Михаил Нестеров - Легендарный Араб
— Вы напрасно беспокоитесь за себя.
— Согласен с вами. Сейчас я спокоен — моя дочь в безопасности, но пребывал в прямо противоположном состоянии, когда находился, в Гемлике. Если бы вы не захотели мне помочь, я бы намекнул вам про бумаги. Но все обошлось без взаимных претензий. Поэтому я и поблагодарил вас.
Усачев начал понимать.
— Бумаги, о которых вы говорите, с вами? — На сей раз он полуобернулся в кресле.
— Нет, конечно. Я храню их у себя в магазине. Если помните, там же я держал и египетские газеты.
— Заедем за ними позже, — несколько неуверенно предложил охранник.
— Боюсь, потом будет действительно поздно. Поверьте моим словам, они стоят дорогого.
— Хорошо, заедем за ними. — Усачев был спокоен. От опеки в лице трех натасканных телохранителей Радзянскому не уйти, каким бы хитрым, приводя примеры, его заочно ни представлял Николай Корзухин. Если еще не наигрался, пусть поиграет напоследок.
— Это как раз по пути.
— Адрес вашего магазина мне хорошо известен, — напомнил Усачев.
С того места, где сидел Радзянский, не представлялось возможным увидеть в зеркало заднего обзора или боковые зеркала идущие следом машины — убегающая панорама была доступна только взгляду водителя. Как нельзя было повернуться, не вызвав откровенно подозрительных взглядов. Все же Лев надеялся, что за ними не следует на подстраховке другая машина. Чтобы погасить любой неожиданно возникший конфликт, Усачеву за глаза хватит и этих трех парней, пиджаки которых были недвусмысленно расстегнуты, открывая на обозрение белые, под цвет сорочек, ремни кобур.
Если все же Радзянского встречали более торжественно, хлопоты Бориса Левина окажутся бесполезными.
«Мерседес» свернул на основную дорогу. Держа дистанцию в сто метров, за ним следовал такой же полноприводной «G-500». В нем находились двое охранников частного сыскного агентства «Гвардия», которое возглавлял человек, сидящий сейчас впереди Радзянского.
* * *Радзянский отдал дочери все деньги, что были к тому моменту у него в наличии, — что-то около семи тысяч долларов и триста рублей. Из аэропорта Куромоч она могла доехать до дому на такси, но дождалась рейсового автобуса. Объяснить свои действия не могла, хотя разгадка была в пассажирах — земляках и приезжих, которые окружали ее. Наверное, стосковалась по ЛЮДЯМ.
Она вышла на конечной остановке 137-го маршрута, от автовокзала прошла до авиационного университета и села на 22-й автобус.
Тянула время.
Отдаляла тот момент, когда предстанет перед матерью — с вымученным лицом, без вещей и документов.
Отец предложил ей самый простой выход: обокрали гостиничный номер. А Леша Чистяков... исчез. Что ж, в жизни бывает и не такое.
Да, бывает такое, что трудно поверить.
Наверное, она последует совету отца, но все же ей хотелось, чтобы его имя не раз звучало в их квартире. На этом все кончалось, ибо историю заново не перепишешь, а придумать новую не хватит никакой фантазии.
Нет, как все запутанно и сложно!
До улицы Мичурина оставалась одна остановка, однако, в очередной раз затягивая время, Лена вышла у клинической больницы и пошла пешком. Шла медленно, замечая, что с каждой минутой сердце бьется все сильней.
Она вошла в подъезд своего дома, проигнорировала лифт и поднялась на этаж по лестнице. Помедлив, нажала на кнопку звонка.
— Здравствуй, мам...
Елена стояла на пороге своей квартиры как чужая и не решалась зайти. Мать шагнула навстречу и обняла ее. Татьяне было что сказать дочери, но разговор о ее настоящем отце она отложила. Может, на неделю или две.
* * *«Мерседес» притормозил у металлической двери. Первым вышел Усачев, за ним Радзянский, и уже после к ним присоединились остальные.
Лев открыл замок, шагнул в небольшой закуток, кончавшийся еще одной дверью, и остановился у силового ящика, вмонтированного в стену.
— Тут у меня сигнализация, — пояснил он охраннику, дышащему в затылок, — срабатывает через десять секунд. — Лев дождался тривиального звонка, с каким обычно начинаются занятия в школе, и щелкнул клавишей, с замиранием сердца отмечая, что одна из шести клавиш, отключающая свет в кабинете и прилегающему к нему коридору, опущена. Приводя ее в рабочее положение, Араб скосил глаза на наручные часы, отмечая положение секундной и минутной стрелок. Холостая работа микроволновой печи, так называемый прогрев, длится не так уж и долго — порядка двадцати секунд, затем автоматически включается рабочий режим. При включенной кнопке «Пуск» он может длиться, пока не сработает автоматическое отключение.
