Андрей Воронин - Комбат в западне
— Комбата жалко! Эх, жалко Комбата!
— Я думаю, жив Комбат, Андрюха. Есть у меня такое предчувствие.
— Да и мне не верится, Леонид Васильевич, что с Комбатом вот так легко разделались.
— Ладно, найдется. Может, сам объявится, а может, если нет, то мы его найдем. Поверь, Андрей, найден.
Пока Бориса Рублева друзья искали на поверхности, в городе и в окрестностях, он брел по подземному коридору в кромешной тьме, держа автомат то над головой, то прижимая к груди.
«Хоть бы чуть-чуть света! Была бы у меня зажигалка или фонарик, так было бы намного легче. А так — как у негра в заднице».
Комбат потерял счет времени и уже не знал час он находится в кромешной тьме или может быть, несколько дней. Ведь когда человек ничего не видит, время движется совсем иначе. Оно замедляет свой ход и минута кажется часом, а час кажется длиннее суток.
«Ничего, куда-нибудь же я приду. Эти ходы где-то кончаются, где-то начинаются».
Вода уже доходила до пояса и была солоноватая на вкус.
«Но черт подери, должен же быть где-то выход или хотя бы намек на выход?»
Когда вода поднялась до груди, Рублев понял, двигаться вперед бессмысленно: можно утонуть, а еще хуже от воды автомат откажет.
Борис остановился.
— Суки! Гады! — пробормотал он, а затем громко выругался и помахал кулаком.
Кому он грозил было ясно, можно было даже не произносить имена, не называть фамилии.
— Ну, Берия, я до тебя доберусь!
«Идти вперед бессмысленно. Может, лучше вернуться и подобраться к стене, разобрать ее изнутри и выбраться в сухие помещения? А там с божьей помощью, полагаясь на удачу и на огромный боевой опыт я смогу что-нибудь сделать и может мне удастся вызволить всех заключенных. А самое главное — спасти Бабека».
Через полтора часа тяжелого пути Комбат дошел до стены. Он довольно долго стоял и прислушивался к тому, что делается за ней. Сквозь стену доходили слабые звуки, слышались разговоры, лязганье металла.
«Скорее всего, открывают и закрывают клетки», — решил комбат.
— Ну ладно, за работу! — пробормотал он, перекинул автомат на спину, чтобы всегда был под рукой, и стал разбирать стену.
Он старался, чтобы каждое движение было предельно аккуратным, чтобы не дай бог не упал камень, не загрохотал, не загремел, чтобы там ничего не услышали.
Стену строили все заключенные и строили два дня, а Борису Рублеву надо было разобрать ее в одиночку, полагаясь только на свои силы.
Но не таким человеком был Комбат, чтобы унывать.
Скрипя зубами, хрустя суставами он таскал один камень за другим.
— Черт подери, какие тяжеленные! — бормотал он.
Работа хоть и медленно, но продвигалась. Часа через четыре он уже смог подобраться к верху и в узкую щель принялся следить за тем, что происходит за стеной. Он видел, как сменилась охрана, дважды видел Чурбакова вместе с Бородиным и Свиридовым. Чурбаков нервничал.
— Ну, Берия, держись! Держись, Лаврентий Палыч!
Скоро я отсюда выберусь и тогда вам несдобровать!
Комбат навалился плечом на камни и понял, что если он приложит достаточное усилие, то камни полетят внутрь — туда, в сухие помещения, где стоят клетки.
А ему надо будет выскочить, но сделать это так, чтобы никто не успел среагировать.
«А может быть, — тут же решил он, — постараться выбраться тихо, как мышь, а уж потом пробраться к клеткам. Уничтожить двоих охранников и уйти через другой коридор, уводя с собой Бабека. Но как это сделать? Ведь ключи от клеток находятся не у охранников, а скорее всего, у Бородина или у тех, кто будет сидеть в маленькой комнатке. Значит, замок придется отстрелить. Только бы Бабек смог ходить!» — думал Комбат, аккуратно извлекая очередной камень из стены.
Если бы сейчас какому-нибудь охраннику взбрело в голову отойти помочиться к стене, он наверняка заметил бы дырку под бетонным потолком. И тогда у комбата возникли бы проблемы.
Но ему повезло, наверняка он родился в рубашке.
Камень за камнем он вытаскивал из стены.
«Хорошо, что не успели залить раствором. Тогда бы мне была крышка, тогда бы я оказался в каменном мешке и пришлось бы сдохнуть здесь, в кромешной тьме».
Свет, увиденный Комбатом, его несказанно обрадовал. Ведь почти день он пробыл в темноте. Да какой день! Это он полагал, что прошел день, а на самом деле прошло полтора суток. Сил у Бориса Рублева было уже не много, их осталось лишь на последний рывок.
Аккуратно, боясь звякнуть оружием, скрипнуть, загреметь камнем, Комбат взобрался на стену и медленно протиснулся в отверстие, собственноручно сделанное в стене.
