Сергей Зверев - Гавайская петля
– Да, Павел Игоревич, это единственное, в чем я уверен, поскольку он уже здесь. И мы с Ордынкиным тоже. Долго вам еще трюхать?
– Не знаю… минут двадцать.
– Отлично. Заблудиться не сможете, всюду указатели. Язык не проглотите, когда увидите эту красоту. Ситуация такова, Павел Игоревич. Городок Барабоа состоит из трех улочек, протянувшихся вдоль побережья, и всяких мелких переулков. Первая – Грини-Грин-стрит… по-нашему, что-то вроде «Зеленая-презеленая». За ней Калауа и Ориндж-драйв. Береговая полоса называется «Каваки Бич». Примерно два часа назад объект остановился у отеля «Ахаба» – это на Грини-Грин. Не проедете – аллейку к отелю украшает огромное авокадовое дерево. Снял номер на втором этаже и отправился спать. Я сижу в кафе напротив, ставлю фигуранту мысленный заслон. Здесь уйма всяких заведений, магазинчиков, каких-то эзотерических лавочек, повсюду зелень, люди, так что бельмом в глазу мы не выглядим…
– Он не может удрать через задний ход?
– Исключается. Мы с Серегой уже пошатались по округе. Здание небольшое, всего два этажа. Пожарный выход есть, но с тыла – ограда, увитая плющом, и чтобы оттуда выбраться, нужно обойти здание и по-любому оказаться на аллее, которая у меня перед глазами. А напротив еще один отельчик – называется «Вулкано», думаю, мы с Ордынкиным там и заночуем. Серега проводит разведку местности, скоро должен нарисоваться. Если хотите, можете тоже остановиться в «Вулкано». Или вам по вкусу больше резорты или, скажем, кондоминиумы? Резорты – это большие отели. С бассейнами, парковками и шведскими столами. Один я, кажется, видел на Каваки Бич…
– Разберемся, – сказал Туманов и бросил трубку на сиденье.
Он обещал себе не отвлекаться на пейзажи, сделать вид, что все это старо, серо, скучно, набило оскомину. Но не глазеть на это чудо было невозможно. Подлинный рай, где тепло зимой и летом, где пейзажи меняются с фантастической быстротой, где нет ни змей, ни крокодилов, ни хищных зверей… Он проехал пышную манговую рощу, ананасовую плантацию с фигурками копошащихся людей, зацепил дождевой тропический лес с плантацией гибискусов – огромных желтых цветов, национального символа Гавайев. Остановился на краю леса, заглушил мотор. Невероятно. В воздухе – ощущение неги. Не замечаешь, как впадаешь в нирвану – состояние освобождения от страданий и забот. Лианы свисали до земли, плотным ковром простирались причудливые папоротники, пестрели невиданные цветы и ягоды. В полной тишине над опушкой леса кружили гигантские пестрые бабочки и крохотные птицы. Он закрыл глаза, выбираясь из плена ложного покоя, хрустнул трансмиссией…
Заголубела изрытая волнами поверхность океана. Показалась череда скал и черный пляж под скалами. Павел подъехал ближе. Песок действительно был черным. А почвы в пустотах между скалами – красными. По океану катились длинные ленивые волны с мелкими барашками. И вдруг пропали скалы, берег превращался в тропический сад с пальмами и орхидеями. Волны беззвучно накатывались на отлогий пляж, а песок здесь был уже не черный, а практически белый. Шевелили метелками пальмы, склоняясь к воде. Показались причалы со стройными рядами пришвартованных яхт, разноцветные крыши, утопающие в тропической зелени.
Он ехал по засаженной цветами Грини-Грин, зачарованно вертел головой. Неприхотливые дома из базальтового камня чередовались зажиточными белокаменными особняками. Идеальная чистота, ни соринки. Буйство красок, улыбки прохожих. Машины еле ползли – водители в этом раю никуда не спешили. В стороне, возможно, на Калауа или Ориндж-драйв, просматривались относительно высокие здания из стекла и бетона – очевидно, местный деловой центр. Не заметить авокадовое дерево было трудно. Под ним фотографировалась стайка японцев. Туманов припарковался у следующего здания в колониальном стиле, табличка на котором извещала, что в XIX веке здесь размещался миссионерский дом, а позднее – протестантская миссионерская школа. Перешел дорогу, цепляя на нос черные очки, двадцать шагов по тротуару и наверх – по истертым деревянным ступеням. Заведение «решетчато-деревянного» типа. Ресторан «Lava Java» – извещала очередная вывеска. Обыкновенные деревянные столики, плетеные кресла. Двое парней в гавайских рубахах с любопытством смотрели на его восхождение. Помимо данных обладателей славянских физиономий здесь было только двое клиентов – престарелых и разморенных, клюющих носами в одинаковые газеты «Sandwich Island Gazette».
– Ну что, ребята, примерно такими я вас и представлял.
– Разгильдяями? – подмигнул худой черноволосый Кошкин – с носом типа «кнопка» и смеющимися глазами. Парень был резок в движениях – вскочил, сунул руку для приветствия. Второй был плотнее, степеннее, русоволос. Он отставил чашку с кофе, вытер руку о салфетку и тоже протянул.
