Фредерик Дар - Сан-Антонио в Шотландии
Он встречает меня кудахтаньем гиппопотама, которого щекочут.
– Знаешь, парень, – сообщает он мне, – акции с хозяйкой резко идут вверх. Я ее пощупал на лестнице, и она посмеялась. Это хороший знак, а?
– Еще какой!
Мы садимся за стол, и веселое настроение достойного полицейского разом падает, как беременная женщина в духоте метро.
Меню: вареная баранья нога и горох, тоже вареный. Баранья нога напоминает старую шину, а горох – дробь.
Когда горошина падает на тарелку, кажется, что потерял пуговицу от ширинки.
Берюрье хнычет:
– Эти люди учились готовить на заводе, производящем химическое оружие. Ах, видела бы меня моя Берта!
Поскольку голод не тетка, он съедает и шину, и дробь А я тем временем смотрю во все глаза на служанку. В тот момент, когда она приносит десерт (яблочный пирог), я прошу ее зайти ночью ко мне в комнату для крайне важного сообщения. Она в очередной раз краснеет и соглашается взмахом ресниц.
– Что ты у нее спросил? – ворчит Берю.
– Какой масти была вороная лошадь Генриха Восьмого, – отвечаю я.
Почти полночь (по Гринвичу), когда Кэтти скребется в мою дверь.
Она сменила юбку из шотландки на халат, тоже из шотландки.
Как только она вошла, я сразу обнимаю ее. Под халатом у нее лифчик и трусики (естественно, тоже в шотландскую клетку).
Мне говорили, что англичане очень расположены к Общему Рынку, но я не знал, что до такой степени
Кэтти всей душой за сближение европейских наций. Клянусь вам, она усваивает мою методу в шесть секунд. Опыта у нее никакого, зато есть огромное желание его приобрести. Я вкалываю как каторжный.
Способная девочка.
Веселье в разгаре, хотя огонь в моей комнате не горит. Наконец Берюрье начинает колотить в стену ботинком.
– Эй, Сан-А, – орет Толстяк, – пожалей хоть немного свою телку! Тебя что, снимают для телевидения?
Мы успокаиваемся. Наступает время разговоров шепотом.
Я начинаю объяснять детке, теперь исключительно по-английски, как я рад, что познакомился с ней. Я ей говорю, что ее деревушка просто потрясающая, а на холме прекрасный замок.
Так, потихоньку, я подвожу ее туда, куда мне нужно, и она читает мне длинную лекцию о семействе Мак-Геррел.
Завод принадлежит старухе Мак-Геррел Хелен-Дафне. Этой старой леди лет семьдесят, и живет она в кресле на колесиках, потому что копыта сказали ей прости-прощай.
Два года назад делом руководил ее племянник Арчибальд, но этот достойный человек погиб в Африке во время сафари, и старуха, жившая на Лазурном берегу вместе с внучатой племянницей Синтией, быстро вернулась, чтобы взять все в свои руки. Поскольку она слишком стара и больна, чтобы напрямую руководить бизнесом, то пригласила для этого специалиста, некоего МакОрниша. Ее внучатой племяннице Синтии лет двадцать пять. Она красивая блондинка и спортсменка. Готов поспорить на караван верблюдов против каравана тещ, что именно ее я видел за рулем «триумфа». Она помолвлена с местным папенькиным сынком сэром Конси, сыном баронета Экзодуса Конси. Но дело затянулось, и о свадьбе пока не слышно.
Когда любезная и щедрая Кэтти оставляет меня, чтобы отправиться отдохнуть, что она вполне заслужила, я быстренько классифицирую моих персонажей.
Меня бы удивило, если бы мамаша Мак-Геррел была замешана в контрабанду наркотой. У пожилой леди есть менее легкомысленные занятия. Это также не подходит ни для возраста ее племянницы, ни для положения сына баронета. Нет, на первый взгляд я склонен подозревать Мак-Орниша. Этот парень руководит заводом, значит, имеет все возможности организовать известный вам маленький бизнес.
Надо присмотреться к нему повнимательнее.
Глава 5
На следующий день мы с Толстяком едем в город за покупками. Я покупаю бинокль, а Берю шикарный спиннинг.
У меня начинается стадия наблюдения, и Мастодонт мне пока не нужен. Поскольку он слишком увивается возле мамаши Мак-Хантин и ее муж уже начинает на него недобро коситься, я посоветовал ему порыбачить на озере Стингинес, которое считается рыбным. В округе даже ходит легенда, что в нем живет чудовище, появляющееся примерно раз в пятьдесят лет.
– Вот бы его поймать! – мечтает Берю. – Они бы точно напечатали мой портрет в своих брехаловках.
