Антикиллер-5. За своего… - Корецкий Данил Аркадьевич

– Ни хрена себе! – Лопух вытаращил глаза.

– …и приглашает нас, это… Присоединиться, короче. Сказал, чтобы через полчаса мы были на нашей остановке за сквером… За нами подъедут на машине. Сказал, Магомед каким-то боком прознал про наш налет. Он хочет, чтобы мы работали на него… Крышевали тот бар и еще две точки на Платовском…

Берц полез в карман за сигаретой.

– Вот так, дорогие мои грачи.

– А сколько нам будут платить? – выпалил Лопух.

Берц пожал плечами, прикурил.

– Так а чего мы сидим? Пошли на остановку!.. – Лопух запнулся. – Подожди, а чего ты тогда сказал ему, что мы на «Гавайях», а не здесь? Может, они бы подъехали прямо сюда?

Они с Гвоздем вопросительно уставились на Берца, а тот будто забыл про них. Он смотрел на мужика с короткой стрижкой «ежиком», который только что вошел в кафе и сразу направился к стойке. Обычный мужик. С похмелюги, наверное. Болтает о чем-то с барменом.

– Ты чего, Берц?

Берц отвернулся, положил сигарету на край пепельницы. Взял рюмку с водкой, выпил.

– Я думаю, никакого Магомеда там нет, – сказал он почти трезвым голосом. – Все это фуфло. Там или ствол наставили, или яйца прищемили, не знаю… Короче, п…т Ниндзя чего-то.

– Да откуда ты это взял? – пробормотал Гвоздь.

Берц скосил глаза на «ежика» у стойки. Тот продолжал общение с барменом.

– От верблюда. Он, блин, неживой там совсем, полутруп, еле языком ворочает. Какие, в жопу, бабы? Какой «Чивас Регал»?

– Так может, просто бухнутый?

– Может. Не знаю, – Берц ожесточенно поскреб пальцами лоб. – По-твоему, я бухого Ниндзю не видел? Слушай, Гвоздь, если хочешь проверить, топай на остановку, я тебя держать не стану. Только я туда не пойду, ну на фиг.

Он с озабоченным видом наполнил опустевшую рюмку, выпил. И едва не подавился. Стриженый мужик уже сидел за соседним столиком, лицом к ним. И в упор, не таясь, рассматривал Берца.

– Ну а вдруг там все по чесноку? – предположил Лопух. – Магомед приедет, туда-сюда, а нас нет, грачи зассали, прокинули – что тогда?

Берц хмурил брови, покусывал ноготь на большом пальце.

– Не переживай, найдут… – бросил он с пугающей уверенностью. И понизил голос. – Я думаю вот что, грачи. Или это мне кажется, или в самом деле какая-то фигня происходит… В общем, если Ниндзю менты повязали… а оно скорее всего так и есть, нам надо заранее сговориться, что и как у нас было этой ночью. Чтобы потом косяки не пороть на допросах…

– Ты чё, Берц? – Лопух испуганно оглянулся. – О чем ты?

– Я же говорил, сваливать надо, – вспомнил любимую присказку Гвоздь.

«Чиж» за соседним столиком уже названивал по телефону.

– Правильно говорил. Грачи, блин, улетели… – Берц вдруг скорчил страшную рожу, вскочил на ноги. – Уходим! Быстро!

Они не успели даже выйти из-за стола. Взвизгнула, стукнула о стену входная дверь. Как вода в лопнувший батискаф, в зал стремительно хлынули темно-серые фигуры в балаклавах, с автоматами наперевес.

– Полиция! Всем оставаться на местах!

Кто-то из посетителей заорал не своим голосом.

Но темно-серые, похоже, точно знали, кто им нужен. Треснули ножки стула под Лопухом, взметнулись вверх руки, он начал заваливаться спиной вперед, ему не дали упасть – подхватили и аккуратно уложили лицом вниз. Берца, который попытался оказать сопротивление, вбили в стол, распластали, как тушку цыпленка-табака. Гвоздя отшвырнули к стене – уперли головой, раздвинули ноги, руки в стороны.

– Где ствол, говори! Ну?!

Стриженный под «ежик» мужчина помог их обыскать, потом взял Берца за подбородок, приподнял.

– Вас четверо было, – сказал он, дыша в лицо табачным перегаром. – Где ваш четвертый, Ниндзя?

