Александр Чагай - Врата джихада
Ксан заулыбался так, словно «Хатф-1» была его любимым ребенком.
— Мы предполагали, что передача будет осуществлена на авиабазе в Харане, во время праздника ракетных войск...
Приглашенные летели пассажирским «фоккером». Самолет зафрахтовало министерство обороны, и в салоне рябило от фуражек с разноцветными околышами, кокард и мужественных усов, не оставлявших сомнений в непобедимости пакистанской армии. Гражданских тоже было немало — в основном, из министерств, научных институтов и дипкорпуса. Иностранцам впервые открывали доступ в те места, где взрывали пакистанские ядерные устройства. Это делалось для того,чтобы продемонстрировать транспарентность национальной ядерной программы, надежность системы контроля, а заодно поиграть мускулами, показать, кто хозяин в регионе.
Удручающе серьезный голландский советник Алан Босворт считал, что из этого ничего не выйдет. «Помяните мои слова, — говорил серолицый дипломат из страны промозглой сырости и тюльпанов, — американцы возьмутся за Афганистан и паков не пожалеют». Кое-кто с этим охотно соглашался, другие спорили, однако серьезности Алана не разделял никто. Полет проходил беззаботно. Дипломаты и ооновцы лихо осушали бутылки со спиртным, пакистанцы взирали на них со смешанным чувством зависти и осуждения. В мусульманской республике потребление алкоголя каралось тюремным заключением, и люди, отдававшие должное этому пороку, на публике старались сдерживаться.
—Эй! Ксюша! — заорал жирный австралиец Терри Мак-мэн. В посольстве он числился консулом, а кроме того был штатным сотрудником австралийской секретной службы.Слыл забиякой, выпивохой и обожал сальности. Недолюбливал Ксана и нарочно коверкал его имя на женский манер.
—Не ожидал тебя здесь увидеть, — пролаял Макмэн, перекрывая своим басом гул моторов. — Думал, ты только террористами занимаешься. Теперь тебе бомбу подавай?
—Это ты у нас многостаночник, — отшутился Ксан. — А я просто турист, — тут он примирительно улыбнулся. — Нам прислали приглашение, как и всем.
— Ну-ну, — буркнул Макмэн. — Не знал, что ты такой любознательный.
«Фоккер» летел три часа. Миновав густонаселенные равнины Пенджаба, перевалил через Соляные горы. Затем углубился на территорию Северо-западной пограничной провинции: внизу проплывало плоскогорье Таба Кахар. Наконец самолет вошел в воздушное пространство беднейшей пакистанской провинции — Белуджистана. После Кветты, Ранжпаи и Нушки[7] достиг запретной зоны — бессточной и засушливой области Харан,расположенной на северо-западе. С одной стороны, ее ограждали от внешнего мира горы Чагай, с другой — хребет Рас Кох.
В 1998 году ядерные взрывы прогремели сразу на двух полигонах: чагайском и харанском. Где-то между ними затерялась авиабаза, куда доставили экскурсантов. Поманив их запретным плодом, пакистанцы по обыкновению сплутовали.Гостей не повезли ни в Чагай, ни в Харан (там-де небезопасная радиационная обстановка), ограничив их передвижение пределами базы. Выбор оказался невелик: бродить под сенью гигантских шатров, разглядывая многочисленные стенды и экспонаты (схемы центрифужного обогащения урана, обломки скалы, в которой долбили шурф для закладки ядерного заряда) или выходить наружу и любоваться ржаво-коричневыми тонами пустынного ландшафта. Солнце палило нещадно, «зеленка» практически отсутствовала, и контраст с Исламабадом,утопавшим в буйной растительности, был разительным.
Среди публики выделялся грузный афганец — Абдул Раззак, талибский генконсул в Пешаваре. Он не слезал со стула, демонстративно подремывая. Его выдавали только руки— тонкие, цепкие пальцы терзали изумрудные четки, царапали полированные бусины.
Абдул Раззак выполнял не только консульские обязанности, представляя также секретную службу истыкх барат. В частности, он занимался поиском и ликвидацией афганских диссидентов, нашедших убежище в Северо-западной пограничной провинции. По сведениям Ксана, именно он должен был принять ракету от пакистанских военных.
На три были назначены выступления Афзала Илахи Махмуда и Рустам Хана, директоров корпораций, занимавшихся разработкой ракетно-ядерного оружия. Они попотчевали гостей безобидными байками из истории «исламской бомбы» — аудитория позевывала и перешептывалась. Оживление возникло, лишь когда настал черед вопросов.