Сорок восемь часов мы наслаждаемся настоящим отпуском. Лежа на свежей траве, я отмечаю все поездки в замок и из замка и знакомлюсь с персонажами. Я замечаю старушку Дафну, которую дворецкий, торжественный как сама Англия, вывозит по утрам и после обеда в парк; замечаю молодого сэра Конси, у которого, на мой взгляд, унылый вид, и мистера Мак-Орниша, ночующего в замке после дня на заводе; и любуюсь прекрасной Синтией. Каждый день после обеда девушка ездит в Майбексайд-Ишикен на своем маленьком «триумфе» и возвращается в сумерках с развевающимися по ветру волосами...
Вечером, проглотив отвратительную стряпню папаши Мак-Хантина, я иду в постельку на встречу с мисс Кэтти.
Первый день рыбалки Берю оказывается удачным: шесть форелей, самая маленькая из которых весит не меньше восьмисот граммов. Жирдяй на седьмом небе от счастья Это его праздник! Он хочет сфотографироваться со своими трофеями. Он вмиг забывает о костлявой хозяйке и ходит за Мак-Хантином до тех пор, пока тот не разрешает ему приготовить улов самому, правда, с условием, что Берю купит на свои деньги масло, необходимое для готовки.
– Завтра, – ликует Мамонт, – я надеюсь на еще лучший результат!
– Завтра, – говорю я ему, – у тебя будут лучшие занятия, нежели, рыбалка.
– Какие?
– Ты совершишь вооруженное нападение.
Он осушает кружку «гиннеса», облизывает своим коровьим языком толстые губы и заявляет:
– С тобой надо быть готовым ко всему, но я бы все-таки хотел, чтобы ты мне объяснил, что к чему.
– Нам надо проникнуть в Стингинес Кастл, приятель.
– Ну и что?
– Я придумал способ быть встреченным с фанфарами.
– Давай, я тебя слушаю.
– Ты переоденешься...
– В кого?
– В кого хочешь. Главное, чтобы ты стал неузнаваемым.
– КлЕво! Мне это нравится. А потом?
– Наденешь маску.
– Это мне тоже нравится. Продолжай.
– И засядешь на дороге, ведущей к замку. Сразу за боковой дорогой, уходящей к озеру, представляешь себе?
– Как будто нахожусь там. Дальше!
– В сотне метров впереди рассыплешь гвозди.
– На кой хрен?
– Чтобы проколоть шины малышки Синтии, племянницы хозяйки замка.
– Не врубился...
– Имея проколотые колеса, девочка будет вынуждена остановиться.
– Понял. А потом?
– Выскочишь из кустов с револьвером в руке.
– Я?
– Ты! Крикнешь ей: «Мани!» Только не вздумай орать на французском!
– Значит, я буду грабить дилижанс.
– Да, нападешь на девушку, а тут появляюсь я.
– Как благородный рыцарь на белом коне! – усмехается Жирдяй.
– Именно. Моя тачка будет спрятана на боковой дороге. Как только я увижу, что ты занялся девочкой, сразу выскочу, наброшусь на тебя и сделаю вид, что молочу.
– Вот спасибочки! И это вся роль, что ты можешь мне предложить?
– Нет, я еще подумываю дать тебе роль лопуха в документальном фильме о жизни растений.
– А удары правда будут туфтовыми?
– Ты думаешь, я хочу тебя убить?
– Это все?
Презрительное пожимание плечами.
– Да. Ты удерешь.
Он подзывает Кэтти и просит принести еще одну кружку пива. Малышка кивает на часы, показывая ему, что время приема алкоголя закончилось пять минут назад. Тогда Толстяк приходит в страшную ярость, и мне приходится употребить все мое влияние на красотку, чтобы добиться для него нового «гиннеса».
Успокоившись, мой напарник спрашивает:
– А ты?
– Что я?
– Ты чего будешь делать? Ухлестывать за девицей?
– Именно. И довезу детку до замка, потому что шины ее тачки будут проколоты.
– Ты забыл одну вещь, комиссар хренов.
– Инспектор Берюрье, попрошу вас!
– Ты забыл, что если я разбросаю на дороге гвозди, то они проколют шины и твоему катафалку.
Я же говорил, что Берю наделен большим здравым смыслом. Из этой горы сала иногда выходят стоящие замечания.
Он радуется моему смущению.
– Ну что, хитрец?
– Заткнись, Берюрье, дай подумать.
– Валяй думай, – усмехается Толстяк и осушает одиннадцатую кружку «гиннеса».
– Можно было бы положить поперек дороги ствол дерева, чтобы заставить ее остановиться, – предлагаю я, – вот только это не проколет шины, а мне обязательно нужны спущенные колеса. Это даст мне великолепный предлог довезти ее до Стингинес Кастл.
Берю элегантно прикрывает рукой рот из-за рвущихся на волю газов от пива, но они находят другой выход, и ему не остается ничего иного, кроме как скрипнуть спинкой стула, чтобы подобрать пару к этому звуку.
– У меня есть лучший вариант, – сдержанно говорит он, вдохнув смесь кислорода, углекислого газа, крошек табака и пивной пены. – Намного лучший.
– Неужели это возможно?
