Николай Николов - Ливийский вариант
Ершов поднялся из-за стола и спросил, обращаясь к адмиралу:
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
Белов про себя отметил легкий мандраж. Волнуется, как перед важной партией в шахматы с серьезным соперником, а повода для беспокойства нет.
Короткий, без лишних деталей, оперативный план контакта с агентом Рембрандтом составлен и утвержден, приказ отдан: Ершов с двумя бойцами морского спецназа вылетает ближайшим гражданским рейсом в Тунис.
Старая «нокия» для связи с русскими давно выключена. Другой мобильник, с обычным ливийским номером, коротко вздрогнул, приняв СМС на арабском от анонимного отправителя. Посылку следовало оставить после вечернего намаза в рыбацкой лодке двоюродного брата, живущего в маленьком поселке у моря. А вот как русские найдут ночью лодку на каменистом пляже, отличив ее от десятка других, агента не должно волновать.
С тихим стуком перекатывая гальку, легкий ночной прибой плавно вынес аквалангиста в темном гидрокостюме на дальнем конце пляжа. Здесь, у подножия окружающих бухту отвесных скал, совсем темно. Метрах в двадцати, на каменистом пляже, в неярком свете звезд угадывались очертания вытащенных из воды рыбацких лодок. Некоторые перевернуты так, будто сохнут после покраски или что бы их не промочило дождем. Но дождя здесь в сентябре не бывает. При наблюдении через прибор ночного видения свежей краски на бортах не обнаружено. Облезлые, все как одна, посудины. Пляж и тропинка, ведущая вверх, без посторонних.
Сняв баллон, ласты и другое, лишние на берегу снаряжение, темная фигура двинулась к седьмой лодке во втором ряду. Вдруг со скалы справа, со стороны тропинки, с шумом покатились камни. Боец мягко прыгнул вперед, перекатился и залег, слившись в темноте с силуэтом ближайшей лодки. На черно-белой картинке прибора ночного видения не появилось ничего настораживающего. Последний камешек из камнепада, щелкая по гальке покатился и затих. Минут через десять можно будет двигаться дальше.
Уже много часов наблюдая за бухтой Хасан терпеливо лежал под одной из перевернутых лодок. Узкий кинжал с богато украшенной вязью рукояткой он держал в ножнах, пряча оружие в левом рукаве грубошерстной рубахи. Аквалангиста на берегу араб заметил сразу, но буквально на секунду отвлекся на шум камнепада, и черный силуэт исчез.
Глава 3. Арабский клинок
На галечном пляже бухты тишина, только небольшие волны, накатывая на берег, легко шумят прибоем. Человек в гидрокостюме, притаившись, лежал в густой тени у борта рыбацкой лодки. Оружия, кроме ножа аквалангиста, у капитана Ершова не было, а все снаряжение сделано в Китае. В случае нештатной ситуации принадлежность трупа пловца к какой-либо спецслужбе по этикеткам не установят.
Прошло восемь минут, затем еще пять. Сергей по-пластунски переместился под прикрытие развешенной на деревянных кольях рыбацкой сети. Отсюда открывался широкий обзор всего пляжа.
Несколько лодок сушились на небольшом каменистом холме. Устроившись под одной из них на шерстяном коврике, Хасан тоже старался не шуметь. В широкую щель между бортом перевернутой лодки и галькой в свете звезд виден почти весь берег. Араб пытался понять, куда делся аквалангист и нервно перебирал четки. Много подобных ночей провел Хасан в этой удобной для контрабандистов бухте, часами лежа в засаде. Но, кажется, раньше он так не нервничал — обычно на дело они ходили вдвоем с братом.
Левую руку холодил пристегнутый на предплечье под рукавом старинный кинжал в ножнах. Этим оружием Хасан не лишил жизни ни одного человека, даже неверного — не хотелось расставаться с такой красивой вещью. Ножны и рукоятку клинка густым арабским узором украшала инкрустация из драгоценных камней. Старики поговаривали, что обагренный человеческой кровью кинжал должен поменять хозяина: его лучше кому-нибудь подарить или продать. И поэтому, хотя убивать ему приходилось, это оружие оставалось чистым.
Попало оно к Хасану благодаря двоюродному брату — тот украл из дома своего отца старинный кинжал и передал ему как раз перед боем. Спрятанные под одеждой ножны играли в схватках роль защиты — ими прикрывалось предплечье безоружной руки от кисти до локтя. Поэтому и выпал один из камешков.
Это случилось около пятнадцати лет назад на старом базаре — Хасан отбил левой рукой удар турецкой сабли. Клинок в ножнах оказался у него незаметно, когда он как бы случайно спрятал руки за спиной. Брат был рядом.