Время пошло. Его было не так и много, но Радзянский с большой точностью — плюс-минус пять секунд — знал время, когда в его кабинете раздастся несильный взрыв. Он наделает минимум повреждений — лишь разлетится стекло дверцы, выбрасывая наружу яркую парализующую вспышку.
— Теперь можно заходить.
Вроде бы и время было неподходящее, но не без гордости Лев простер руки к подсвечиваемым лампами аквариумам, преследуя иную цель.
— Смотрите, вот розовый данио. У мальков довольно четко просматривается вишневая полоска вдоль тела, а у взрослых рыб она практически незаметна. Но если приглядеться... Не хотите взглянуть поближе?
Перспектива наклоняться Усачева не устраивала. Хотя розовые данио ни по размеру, ни по облику не походили на пираний. А вот хозяин...
Пришло легкое беспокойство. Усачев незаметно кивнул подчиненным: «Будьте начеку». Те ответили черным блеском солнцезащитных очков, в которых отражались стеллажи с аквариумами.
— Малабарский данио. — Араб шел вдоль стеллажей и указывал пальцем, бросая незаметно взгляды на часы. — А это моя любимица тернеция... Жемчужные гурами... Сомики. О-о... Один, кажется, приболел. Нужно отсадить.
— Надеюсь, вы отложите эту процедуру?
— Вообще-то это недолго.
Усачеву показалось, что Араб валяет дурака, и насторожился еще больше. Кроме Радзянского, который около часа назад сошел с трапа самолета, в магазине никого не было. Охранник сделал соответствующие выводы, жалея теперь, что без ведома шефа согласился на предложение Араба.
— Лев Платонович, ближе к делу. Где вы храните бумаги, в аквариуме, что ли?
— А вот золотая рыбка, — не отвечая на вопрос, продолжал Радзянский, — моя тезка, называется львиноголовка. Ну не прелесть ли!.. — Еще один взгляд на часы. — Документы в моем кабинете, идите за мной.
Лев шагнул в черноту кабинета и потянулся рукой к выключателю. И снова замерло сердце.
Узкий коридор, который кончался дверью в конторку, освещался только из торгового зала, в нем было практически темно, и охранники, как по команде, сняли свои очки.
— Можно я зайду первым? — Усачев, однако, пропустил впереди себя подчиненного.
— Выключатель справа, — подсказал Радзянский, уступая свое место парню.
Тихий щелчок и... прежняя темнота.
«Молодец, Боря!» — похвалил напарника Лев.
— Ну вот, лампочка перегорела. — Радзянский шагнул за телохранителем, с облегчением замечая, что за ним последовали остальные, — значит, он все рассчитал правильно. И всех ближе к нему Усачев. Чувствуется, что напряжен, но идет, идет следом, контролируя каждое движение Араба. И с каждым мгновением напряжение в охранниках будет возрастать, хотя бы по причине пустой болтовни об аквариумных рыбках. Это ход, и они клюнули на него.
Теперь один из основных моментов. Лев быстро шагнул к столу и протянул руку к светильнику.
— Стоять! — осадил его резкий голос. Затем более мягко: — Не делайте резких движений, Лев Платонович. Костя, посмотри, что там на столе.
Охранник отстранил Радзянского и пошарил рукой.
— Ничего.
Араб покачал головой, мысленно возрадовавшись: все четверо были в этой комнате. Мимолетный взгляд на микроволновку, которая выдавала себя легким шумом и светящимся глазком индикатора. Но шум не мог привлечь внимания Усачева и его команды, поскольку все пространство магазина было словно пропитано фоном работающих аквариумных компрессоров, не прекращающих работу ни днем, ни ночью. Наоборот, «гвардейцев» могла бы если не насторожить, то привлечь внимание относительная тишина в кабинете.
Опять в рассуждениях Радзянского, казалось, было много лишнего, но он отмечал эти мелочи подсознательно, поскольку это был лично им разработанный план, и он жил в нем, находился в своем кабинете, как в оболочке чего-то живого, прятавшегося по углам, в чреве микроволновой печи, где уже закипал белок обыкновенного диетического яйца, готовый пропустить сквозь себя маслянистую, легковоспламеняющуюся жидкость, реагирующую на кипящий катализатор, разорвать хрупкие стенки пузырька с «паралитиком» и вырваться наружу.
Осталось десять или пятнадцать секунд.
![Андрей Ильин - Обет молчания [= Маска резидента]](/uploads/posts/books/243679/243679.jpg)