Рука, сжимавшая подбородок Берца, была сильной, безжалостной. Он кое-как приоткрыл рот и пробормотал:

– Ничего не знаю…

Глушаков

Отрицать все, как учил Берц, не получилось. Потому что разговаривали с ними не так, как в кино, где добрый дяденька-полиционер вежливо перевоспитывает оступившегося подростка. Нет, здесь все было по-другому. К откровенности располагал толстенный телефонный справочник, который держал в руках капитан Глушаков, описывая круги вокруг стула, на котором сидел Гвоздь и плел что-то типа: «Я не я, и хата не моя…» Только перевоспитывать оперативник никого не собирался. Просто вдруг трахнул справочником по голове, так что Гвоздь слетел на пол и не сразу очухался. А когда очухался, то сразу все понял и немедленно «запел»:

– Я не знаю, откуда у него ружье… Но это не мое, точно. И я не стрелял! Это Ниндзя! Он позвонил мне вчера поздно вечером, давай, говорит, прогуляемся, развлечемся… Ну, я пошел, я ничего такого не подозревал даже… Это потом, когда мы уже к бару подошли, он мне ружье показывает, говорит, давай кассу возьмем! Я сказал, зачем, нет, я на такое не пойду… А он: тогда я тебе ногу прямо сейчас прострелю! Он уже принял где-то на грудь, такой не слишком адекватный передо мной стоит… Ну, я и пошел с ним. А что мне было делать? Без ноги потом ходить, как этот бармен?

Гвоздь даже прослезился, рассказывая капитану Глушакову свою историю. Правда, спустя примерно час Берц, сидя на его месте, озвучил несколько иную версию событий.

– Ружье не мое. Ружье Ниндзя принес. Спер где-то. У кого – не знаю. Мы не собирались никого убивать. Хотели сперва в рощу пойти, пострелять по бутылкам, а потом чего-то в этот бар потянулись… Я не стрелял. Я это ружье в руках не держал даже ни разу.

– А кто же стрелял? – спросил Глушаков.

– Не знаю…

– Как же ты не знаешь? Ты ведь был в баре вместе со всеми?

– Я не смотрел. Я вообще не люблю этих… взрывов там всяких, выстрелов, драк…

– Ты пацифист, что ли?

– А?

– Объясни мне, зачем вы тогда пошли в бар с ружьем?

Берц уткнулся взглядом в пол.

– Ну… Не знаю. Мы не думали, что так все получится…

– Так может, это ты и стрелял?

– Нет, вы что… Я точно не…

– А кто?

– Ниндзя… Наверное…

– Что еще за Ниндзя? Он японец, что ли? Имя? Фамилия?

– Дима… То есть, Дмитрий… Колесников…

– Где он сейчас находится?

– Не знаю…

Еще спустя час настала очередь Лопуха. У него было больше всего времени, чтобы обдумать свою версию, однако получилось как-то совсем из рук вон.

– Да мы тут вообще ни при чем! И ружье это не наше! Ниндзя с девчонкой одной познакомился, это она дала ему это ружье, сказала, что оно незаряженное! Мы хотели просто попугать, мы не знали, что оно выстрелит! А я вообще не хотел никуда идти, я спал уже, когда мне Берц позвонил!

– Кто эта девчонка, у которой вы взяли ружье?

– Цифра, она со Шкетом раньше ходила… Имя настоящее не знаю, все ее Цифрой зовут, она на Александровской живет с матерью и отчимом. А Ниндзя в нее втюхался, мы на окна ее смотрели с трансформаторной будки…

– Адрес можешь назвать?

– Адрес не знаю, показать могу…

Ниндзю искали, и пока что безуспешно. Позвонили матери на работу. О том, что сын куда-то пропал, она не в курсе. «Да он постоянно шляется где-то, потом найдется, когда оголодает!.. А что такое случилось?» Дворы, «Гавайи», магазины, бары, одноклассники… В квартире Цифры, которую указал по окнам Лопух, никто не открыл, не отозвался.

Одновременно отрабатывалась причастность «грачей» к убийству Гусарова. Отпечатки пальцев сравнили с теми, что были обнаружены на дверцах и в салоне гусаровских «Жигулей», а также на гильзах, найденных на месте убийства. Мимо. Обыски по месту жительства – мимо. Сами «грачи» утверждали (и родственники им дружно вторили), что в момент трагедии под Степной находились в городе, и это могут подтвердить свидетели. На то, чтобы выяснить, так это или нет, требовалось время. Глушаков был уверен, что оно того стоит, пацанов надо гнуть и ломать дальше, а девочка Цифра – это так, для отвода глаз, глупые сказки…

Но в показаниях «грачей», противоречивых и явно нестыкующихся, эта девочка была чуть ли не единственным общим знаменателем: ружье якобы украдено у нее. Точнее, у ее родителей…