Брат и Брат 2 - Балабанов Алексей Октябринович

Он тяжело опустился рядом.

– Твои приходили, – устало и просто сказала она. – На этот раз все было по-настоящему. Без игры. Все по очереди прошлись. Во все дырки. – Она отпила из бутылки. – А главный, с круглой мордой, плеткой постукивал. Шутил. И разговаривал со мной все время. По-доброму так… – Она улыбнулась опухшими губами. – Споем?

– У меня слуха нет… – тихо сказал Данила, Света снова запела. Сильно и красиво, только слова произносила неразборчиво.

Круглый дал отбой на телефоне.

– В штабе, говоришь, служил? Писарем? – сказал он, обращаясь к Виктору. – Сначала Шишу, потом двое пропали, а теперь Гвоздя завалил. Запросто так…

Круглый встал и прошелся по комнате.

Виктор с разбитым лицом сидел на стуле и затравленно смотрел на Круглого. По квартире бесцельно слонялись бандиты, время от времени поглядывая в окна Круглый включил магнитофон.

– Открыто! – крикнул бодрый голос Виктора. И через некоторое время еще раз: – Открыто!

Круглому понравилось, и он улыбнулся. Виктор подобострастно улыбнулся в ответ.

Запищал телефон. Виктор вопросительно и немного испуганно взглянул на Крутого. Тот напряженно кивнул.

– Да, – сказал Виктор. – Даня! Ты где? Случилось что?

– Случилось, брат. Ты один? – Данила звонил из автомата. – Хорошо, я скоро приеду. Расскажу.

Он повесил трубку и пошел, напряженно поглядывая по сторонам.

Виктор дал отбой и посмотрел на Круглого:

– Приедет.

Перед тем как зайти в свою каморку, он постучал к деду. Дед был, как обычно, пьян. Он приоткрыл дверь и, выглядывая через щель, спросил:

– Чего надо?

– Дед, продай стволы.

– Мильон, – не задумываясь сказал дед.

– Неси.

– Деньги вперед давай.

Данила достал двести долларов – протянул деду.

– Долларии, – с пониманием сказал дед.

– Здесь миллион двести. Патроны тащи. Все.

Дед закрыл дверь и через секунду вернулся с двустволкой, двумя коробками патронов и полным патронташем.

В комнате Данила первым делом поставил пластинку на старую «Ригонду» и внимательно посмотрел в мутное зеркало. Лицо было грязным, на лбу ссадина, царапина на подбородке. Он лизнул палец и провел по лбу.

Сначала он отпилил ножовкой стволы и приклад. Потом поочередно вскрыл патроны, в каждый досыпал пороха и заменил мелкую дробь на шляпки гвоздей и шурупов. Прочистил обрез, вытащил из коробок все компакт-диски и, складывая их по пять, принялся пришивать к обратной стороне жилета.

Данила осторожно открыл дверь своим ключом и сразу увидел на кухне бандита, который ел, сидя спиной к двери. Стараясь не шуметь, Данила прошел на кухню. Когда бандит увидел перед носом два ствола, он выпучил от страха глаза и затрясся. Данила жестом приказал ему отдать пистолет и лечь на пол. Тот с готовностью подчинился.

– Будешь лежать тихо, отпущу, – прошептал Данила и вышел в коридор.

Прямо с порога он выстрелил сразу из двух стволов.

– Оружие на пол! Руки за голову! Лежать лицом вниз! – заорал он.

Круглый корчился возле батареи. Остальные двое сразу выполнили команду. То же самое сделал я Виктор. Данила переложил стволы, спокойно достал стреляные гильзы и перезарядил обрез. Затем подошел к каждому и по разу выстрелил в затылок.

– Вставай, Витя. – Он присел, к Виктору и перезарядил обрез.

– Не стреляй, брат, – трясущимися губами попросил Виктор. – Пожалуйста, не стреляй.

– Ну что ты, брат? – Данила помог Виктору сесть. Того трясло. – Все. Все кончилось.

– Прости меня, брат, не стреляй, пожалуйста! Не убивай меня. Не стреляй!

– Брат! Ты брат мой. Ты же вместо отца мне был! Я же «папа» тебя называл, – Данила обнял его, и Виктор заплакал. – Помнишь, на рыбалке я ногу проколол, и ты меня десять километров на руках нес? Я помню, как я сам испугался, а ты смеялся.

