борту свежей белой краской не очень ровно намалевано: «Хорошая Новость». Пушки расчехлены, вращаются утыканные ракетами платформы, ищут цель, звучит ясный голос капитана: «Полный вперед!» Режет волны корабль, спешит в означенный на карте квадрат, спешит на помощь! Где-то там терпят бедствие маленькие люди! Тонут! Погибают в пучине, в беспросветной тьме! Один секунд, потерпите, сейчас!
– …В общественную приемную Министерства юстиции поступило письмо от группы граждан, членов Партии маленьких людей, – рокочет диктор капитанским баритоном. – В нем идет речь о том, что партия, которая первоначально объединяла людей с нарушением гормона роста, стала прибежищем для разного рода аферистов.
– Что за хня? Какое письмо? – сказал Бруно, показывая пальцем на телеэкран. – Я ничего такого не подписывал. Ты что-то понимаешь, Пуш?
– Я думаю, это какая-то провокация!
Пушистик сидит рядом в кресле, тянет через трубочку адскую смесь мандаринового сиропа и водки. Но при этом не пьянеет. Пушистик, несмотря на свой плюшевый вид, очень стоек к алкоголю. Поэтому ему можно верить.
– Точно, провокация! – соглашается Бруно.
Наполняющий комнату холодноватый синий свет телевизора напоминает о морских пучинах. Диктор с экрана смотрит прямо на Бруно, словно догадываясь, для кого предназначены эти слова.
– Изучение вопроса показало, что действительно права маленького народа бессовестно ущемляются и узурпируются. Речь идет уже о нарушениях совсем другого рода и другого, если так можно выразиться, гормона – «гормона совести». Именно так выразились авторы письма…
– Гормон совести! Во, дают! – негромко проговорил Бруно. – Так вроде нет такого гормона…
– …Письмо вызвало большой резонанс в обществе. Мы пригласили прокомментировать ситуацию председателя Высшего совета ПМЛ Григория Муромова и старшего научного сотрудника Института экспериментальной антропологии РАН кандидата биологических наук Зиновия Очерепко.
Камера нацелилась на гномью физиономию Муромова. В прищуренных глазках председателя тлели нехорошие огоньки.
– Как представитель маленького народа, я возмущен до глубины души! – заявил он. – Я давно предупреждал, что в партию надо принимать по медицинской справке! Если в справке сказано, что ты маленький человек, – добро пожаловать! Если нет, то иди мимо, записывайся в какую-нибудь другую партию! Меня не послушали, и вот что теперь получилось? Девяносто два процента членов ПМЛ – обычные люди, среднего и высокого роста, а в руководстве партии так встречаются и самые настоящие великаны! Что они знают о нуждах маленьких людей? Известно ли им, с какими трудностями сталкиваемся мы при приобретении одежды и обуви? При посадке в общественный транспорт? Конечно, не знают! Они не думают о маленьких людях, им наплевать на маленьких людей! Но что они тогда делают в нашей партии? И с этим пора кончать!..
– Ой, а кто это такой страшный? – спросила вошедшая в комнату Инга.
– Это дядька Мухомор! – ухмыльнулся Пушистик. – Молнии мечет, справку требует. Прикольный такой!
– Ха-ха-ха! – сказала Инга.
Ее носик перепачкан в белом порошке. В одной руке – высоченный бокал, похожий на вазу для цветов, в другой – какие-то бумаги. Из коридора доносился чей-то пьяный смех.
– Вы что, опять бардак устроили?! – рявкнул Бруно. – Что у тебя на носу?!
– Пудра…
– Знаю я твою пудру! А это что?
– Какие-то счета, – пожала плечиками Инга. – За аренду помещения, за свет… Еще налоги…
– С чего вдруг они это нам шлют? – угрюмо спросил Бруно. – Никогда не присылали, а вдруг – на тебе… Пуш, ты позвони куда надо, пусть разберутся…
– Почему опять я? – заныл Пушистик. – Пусть девки этим занимаются…
– Ах, девки?! – разозлилась Инга. – Как готовить – девки, как посуду мыть – девки, как трахать – девки, так еще и счета проверять! Что я вам – бухгалтер?
– А я бухгалтер? – возмутился Пушистик.
– Живо прекратите балаган! – Бруно взял пульт, захлопнул дверь и прибавил громкости.
– Вопрос поставлен очень своевременно, и ответить на него сложно, но если привлечь на помощь науку, то мы вполне сможем его разрешить, – вещал с экрана худой и высокий, ростом с двух Мухоморов, тип в старомодном пиджаке. Это вроде бы профессор неизвестно каких наук Зиновий Очерепко, который с одинаковой убежденностью то поддерживает, то опровергает существование снежного человека, летающих тарелок и тому подобных важных научных проблем. – Есть специальные исследования Всемирной организации здравоохранения, есть официальный документ, который устанавливает параметры так называемого усредненного хомо сапиенс…
– Он что, матерится? – удивился Пушистик. Но Бруно только отмахнулся – мол, не мешай!
– Наукой доказано, что обычный рост мужчины колеблется в пределах от ста тридцати до ста девяноста сантиметров. Все, что выше этих пределов, называется словом «гигантизм», а все, что ниже, – «карликовость»…
– Нету такого слова! – запальчиво перебил Муромов. – Это называется «компактность»!
– Хорошо, пусть будет «компактность», – быстро согласился Зиновий Очерепко и отодвинулся. – Так вот, нет смысла изобретать велосипед и взывать к «гормонам совести», когда в нашем распоряжении имеется документ, составленный авторитетнейшей международной организацией! Там все просто и понятно объяснено! Маленькими людьми, чье имя носит партия, могут называться только те, чей рост не превышает сто тридцать сантиметров. И всё! И никто больше!
