Солдаты 21 века.Разведывательно-диверсионная группа. "Док" - Негривода Андрей Алексеевич
И надо знать Мишу!..
«…Ладно! Будет тебе, Маришка, третий мастер! — думал он в те дни, шагая на тренировки. — Наизнанку вывернусь, все жилы порву или мне их порвут, но сделаю, как обещал! Или тогда мне рядом с тобой просто нечего будет делать!..»
…Весна к тому времени уже полностью вступила в свои права, ушли холода, растаял снег, уже довольно ощутимо припекало веселое солнышко, и даже распустившиеся почки на ветках кустов и деревьев уже превратились в зеленые масляные листочки. Распустились яблони и вишни, а в Ботаническом саду расцвела крупными сиреневыми цветами сакура… Природа ожила после холодной зимы, прилетели птицы в свои старые скворечники… В общем, все жило и все радовалось жизни…
Мишу в отделении травматологии института Склифосовского уже считали едва ли не своим сотрудником, столько времени он провел здесь, столько ночей он спал здесь, на жестком стуле у койки своей Маринки. Ему даже принесли старенькое продавленное кресло, чтобы парню было удобнее в нем засыпать, за что он был безмерно благодарен.
За два месяца его Марина перенесла несколько операций, но… Особого результата они не принесли, разве что избавили девушку от постоянной боли… Но ходить она так и не начала… Теперь за нее это делал Миша… Вернее, они делали это вдвоем… Миша просто возил ее всюду в инвалидном кресле… И старался вселить в нее уверенность в завтрашнем дне, уверенность в том, что ничего не потеряно…
— Мариш! Смотри, какая красота!
Он привез ее тогда на ВДНХ, а потом они долго гуляли по зеленым аллеям и случайно, а может быть, и специально, попали в Ботанический сад, где Миша прикатил коляску к небольшому, но такому красивому, цветущему дереву…
— Спасибо тебе, Мишенька… Я, если честно, сколько себя помню, все свое свободное время от школы проводила на тренировках… Так что… Стыдно, но я даже не знаю, что это за дерево такое, представляешь?!
— Я тоже только теперь узнал, Мариша… Оказывается, это именно оно и есть, священное японское дерево — сакура… Я видел ее цветок, но только на эмблемах школ по карате, а вот так, вживую… Я-то думал, что она только на Окинаве и растет…
— И я тоже! Представляешь! Представляешь, какие мы с тобой отсталые и темные люди! Ведь если бы я не грохнулась с тех перекладин, мы бы так и думали всю жизнь!.. Какие же мы отсталые люди!!! Просто средневековые!!!
Они весело смеялись над тем, что на самом деле было грустно, но именно это — не обращать внимания на свои болячки да еще и научиться смеяться над ними — помогало этим двоим влюбленным сердцам пережить свалившиеся на них трудности… И не опускать руки!..
Миша сидел рядом с креслом-каталкой на деревянной скамеечке и теребил в руках какую-то старую газету:
— Мариш… Я тут в городской библиотеке посидел немного… Мне Учитель посоветовал, вот я и поискал в старых газетных подшивках… — и тут он раскраснелся, как помидор. — А когда нашел, стырил… Но ведь это же не дорогая старинная книга, а простая «Комсомолка», только двухгодичной давности…
— А что в ней, Миша?
— Ты когда-нибудь слышала про Валентина Ивановича Бондаря?
— Нет, а кто это?
— Мне кажется, что это именно тот человек, который может нам с тобой помочь…
— В чем помочь, Миша?
— А ты вот послушай! Это газета от 3 апреля 1978 года, «Комсомольская правда»… Его, Мариша, сравнивают с летчиком Алексеем Маресьевым… — Миша развернул пожелтевшие листки и стал читать: «…Валентин Бондарь родился 3 апреля 1948 года в Каунасе. Отец погиб от пули бандита. Вслед за ним умерла и мать. Мальчик попал в детский дом, где увлекся акробатикой, борьбой, тяжелой атлетикой и культуризмом…»
Счастье для мальчишки-детдомовца послевоенных лет Вали Бондаря воплотилось в слове «цирк». Над серыми буднями сказочным дворцом возносился цирк шапито: праздничная музыка, яркие огни, сильные, красивые люди. Для мальчишки, который сбежал в шапито из приюта, цирк составлял всю радость в жизни. Каждый день он сбегал из детдома, чтобы вечерами учиться на манеже волшебному искусству. Но только через пять долгих лет мальчишеской любви и горьких разочарований судьба ответила ему взаимностью: подростка приняли в цирковой кружок. Здесь он научился акробатике, а со временем стал «художником трапеции» — в пятнадцать лет он начал выполнять опасные трюки на трапеции. Какое это, наверное, счастье — свободной красивой птицей парить в высоте, чувствовать в каждом движении сильное, послушное тело!..
