Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна
— Вы шутите, Андрей Петрович, а мы тут страшно переволновались.
— Кто это мы?
— Студенты, конечно. И я вместе с ними. — Слышу нажим на последнюю фразу, затем следуют оправдательные нотки: — Понимаете, по расписанию ваши лекции, а вас нет. Мы не знали, что и подумать. Наконец, в деканате сказали, что Андрей Петрович в командировке и скоро приедет. Вот я и звоню каждый день.
— И ночь?
— Да, и ночь, — совсем тихо говорит Таня. — Но теперь, слава Богу, я слышу ваш голос, значит, все в порядке, и я могу ложиться спать. Спокойной ночи. — В трубке короткие гудки.
Удивительная девушка! Я поймал себя на мысли, что, хотя ожидал звонок дочурки, разговор с Татьяной в этот поздний час порадовал.
Только разделся, чтобы принять душ, опять телефон. «На этот раз точно Ия» — решил я, тем более что звонили по межгороду. Но я снова ошибся. Незнакомый голос вежливо осведомился: это ли квартира Филатова, и, когда я подтвердил, сообщил, что дочь в больнице после операции, все плохое уже позади, надо приехать. Продиктовал адрес, который я механически, ничего не соображая, записал.
Что это, провокация или действительно несчастье? Чтобы успокоиться, я хватил полстакана коньяку и стал названивать в город, который мне только что назвали. Соединился быстро, в справочном бюро получил номер больницы, через несколько минут разговаривал с дежурным врачом. Да, это он только что звонил, Ия действительно у них. По телефону он отказался говорить о каких-либо подробностях, подтвердил лишь, что опасности для ее жизни уже нет, и она с нетерпением ждет приезда отца.
— Передайте ей, пожалуйста, — попросил я, — что завтра, вернее, уже сегодня, я постараюсь быть в вашей больнице.
— Хорошо, передам обязательно, — заверил врач.
Мы попрощались, и я стал собираться. Позвонил в наш служебный гараж, там всегда есть дежурная машина. Скоро я уже мчался в аэропорт. Соответствующее удостоверение открыло мне двери на первый же рейс.
Утром я сидел у изголовья постели дочери. Она крепко спала. Лицо бледное, под глазами огромные синяки. Врач в общих чертах рассказал, что произошло. В поезде в ее купе про никли насильники и надругались над ней. Обнаружил ее проводник, поднял тревогу, и на первой же станции Ию доставили в больницу. У нее было сильное кровотечение, еле спасли. Приходил следователь, беседовал с ней, у него информация более подробная.
Ия открыла глаза, увидела меня и залилась слезами. Я обнял ее, стал успокаивать. Сердце мое разрывалось от жалости. Как же так, я, опытный человек, не смог оценить опасности, которая нависла над дочерью, не принял меры? Знаю ведь, что преступный мир ни перед чем не останавливается, когда ему наступают на мозоль. Ия, прости, прости меня! Сколько же ты пережила, девочка моя! Чувствую, что самого слезы душат.
— Полежи спокойно, маленькая, я выйду покурю, — сказал я ей. Надо было все взвесить и подумать, что делать дальше.
Ия кивнула.
— Да, да, папуля, иди. Я тебя подожду. Мы, наверное, поедем домой, да?
— Конечно. Все будет хорошо.
Пришел следователь, и мы уединились с ним в кабинете главного хирурга, занятого на операции.
Все становилось на свои места. Оказывается, Ию преследовали уже давно. Жаль, что она не поставила меня об этом в известность сразу же, как только встретила негодяя в магазине. Бандиты следили за ней — и когда она шла на вокзал, и когда брала билет. Им ничего не стоило занять два соседних купе и пригласить в одно из них соседку Ии, которая, как оказалось, весьма благожелательно отнеслась к мужской компании, даже незнакомой. Не составило труда незаметно зайти в купе к спящей девушке и закрыть двери. Теперь они могли делать с ней все, что угодно. Согласно показаниям проводника, парней было трое. Двое спортивного вида, очень крепкие, третий — худощавый, в очках. Да еще четвертый, кавказец по виду, все ходил из купе в купе. Он, видимо, занимался соседкой Ии — Аллой. Под утро на маленькой станции все они вышли, хотя билеты у них были до Риги. Проводнику сказали, что обстоятельства у них изменились, что они киношники и решили снимать фильм здесь, в этом районе. Проводник скушал эту брехню и ни капельки не засомневался. Милиция оцепила тот участок и разыскивает преступников. Принимаются все меры, чтобы поймать их, заверил следователь.
Я поблагодарил его, сказал, что если разрешит врач, то немедленно заберу дочь. Оставил свои данные, на случай если понадоблюсь.
