Андрей Воронин - Я вернусь...
Можно было поискать адрес Филатова в телефонном справочнике. Филатовых там наверняка навалом, а вот сколько там Юриев, да еще и Алексеевичей? Впрочем, в справочниках ведь печатают только инициалы – место экономят, сволочи, – так что в одну кучу окажутся сваленными и Юлианы, и Юрии, и Алексеевичи, и Александровичи, и даже Арчибальдовичи какие-нибудь. Или Арнольдовичи. Юстиниан Арчибальдович Филатов – звучит? Звучит... Что же, их теперь по одному обходить? На это недели не хватит, а времени, между прочим, кот наплакал. Да и не знает никто, сколько его, этого времени, осталось в распоряжении Семена Зимина. Самое большее – до завтра, до пятницы, до посещения Клуба. Это в том случае, если Филатов – романтически настроенный придурок и намерен довести дело до конца собственноручно и публично. Так сказать, сеанс черной магии с последующим разоблачением... А если он умнее, чем кажется? Что тогда? Сколько времени тогда осталось – три часа, час, минута?
И тут Зимина осенило. Мирон! Филатов и Мирон были знакомы. Насколько знакомы – большой вопрос, но все-таки это был шанс.
Он торопливо распрощался с Витьком, не забыв оплатить его услуги, сел в машину и принялся звонить по телефону. Сначала он позвонил в справочную, а затем, узнав номер, в "Московский полдень". Поднявшая трубку женщина, не выразив никакого удивления, четко и исчерпывающе проинформировала его о том, когда и где состоятся похороны главного редактора газеты "Московский полдень" Игоря Миронова. От полученной информации у Зимина перехватило дыхание и глаза полезли на лоб: Мирона должны были хоронить на том же кладбище, что и Адреналина, да притом еще и в то же самое время. При таких условиях нужно было быть слепым, глухим и лишенным головного мозга, чтобы не поверить в существование высших сил. Совпадение, и какое! Нарочно подстроить такое совпадение не мог никто, кроме самой судьбы, и сомневаться в том, что Филатов явится на похороны, означало бы неуважение к ней, к судьбе.
В уверенности Зимина не было ничего от привычного ему рационального мышления, и он подумал, что незаметно для себя становится похожим на Адреналина: тот, помнится, обожал похваляться своим фатализмом. Как тут не поверить в переселение душ! Или, как минимум, в заразность некоторых прилипчивых идеек... Но это ничего не меняло. Зимин не сомневался: Филатов будет на похоронах Мирона, обязательно будет. И там, на кладбище, прямо возле открытой могилы, с ним случится внезапная остановка сердца – надо полагать, с горя.
Туда ему и дорога.
Глава 16
День выдался ясный, солнечный, но при этом ветреный и морозный, и стоять с непокрытой головой на режущем ледяном ветру было неуютно. Отчасти по этой причине, а отчасти потому, что народу было мало – пришли только сотрудники редакции, да и то не все, – церемония проходила сжато, почти без речей, в предельно ускоренном темпе, чуть ли не галопом.
Юрий огляделся. Да, народу – кот наплакал. Да и чему тут удивляться? В последние месяцы Мирон, кажется, сделал все возможное, чтобы от него отвернулись даже самые покладистые из его знакомых. Он и умер-то как-то не совсем прилично – на улице, с разбитой, опухшей физиономией, с банкой пива в руке и с сигаретой в зубах... С похмелья. Врач "скорой помощи", который констатировал смерть, так и сказал: "С похмелья умер. Сердце не выдержало нагрузки, остановилось". И добавил что-то такое про нынешнюю молодежь, которая ни в чем не знает меры.
Юрий узнал о смерти Мирона от Светлова. Очень просто: документы у Мирона были при себе, из морга позвонили в редакцию, а из редакции Светлов первым делом позвонил Юрию. И как, спрашивается, он ухитрился связать это печальное событие с неожиданным появлением Юрия в редакции? Да вот ухитрился как-то. Одно слово – журналист! Хороший журналист, с развитой интуицией.
Мирон умер во вторник, а сегодня была пятница. Юрий не терял времени даром. Узнав о смерти Мирона, он сразу пожалел, что дал так просто уйти Лузгину: тот мог вспомнить еще что-нибудь полезное, да и в суде такой свидетель не помешал бы. Впрочем, Юрию уже начинало казаться, что никакого суда не будет. Зачем?
Потом он снова связался со Светловым, и тот, не задавая лишних вопросов, накопал для Юрия целую гору информации о Зимине – все, что можно было раздобыть по официальным и неофициальным каналам. Гора эта состояла в основном из неопределенного мусора, но кое-что полезное разузнать удалось: Зимин был деловым партнером Алексея Рамазанова по прозвищу Адреналин. Он также считался ближайшим другом Адреналина.
Затем Юрий пошел по следу, который распутывал Мирон. След этот привел его в военный госпиталь, где работал хирург, знакомый Юрию еще по первой чеченской кампании. Вопрос, ради которого Юрий явился в госпиталь, звучал примерно так: допускает ли современная наука существование препаратов, способных даже в минимальных дозах вызвать паралич сердечной мышцы и с трудом обнаруживаемых при вскрытии? Ответ был очень пространным и сводился к тому, что современная наука допускает очень многое, и существование подобных препаратов в том числе. Юрию были перечислены названия и даже химические формулы некоторых таких препаратов, после чего было заявлено, что по этому поводу ему лучше проконсультироваться с токсикологом. Токсиколог, с которым свели Юрия, ничего нового к ответу хирурга не добавил, за исключением разве что трех или четырех формул, каковые Юрий забыл сразу же после того, как они были произнесены.