– Соблюли приветственный ритуал, – ухмыльнулся Ордынкин. – Я вас тоже представлял примерно таким. Присаживайтесь, Павел Игоревич. Рады знакомству.
– Кофе пьем? – покосился на чашку Туманов. – Командировочные проматываем?
– А мы есть уже не можем, – рассмеялся Кошкин. – Усиленно рекомендуем, Павел Игоревич. Волшебный напиток. Хорошо восстанавливает цвет лица, а то вы у нас сегодня какой-то зеленый. Кофе кона – местная знаменитость. «Эндемик» своего рода. Родом с острова Мауи, рецепт неизвестен, но чувствуется вкус грецкого ореха. Сами заказывайте – дорогое удовольствие.
– Успею еще. – Туманов сел в плетеное кресло, с наслаждением вытянул ноги, покосился на щебеночную аллею через дорогу, ведущую к помпезному крыльцу двухэтажного особняка, при строительстве которого явно использовали «архитектурные излишества». – Новостей нет?
Работники Интерпола – а им обоим было едва за тридцать – внимательно его рассматривали. Павел снял очки.
– Так лучше?
– Прекрасно, – кивнул Кошкин. – Не забудьте позвонить Дине Александровне – она волнуется. Или позвонили уже? Ладно, не наше дело. Прививку против желтой лихорадки сделали? Нет? Мы тоже. Итак, давайте к делу. Признаемся честно, нам несколько непонятна ваша роль в этом деле, но Федор Максимович намекнул, что мы обязаны вас потерпеть. А еще намекнул, что у вас большой опыт, и если ситуация станет критической, мы можем рассчитывать на ваши услуги. В «Вулкано» был единственный свободный номер, так что, увы, Павел Игоревич, вам придется искать другое убежище.
– Не беда, – пожал плечами Туманов, – найду другое.
– В городке всего три гостиницы, – сказал Ордынкин. – К Вердису в «Ахабу» вы не пойдете. Остается «Черепаха» на Килауа. Есть еще резорт и кондоминиум на Каваки Бич, но это как-то… примитивно, что ли. Там вы будете у всех на виду. И цены в резорте выше. Двести долларов в сутки вас обрадуют? А в городских гостиницах – по сто пятьдесят…
– Разберусь, – повторил Туманов.
– Небольшая справка для чайников, – сказал Кошкин. – Ценники в магазинах не включают налог на добавленную стоимость. Придется доплачивать восемь процентов от стоимости товара. Будьте к этому готовы, а то попадете в стыдливую историю.
– А вы неплохо подготовились, – заметил Туманов.
– А мы не такие уж разгильдяи, – ответил Ордынкин. – Во-первых, мы недавно освоили азбуку и всю дорогу, пока летели, знакомились со здешним Эдемом. Во-вторых, мы уже три часа тут бананы околачиваем…
– И не сказать, что совсем уж безрезультатно, – вступил в разговор Кошкин. – Вердис снял номер на трое суток и пускаться в бега, похоже, не намерен. Мы уверены на сто процентов, что слежку он не чувствует. Ему и в голову не придет, что кто-то потащится за ним на край земли. Потеряем – не повод для паники. Вернется. Убраться с архипелага Кеараколау он сможет только самолетом, а местные ребята, связанные с Интерполом, об этом сообщат. К сожалению, привлечь полицию мы не можем. По слухам, архипелаг контролируется некоей мафиозной структурой, и здешние полицейские могут совмещать служение закону со служением еще кому-то. А связан ли «еще кто-то» с нашим приятелем Вердисом, нам неизвестно. Ваши планы, Павел Игоревич?
– Вердиса следует изолировать от общества. Навсегда, – проворчал Туманов. – Как вы этого добьетесь, меня не колышет. Но если вам улыбнется неудача, я его просто убью.
– Он вам что-то сделал? – помедлив, спросил Кошкин.
– Вы не знаете?
Интерполовцы переглянулись и дружно пожали плечами.
– А должны?
– Вот и прекрасно. Считайте, что имею к Вердису личный счет. Ладно, парни, – Туманов посмотрел на часы, – тащите службу, а я пойду искать прибежище. Всегда на связи.
Он очнулся в пять часов по местному времени, вывалился из кровати, начал с ужасом представлять, мимо чего со стуком и лязгом пронеслась жизнь. Вроде все в порядке, два часа проспал. Тихо гудел кондиционер, в окно царапалось ветвистое тропическое дерево с иглообразными листьями. Лужайку под отелем нарядно обрамляли геликоновые заросли – листва кустарника была похожа на разросшийся цветник. На корточках перед кустарником возился с ножницами какой-то парень с пышными черными волосами. Туманов недоверчиво осмотрелся. Номер далеко не президентский, но уютно. Три часа назад он загнал арендованный джип на парковку перед «Черепахой» и, к вящей радости, узнал, что со свободными номерами все в порядке. Словосочетания «все включено» в этой части света не знали. Номер стоил сто семьдесят в сутки, и проходящий мимо постоялец, сделав заговорщицкое лицо, прошептал с прибалтийским акцентом, что это невероятно дешево. С этим парнем он позже встретился в суши-баре через дорогу. Заведение принадлежало престарелому японцу, и, видно, в знак протеста против поражения во Второй мировой войне меню не было переведено на английский.