Зал оживился, когда слово взяла Тасмина Азиз. Прежде она работала в одном из экспертных подразделений Объединенного разведывательного управления (сокращенно — ОРУ),но, после того как армия сместила демократическое правительство, была уволена. Новый шеф не простил ей свободомыслия и независимости.
Тасмина происходила из богатой аристократической семьи. Была умна, начитана, располагала ценными источниками информации, отличалась красотой и женственностью.Ей было тридцать с небольшим, а смотрелась она в худшем случае на двадцать пять. Шальвар-камиз — чуть более прозрачный и обтягивающий, чем это дозволялось местными приличиями; яркая, сочная помада придавала блеск и выразительность нежным губам, густые волосы обрамляли лицо,сводившее с ума многих мужчин. Убежденная феминистка,Тасмина никогда не была замужем. Поклонников, тем не менее, не отвергала и даже начинала тосковать в их отсутствие.К числу ее недостатков относились тщеславие и почти полное отсутствие таких качеств, как сдержанность, осторожность.
— Вопрос к любому из уважаемых докладчиков, — звонкий голос женщины заставил встрепенуться замшелых профессоров и закрутить усы бравых вояк. — Наши ядерные устройства создаются на основе урана-235, но урановый путь давно завел нас в тупик. Он не позволяет конструировать компактные, легкие боеголовки, которые можно установить на ракетах типа «Хатф». Так вот — не считаете ли вы целесообразным заняться плутониевыми боезарядами?
Отвечать взялся Илахи Махмуд. Он славился как ретроград и ненавистник молодежи.
— Многоуважаемая Тасмина продемонстрировала свою осведомленность, честь ей и хвала. Создание ядерных устройств — процесс сложный, отрадно, что это понимают даже красивые дамы. Схемы на основе обогащенного урана наиболее дешевы и просты, наша родина не намерена обзаводиться дорогостоящими плутониевыми боеголовками и тратить миллиарды на бессмысленную гонку вооружений. Главное уже сделано: Пакистан получил оружие победы и величия.
Аудитория неистовствовала, хлопала в ладоши, по ручкам кресел и собственным коленям. Раздавались выкрики: «Пакистан зиндабад! Пайндабад!»[8]. Тасмина сидела с непроницаемым лицом, мяла и скручивала шелковый шарф-дупатту.Видно, нервничала, корила себя за неосторожный вопрос. Ксае про себя выругался. Привлекать к себе внимание таким образом — что может быть глупее? Он завербовал Тасмину около года назад, она и сообщила о предстоящей передаче «Хатф-1».
.Ксан встал со стула, грузно прошелся по комнате, наклонившись к батарее центрального отопления, пощупал ее ребристые бока. Они были едва теплыми, и хозяин недовольно прищелкнул языком:
— Ничего не меняется: совок, бардак.
— А там, у вас. лучше? — осмелился предположить я.
—Центрального отопления нет. — Заложив руки за спину, Ксан пристроил свои ягодицы на батарее и сочувственно посмотрел на меня. — Жаль, что тебе не довелось побывать в Азии.
Выражение лица у него было самое что ни на есть блаженное и удовлетворенное. Думаю, это объяснялось не только обильной выпивкой и закуской: на него действовали собственные рассказы, ему нравилось вспоминать.
Выяснение деталей сверхсекретной военно-ядерной программы неизбежно сопряжено с огромными трудностями.Любая неосторожная попытка войти в контакт с теми, кто имел доступ к нужной информации, могла с легкостью «засветить» разведчика. Поэтому Ксан решил, что ему крупно повезло, когда однажды, на международном семинаре в Германии он познакомился с Тасминой. Та была сексуально привлекательна, а, завоевав сердце женщины, ее несложно превратить в своего информатора. «Постельный вариант» был Ксан многократно опробован, однако на этот раз дал сбой.
Просидев с Тасминой четверть часа в полутемном баре отеля «Доринт», он сжал ее тонкую руку. Девушка не стала строить из себя оскорбленной невинности, но отреагировала резко.
— Уважаемый господин, перед тем как вы попытаетесь засунуть мне руку под юбку, чтобы «поиграть с моей задницей» — так, кажется, у вас, мужчин, принято выражаться? — я обязана сообщить вам о трех обстоятельствах. Во-первых, я не затеваю тайные интрижки, а открытая связь с иноверцем,сделает меня парией в моей стране.
На этот счет Ксан был осведомлен. Согрешив с неверным,пакистанка могла подвергнуться уголовному преследованию,лишиться карьеры и каких-либо перспектив замужества.