После госпиталя Юрий отправился на Белорусский вокзал, забрал оставленные Мироном кассеты и внимательно их просмотрел. При этом его не оставляла мысль, что где-то наверняка существует кассета, и не одна, на которой заснят он, Юрий Филатов, валяющий дурака в компании таких же, как он, уставших от гнета современной цивилизации великовозрастных болванов. Но он не дал этой мысли ходу и целиком сосредоточился на кассетах.
В отличие от Мирона, Юрий имел достаточно времени на раздумья и теперь точно знал, что ищет. Добытая Светловым фотография Зимина лежала рядом с Юрием на столе. Фотография была старая, трехлетней давности, но Юрий смутно припоминал, что, кажется, действительно видел похожую физиономию в Клубе. Этот тонкий рот и неожиданно колючие глаза на гладком благополучном лице трудно было с кем-то спутать. Юрий действительно видел Зимина в Клубе, но вот на купленных Мироном кассетах его не было. Ни на одной! Ни в одном, даже самом незначительном, эпизоде Зимин не фигурировал, и Юрий вслед за Мироном пришел к выводу, что парень перемудрил, переусердствовал с конспирацией. Это было то же самое, что, отправляясь грабить, скажем, банк, выйти из дома с черным чулком на голове и прямо в таком виде забуриться в переполненный троллейбус. Лучше не придумаешь!
И это, как убедился Юрий, не единственный прокол, допущенный Зиминым. Второй прокол обнаружился совершенно случайно и стал, если можно так выразиться, следствием третьего. Просматривая кассеты, Юрий обратил внимание на чей-то затылок, мелькнувший в нижнем углу экрана. Затылок был украшен роскошным хвостом очень длинных, красиво вьющихся каштановых волос. "Как у Светлова раньше", – подумал Юрий и сразу же вспомнил, что такой хвост имелся не только у Светлова, который его к тому же давно остриг, но и у официанта из столь любимого Мироном шалмана – любителя плевать в тарелки с супом и мочиться в чужое пиво.
Юрий вернул кадр. Да, затылок был знакомый. С владельцем этого затылка Юрий тоже встречался в Клубе, и дрался тот действительно умело и храбро, хотя и питал склонность к подловатым приемам. Ну, так это у него, наверное, в крови... В Клубе он точно был, а вот на кассетах?.. А?
Юрий не стал полагаться на память, еще раз прокрутил все четыре кассеты, но хвостатого оригинала обнаружил в одном-единственном кадре – том самом, где был запечатлен его затылок. Видимо, редактируя кассеты, кто-то убирал оттуда не только Зимина, но и долговязого оригинала, а кадр с затылком либо пропустил по недосмотру, либо просто не придал ему значения – что с затылка возьмешь? Не лицо ведь!
Кто именно из этих двоих редактировал кассеты, казалось не таким уж важным. Главное, что связь между этими людьми не вызывала сомнений! А какая связь может существовать между преуспевающим бизнесменом, одним из отцов-основателей Клуба, и официантом из третьеразрядной забегаловки, самоутверждающимся путем плевания в чужие тарелки? Очень простая. Та самая, которая всегда существует между тем, кто отдает приказы, и тем, кто их выполняет. Связь между организатором и исполнителем – вот что это такое! И то, что эти двое старались не афишировать знакомство, подтверждало существование этой связи.
Юрий мысленно разложил все по полочкам. Странно, но получалось почему-то, что Адреналин тут вовсе ни при чем. Просто шумный шизик, фонтанирующий дурацкими идеями и сам же от них приходящий в экстаз. А Зимин, его друг и партнер, его незаметная тень? О, это был тот еще фрукт! Химик-технолог по образованию, он запросто мог раздобыть, купить или даже синтезировать некое вещество, современной наукой не отрицаемое, очень эффективное и весьма полезное при решении некоторых проблем частного характера. Клуб регулярно посещали представители делового бомонда, и некоторые из этих представителей Зимину отчаянно мешали – конкуренты, кредиторы, а то и просто несговорчивые чиновники наподобие Сидякова. Приходя в Клуб, они сознательно рисковали здоровьем и жизнью, а Адреналин, честный дурак, всякий раз предупреждал их об этом в своих проповедях. Они только мрачно улыбались в ответ, изнывая от горячего желания дать кому-нибудь в зубы, а в это время долговязый оригинал уже ждал своего часа, пряча в ладони отравленную иглу, или миниатюрный шприц, или просто тряпочку, смоченную мудреным препаратом Зимина. А потом – стенка на стенку, свалка, мат, неразбериха, мелькающие кулаки и окровавленные потные рожи. В этой свалке незаметно делается укол или наносится царапина, на которую потом никто не обратит внимания на фоне других увечий... Укол, царапина, неосторожный вдох из случайно оказавшейся у самого лица ладони – и все, привет. Паралич сердечной мышцы, инфаркт, остановка сердца, летальный исход... И вот уже клубмены с мужественными и скорбными лицами берут усопшего за руки и за ноги и, кряхтя, волокут по крутому металлическому трапу на улицу – с глаз долой, из сердца вон. Все разводят руками, качают головами и сокрушенно цокают языками – ай-яй-яй, как нехорошо вышло! Ну, да он знал, на что шел... А у Зимина тем временем сама собой решается проблема, и очередная кассета уже на подходе, нужно только извлечь ее из камеры, подредактировать и продать... Ловко!