Соперник — бедуин, не желавший платить за охрану верблюдов у караван-сарая, размахивая саблей, и подумать не мог, что какой-то мальчишка сможет оказать ему достойный отпор. Ножны Хасан засунул в левый рукав, а в правой стиснул кинжал. Бедуин ударил сверху, Хасан подставил предплечье левой руки под наклоном, кривая сабля рассекла домотканую рубаху и соскользнула по ножнам вниз, не причинив вреда. В тот же миг старинный клинок оказался у самого горла караван-баши. Еще одно движение, как при свежевании ягненка, и кровь забрызгает песок под ногами. Тогда-то Хасан, совсем еще мальчишка, и понял, что такое взгляд полный предсмертной тоски. Толпа зашумела, окружающие оттащили Хасана подальше, но эту первую, самую важную схватку в жизни, он выиграл с честью и стал настоящим мужчиной.
Бедуин быстро отсчитал двойную цену и убрался вместе со своими верблюдами. Отец двоюродного брата не стал требовать вернуть клинок назад.
После этого прошло много лет, и в схватках араб использовал это оружие редко, хотя почти всегда носил его с собой. В добрые былые времена один вид неизвестно откуда появившегося в руке клинка останавливал многих горячих парней. И в ночной бухте кинжал еще не один раз пригодился Хасану — одним коротким ударом легко рубились веревки или вскрывались мешки контрабандистов для проверки и бакшиша. И без разницы, висят они с бортов шлюпок или ждут в общей куче отправку наверх, по тропинке. Если дань снимали еще до разгрузки товара на берег или контрабандисты пытались уйти из залива не рассчитавшись, мешки срезались за считанные секунды. Дельцы держали их привязанными за бортом лодок так, чтобы иметь возможность, в случае появления патрульных катеров, быстро сбросить контрабанду в воду. Срезанные с бортов в бухте, даже распоротые мешки с сигаретами или гашишем выносило утренним отливом в открытое море совсем недалеко. На рассвете Хасан с братом выходили из бухты на рыбацкой лодке и собирали товар.
Если перевозчики были старыми знакомыми и платили деньгами, только что сгруженную у кромки прибоя партию товара проверяли редко. Но чаще они с братом действовали по другому. Тяжелые упаковки с алкоголем или электроникой удобней всего брать у почти метровой ступеньки на тропинку, которая шла вверх, через скалы, к дороге. Контрабандисты должны останавливаться у ступени для передачи товара наверх. Бесшумно появившийся из темноты Хасан обычно без лишних вопросов, только пожелав добра и мира, получал положенную долю. Здесь, у этого уступа, нередко доставалась самая крупная добыча.
Попадались и наложницы. Но ни Хасан, ни его брат никогда не использовали право первой ночи на мусульманской земле. С контрабандистами давно установились негласные правила. Если у единоверцев не хватало наличных на оплату дани, их пропускали, назначая долг. Такие долги иногда стоили дороже, чем деньги. Да, в этой бухте прошли, пожалуй, лучшие времена.
Шум камней, скатившихся с горы, мало беспокоил Хасана. Он знал, что, если кто-то пойдет по тропинке сверху, мелкие камешки посыплются прямо на отполированную за много лет площадку у подножия высокой ступени, и звук будет совсем иной. Хасана все больше волновало другое — где прячется русский.
Только сейчас он понял, что видел человека в матовом костюме аквалангиста, но не слышал его шагов. Араб начинал не только нервничать, но и злиться на самого себя. Хотелось просто проконтролировать получение товара и немного увеличить оплату, а теперь этот русский прячется и неизвестно, что у него на уме. Отсюда, сверху, светлые бумажные пакеты с компьютерными железками отчетливо видны. Они лежат недалеко, метрах в десяти, на корме одной из лодок. Это лодка брата, с нарисованным на борту масляной краской знаком, который наверняка знают русские.
Похоже, того, кто пришел за товаром, насторожил шум камнепада, и он затаился. Оставалось только перебирать четки и отдавливать бока на гальке. Но еще час тихо лежать под лодкой Хасан просто не мог — сильно поджимал низ живота. Один раз он уже отлил, но сейчас хотелось еще сильнее. Надо попытаться расслабиться и закрыть глаза хотя бы на пару минут.
Тяжелая, как золотой слиток, пластиковая коробочка давно спрятана за широким поясом. Пожалуй, это самая ценная часть товара, и теперь главное — удвоить сумму. Как это сделать, Хасан пока не знал. В старые времена брат, почти не различимый в темноте, бесшумно подкрадывался и накидывал удавку на шею недовольного. Сейчас такой вариант не пройдет, брата рядом нет.