В комнату осторожно на цыпочках вошел третий бандит. Увидев страшную картину, он аж присел. Данила резко оглянулся.

Широко раскрытыми глазами бандит смотрел на Данилу.

– Ты обещал! – почти крикнул он. Данила выдержал паузу.

– Я слово держу. Скажи своим: кто брата тронет – завалю. Иди.

– Это он тебя сдал, – сказал бандит напоследок.

– Я знаю. – Данила отвернулся, и бандит исчез. Хлопнула дверь.

– Прости, брат, – всхлипнул Виктор.

– Ну что ты… Деньги где?

– Вон в чемодане у него. Все забрал, гад.

Данила подошел к Круглому, который к тому времени уже затих, примерил упавшие очки, бросил на пол, открыл чемодан и начал рассовывать пачки долларов по карманам.

– А ты домой езжай. К маме. Старая она уже. Помогать надо… Вот, денег ей дашь… На работу устройся. В милицию. Там дядя Коля начальник… Помнишь, одноклассник отцовский? У них там место есть.

Виктор смотрел на него, всхлипывая, и кивал.

– На поезд не садись. Сначала езжай на попутках. Ну что – прощай, брат. Даст Бог, увидимся.

Еще в коридоре он услышал ее стоны и мужское рычание. Голая Света в черном ошейнике висела, привязанная цепью за руки к крюку от люстры. Позади стоял длинный худой заморыш в кожаных плавках с плеткой и несильно хлестал Свету по ягодицам, издавая идиотские утробные звуки. Она извивалась на цепи и стонала.

Мужчина первым заметил Данилу.

– Что? – крикнул он. – Что надо? Ты как вошел? Я милицию вызову сейчас. Ну-ка иди…

Он осекся, когда Данила достал из-под куртки обрез.

– Нет. Не надо! Не надо, брат. Она сама это. Это добровольно, брат. Не надо!

– Не брат ты мне, – тихо сказал Данила и разрядил оба ствола.

Выстрел слился с ее отчаянным криком:

– Ааааааа! – Подтянувшись на руках, она безвольно повисла, хотя ноги и доставали до пола.

Данила сел на пол и закурил.

– Развяжи меня, – после паузы тихо попросила она. Ей было очень стыдно вот так висеть посреди комнаты, когда Данила сидел сзади и молчал.

Данила встал и подошел к проигрывателю, достал CD и поставил:

– Я тут пластинку тебе принес.

– Даня, милый, развяжи меня, пожалуйста. – Она заплакала от беспомощности и обиды.

Он нажал на «play». Это были «Крылья». Данила пересек комнату, последний раз посмотрел на Свету и вышел.

Спустившись с набережной к воде, он умылся и немножко посидел.

Потом долго шел по людной улице, придерживая локтем обрез. – Вот ты говорил, город – это сила. А здесь все слабые, – сказал Данила. Они с Гофманом сидели у входа на кладбище перед трамвайным кольцом.

– Сильный приезжает и становится слабым. Город высасывает его силу. Как вампир. Вот и ты пропал.

Данила снисходительно улыбнулся и не ответил.

– Возьми денег. – Данила достал пачку и сунул Гофману.

– Нет, – тот покачал головой.

– Здесь много, – удивился Данила. – Поживешь.

– Что русскому хорошо, то немцу смерть, – улыбнулся Гофман.

Грузовой трамвай развернулся и пошел в город.

– Ладно, Немец. Прощай. Спасибо тебе. – Данила хлопнул его по коленке, встал и пошел не оглядываясь.

Данила вышел из лесополосы, перескочил через канаву и остановился на обочине.

Машины с бешеной скоростью проносились мимо. Он не опускал руку до тех пор, пока не притормозил дальнобой, метров на 60 проехав дальше. Данила, все так же придерживая локтем обрез, вскарабкался в кабину. КАМАЗ взревел дизелем и тяжело тронулся.

– …Да я дембель еще не отгулял…

– Где служил-то? – Шофер, добродушный крепкий мужик лет сорока пяти, был рад попутчику.

– Да писарем в штабе просидел.

– Аа… А стать-то кем хочешь?

Данила пожал плечами:

– Шофером? – и улыбнулся. Водитель тоже улыбнулся ему.

– А можно я музыку включу? Давно ничего не слушал.