«Ну вот и все, я на свободе».
Затвор у автомата он взвел еще там, за стеной. И теперь оружие было готово к бою. Но на автомат он рассчитывал лишь в случае осложнений, а так полагался на нож. Он сжимал его в правой руке и на четвереньках двигался вдоль бетонной стены. Он слышал, как переговариваются за углом два охранника, прохаживающиеся вдоль клеток с заключенными.
«Ну, гады, держитесь!» — подумал Рублев, взял камень и бросил его в стену.
Охранники, услышав звук, насторожились.
— Слушай, что это там такое?
— Да наверное, со стены камень свалился.
— Камень, говоришь?
— А то что еще? Ну, может, крыса побежала.
— Крыс здесь нет, — сказал второй. — Я здесь, слава богу, уже третий месяц и ни одной не видел.
— Тогда камень. Иди посмотри.
— Хорошо, схожу.
Комбат слышал мягкий щелчок затвора и изготовился к броску. Охранник шел не спеша. Комбат замер, улавливая самые мельчайшие звуки, ему даже казалось, он слышит тяжелое дыхание и сопение мужчины.
— Ну, скорее, подходи! Подходи ближе! Ближе! — Комбат левой рукой взял второй камешек и бросил в стену.
— Да я же тебе говорю камни сыплются!
— Ну и хорошо, что камни, — послышался голос второго охранника.
А первый уже сворачивал за угол со взведенным автоматом, готовый к любым неожиданностям… И когда Рублев увидел тень охранника, его правая рука с ножом застыла в воздухе.
Еще один шаг сделал тот, сворачивая за угол, уходя из поля зрения своего приятеля, как нож мягко вошел прямо в горло до самой рукояти. А широкая ладонь Комбата зажала рот охранника, чтобы ни единый звук не успел вырваться.
Он медленно осел с перерезанным горлом.
— Ну, вот так-то, приятель, будет лучше, — Комбат тихо снял гранату с пояса охранника и фонарь.
Спрятал все это себе в карманы.
— Эй, Шура, ты где? Ты что, в штаны наделал или решил отлить? — каким-то веселым голосом спросил второй.
Комбат прикинул, что до того шагов двенадцать. Он вытащил нож из горла лежащего у стены, вытер о полу пиджака, взял лезвие в руку и подумал:
«Давненько я не метал ножи. Может и не получиться. Но другого бесшумного выхода у меня нет».
Комбат издал протяжный свист, негромкий, но отчетливый. А затем выпрыгнул из-за угла и сразу же, еще в полете, швырнул нож, целясь в горло второму охраннику. Нож сверкнул в луче прожектора. Комбат понял, что попал.
Охранник вскинул руки и повалился лицом вниз. Заключенные в клетках еще не видели Комбата, а тот бежал, показывая рукой, чтобы все хранили молчание.
— Эй, Рублев! Комбат! — послышались голоса.
— Тише! Тише!
Со вторым автоматом в руках Рублев оказался у клетки, в которой томился французский коллекционер Жак Бабек. Борис Рублев дважды выстрелил в замок.
Грохот выстрелов гулким эхом покатился по подземному концлагерю. Даже со стен посыпалась то ли штукатурка, то ли серая пыль.
— Ну вот, прекрасно. Давай, скорее! — Рублев схватил Бабека за плечо и поволок за собой.
Он тащил его в тот коридор — узкий и темный, — который находился в отдалении и которым пользовались охранники как туалетом.
— Скорее! Скорее! — торопил Комбат.
А люди Чурбакова уже выскакивали из помещения, передергивая затворы автоматов, выхватывая из-за пояса пистолеты, готовые в любую минуту открыть пальбу.
— Да быстрее ты! Быстрее! — толкал в спину Жака Бабека Рублев, а сам прикрывал его отход. — Туда, туда, в тот тоннель! И сразу же сворачивай за угол!
Бабек тяжело дышал, его ноги подкашивались то ли от голода, то ли от страха. Но тем не менее, он двигался.
Когда Бабек скрылся за углом, Комбат дождался, когда два охранника вбегут в коридор и сорвав чеку с гранаты, катнул ее по каменным плитам пола прямо под ноги охранников. Загремел жуткий взрыв. Казалось, содрогнулась вся земля.
Комбат перевел дыхание. И не успел рассеяться дым, как он выпустил короткую очередь в мелькнувший силуэт с автоматом. А затем крикнул:
— Ну что, уроды, съели? Взяли Комбата? Давай, уходим! Уходим!
Сколько охранников уничтожил, для Рублева было загадкой. И сколько их еще там, он также не знал.
А Бородин, уже прижимаясь к стене, двигался по тоннелю рядом с корчащимися, изрешеченными осколками гранаты двумя охранниками.
— Ну, бля, я тебя достану! — в руках Бородина была граната.