Все рухнуло в одночасье…
Начав выступления в цирке как воздушный акробат, в 1962 году он рухнул с 13-метровой высоты… Случилось то, что случается раз в 100 лет: лопнул штамберт — стальная перекладина, к которой крепится вся арматура и страховка. Тринадцать метров свободного падения! Он даже не успел сгруппироваться. Зрители, наблюдавшие представление в Каунасском дворце спорта, зашлись в едином выдохе «А-ах!» и смолкли враз, когда тело гимнаста глухо ударилось о пол. Бондарь ничего этого не слышал… У него было более 10 переломов, включая перелом позвоночника, который полностью парализовал ноги. Диагноз докторов был такой: «Компрессионный перелом позвоночника в поясничном отделе и черепно-мозговая травма…» И был врачебный вердикт — Валентин Бондарь проведет оставшуюся часть жизни в инвалидной коляске…
«…Будь мне тогда лет тридцать, — говорил позже Валентин Бондарь, — скорее всего, я не сумел бы психологически перешагнуть через понятие „невозможно“. Но лет мне было вполовину меньше, и по характеру я оставался детдомовцем, а нам судьба ничего не давала даром…»
Неделю в реанимации, балансируя между жизнью и смертью, Валентин не мог в полной мере осознать, что с ним произошло. Зато когда увидел, как медсестра, словно бревна, передвигает его ноги, и понял, что они живут отдельно от туловища, — заплакал. А когда на обходе врач сказал, что так теперь будет всегда, Валентин испытал самый настоящий глубочайший шок.
Первое, что сделал Бондарь, окончательно придя в себя, — попросил ребят принести ему из цирка гантели и резиновый эспандер.
Недели через две при очередном обходе врач его отругал, но Валентин не бросил своих занятий и одновременно принялся изучать по книгам и учебникам строение человеческого тела, анатомию мышц, биомеханику, проштудировав весь курс медицинского вуза, касающийся всех видов перелома позвоночника…
Через восемь месяцев Валю Бондаря, инвалида 1-й группы, выписали из больницы. А он прямо на коляске отправился во Дворец культуры профсоюзов и попросил у директора разрешение вести цирковую студию. И получил добро — Валентина приняли на работу руководителем… циркового кружка!.. Это было равносильно чуду, во всяком случае, по эмоциям не уступало тому моменту, когда, очнувшись после падения, он понял, что жив… Цирк опять был рядом, значит, жизнь продолжается. Если до трагедии была цель — попасть в цирк, то теперь — заново, во что бы то ни стало научиться ходить и вернуться на арену…
Жизнь более или менее налаживалась. Днем он занимался с ребятами, вечером либо перелопачивал медицинскую и цирковую литературу, либо, оставаясь в спортзале после всех, продолжал свои изнурительные тренировки. Но теперь уже со знанием дела, четко представляя, чего хочет добиться конкретным упражнением от определенной группы мышц. Нередко случалось так, что, таская до одури на костылях свои безжизненные ноги по гимнастическим матам (на пол Валентин боялся выходить, потому что, упав, разбился бы наверняка), он падал, когда иссякал суточный ресурс сил, да так и засыпал. Утром, находя его в неестественной позе и не сомневаясь, что он мертв, уборщицы вызывали «Скорую» и милицию… Так было несколько раз, пока они не разобрались, что к чему…
Миша посмотрел на Марину, которая закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам и тем не менее очень внимательно слушала — на ее виске пульсировала жилка, говорящая о том, что девушка очень напряжена и сконцентрирована…
— Тебе плохо, Марина?
— Миша, мне хорошо… Ты не останавливайся, ладно? Ты читай! Читай про этого Бондаря!.. Очень интересно, чем все это закончилось!..