Врач разрешил, но только завтра, и то с соответствующими предосторожностями. Поставил условие — сразу же определить ее в больницу хотя бы на недельку. Можно, конечно, полежать и дома, но под наблюдением специалиста.
Я точно выполнил все его указания. Ия осталась дома, так она пожелала. Благо мать ее подруги Иры, врач-гинеколог, вызвалась поухаживать за Ией. Взяла по этому случаю на работе отгулы и находилась с ней неотлучно день и ночь. И Ира была рядом. Забота близких помогла дочери быстро встать на ноги. Да и молодой организм справился с тяжелой травмой. Но последствия оказались самые серьезные — Ия не сможет иметь детей. Она этого пока не знает. Пусть все идет своим чередом. Со временем, когда уляжется боль и не так остры будут воспоминания, Ия, быть может, воспримет это известие спокойнее.
В голове у меня все более зрела идея отправить Ию на какое-то время в Америку к матери. Пусть поживет там, придет в себя, находясь в полной безопасности. И у меня будут развязаны руки, и я смогу, не поддаваясь эмоциям, довести дело до конца.
ИЯОтец забрал меня из больницы на следующий же день после приезда. Врач сказал, что состояние моего здоровья не внушает ему опасений. А вообще доктор — душка, сестры от него без ума. Говорили: чудо-хирург, обращается с ними как с равными, каждой сделает комплимент, любит в компании покурить, побалагурить, пропустить рюмочку-другую. Одним словом, мне здорово повезло, что к нему попала.
Когда после операции я пришла в себя, все вспомнила, ужаснулась тому, что они со мной сделали там, в купе. Подошел врач, стал успокаивать, гладил по голове, приговаривая: все хорошо, все хорошо, скоро будешь как огурчик. Днем, после официального обхода, обязательно заходил в палату и каждый раз спрашивал, как я себя чувствую. Я отвечала: «Прекрасно». Он удовлетворенно улыбался и бросал стоявшей рядом медсестре: «Да, ее через пару дней можно будет готовить на конкурс красоты». А если откровенно, состояние мое было отвратительным. Слабость, все тело словно палками побито. К тому же ненависть переполняла меня. Появись в эту минуту кто-то из тех подонков, загрызла бы, разорвала на куски. От бессилия я заливалась слезами. Все более крепла решимость найти их, отомстить за Игоря, за себя. Я строила самые фантастические планы — и один их них вскоре стал приобретать реальные очертания.
Приезд отца меня очень обрадовал, представляю, сколько он пережил из-за меня. Наверняка ведь себя винит в том, что меня одну отправил в поездку, но ведь это могло случиться в любом месте. Да, мерзавцы, выследили, посчитались за своего.
Когда прощались, я спросила своего доктора, что надо делать, чтобы быстрее встать на ноги.
— Вы уже, душенька, на ногах, — рассмеялся он. Потом достал из ящика стола исписанный лист бумаги и подал мне. — Возьмите, специально для вас подготовил. — Он закурил, выпустил дым, спохватившись, разогнал его газетой, извинился и продолжил: — Здесь все, что надо делать в течение двух месяцев. Если будете точно выполнять предписания, наступит полная реабилитация и тогда — хоть на фигурное катание.
— А заниматься каратэ можно? — спросила я.
— Даже боксом и футболом, — хохотнул профессор. Видимо, он принял мой вопрос за шутку или отнес к моему болезненному состоянию.
Ну все, поехали, боксер, — вмешался отец и подтолкнул меня к выходу, чтобы я не мешала ему выразить моему спасителю благодарность и вручить соответствующие презенты.
Я внимательно изучила врачебные рекомендации. Было расписано буквально по мелочам, что на завтрак, на обед, на ужин — сплошные витамины. Физические нагрузки — бег, гимнастика, причем с каждым днем по нарастающей. Твердо решила: начну завтра же. Надо выходить из пике. Жизнь приобретает для меня новый смысл, и приоритетными станут иные ценности. Все поступки подчиняются главной цели — наказанию этой нечисти. Время не имеет для меня значения. Пусть на это уйдет полжизни, жизнь, но я добьюсь своего, такой уж у меня характер. Главное, я знаю, с чего начать: как можно быстрее восстановить здоровье. Потом наведаюсь к Генриху, Ирка говорила, что он меня искал и хочет пригласить в школу. Это хорошее начало. Для осуществления моего замысла потребуется много сил. Не знаю, поймают бандитов или нет, меня теперь это не особенно волнует. У меня к ним свои счеты.
Дома было чисто, уютно, на столе свежие цветы, в духовке — мои любимые голубцы.
