Сергей Кулаков - Курильская обойма
Медведи, нагуливая жир к зимним холодам, собрались группой в несколько особей возле удобного для рыбалки мелководья и азартно гонялись за идущим на нерест лососем, поднимая тучи брызг и рыча от усердия. Выхватив длинной пастью увесистую рыбину из воды, медведь, отбиваясь от собратьев, норовивших отнять у него добычу, выбирался на берег, отряхивался и тут же предавался торопливому обжорству. Спустя несколько минут, оставив от лосося лишь голову и хребет, он снова бросался в реку.
На берегу жадные до дармовщины вороны, сороки и прочая пернатая живность помельче мгновенно расхватывали все, что оставалось после медведей. Пир шел горой, и никому дела не было до кучки туристов, засевших в кустах неподалеку.
Валентина Викентьевна все рвалась поближе к медведям – хотела погладить лохматого увальня-медвежонка, – но ее убедили, что при мамаше-медведице лучше этого не делать, да и медвежонок был далеко не так безобиден, как ей казалось.
Когда дело пошло к вечеру, туристы вернулись к вертолету, который через сорок минут доставил их на некое подобие туристической базы (две кривобокие низенькие избушки, уборная в близлежащих кустах и бочка с дождевой водой вместо душа).
Впрочем, путешественники были переполнены впечатлениями сверх меры и так устали, что, наскоро поев каких-то консервов из банки, не стали ждать обещанной ухи из лосося и попадали кто куда на деревянные нары, – можно было ручаться, что столь крепко они не спали уже много лет.
На следующий день они посетили остров Тюлений. Этот небольшой скалистый островок длиной всего-то в семьсот метров был знаменит своими лежбищами морских котиков. Вертолет едва сумел найти пятачок для посадки. Вдоль всего побережья чернели плотные колонии котиков. По словам проводника, их было здесь примерно восемьдесят тысяч. Сейчас как раз шел период размножения и выкармливания детенышей, поэтому туристы попали, что называется, в пик сезона.
Помимо котиков, Тюлений обильно населяли морские птицы. Самую крупную гнездовую колонию образовывали здесь кайры. Этими довольно крупными птицами были заселены почти все скалы острова, и кайры суматошно метались вдоль крутых каменных стен, отыскивая свои гнезда.
Гвалт стоял неописуемый. Котики, которые вовсю занимались охотой, любовью, выяснением отношений, родами и выкармливанием уже родившегося потомства, кричали на все голоса – очень, кстати сказать, пронзительные голоса.
Птицы тучами носились в воздухе и шумели так, что порой заглушали котиков. Этот клочок каменистой суши, омываемый со всех сторон морскими волнами, казался воплощением самой жизни, настолько напористо и многоголосо она здесь о себе заявляла.
Путешественники провели на острове едва ли не целый день, разглядывая гнездовья птиц и лежбища котиков. Особенно умиляли всех детеныши – большеглазые беспомощные крошки, звавшие своих медлительных мамаш тоненькими жалобными голосами.
Валентина Викентьевна все же погладила одного из них, из-за чего потом едва спаслась бегством от ринувшегося за ней самца, ревностно опекавшего свой гарем, состоявший из двух десятков самок.
Больше всего Валентину Викентьевну заинтересовали сцены спаривания котиков, которые проходили, надо сказать, весьма чувственно и даже красиво.
Самец, чуть ли не вдвое превышавший размерами самку, неторопливо, со знанием дела обнюхивал партнершу, какое-то время они нежно терлись друг о друга, после чего самец взбирался на самку, нижние части их тел туго соприкасались и начинали волнообразно, ритмично двигаться вверх-вниз… Во время оргазма они оба издавали протяжный стон – и в этот момент рот Валентины Викентьевны сам собой приоткрывался и толстощекое, румяное лицо ее принимало какое-то зачарованное выражение. Она переходила от одной группы котиков к другой – и без устали наблюдала за процессом спаривания, уже не обращая внимания на пищавших под ногами малышей. При этом она попыталась взять себе в сопровождающие Романа, но он от сей почетной обязанности увильнул, оставив в компанию Валентине Викентьевне почтенного седобородого профессора.
Тот тайных помыслов своей спутницы не понял и принялся подробно объяснять ей тонкости семейных отношений, существующих в колониях морских котиков (славных представителей ушастых тюленей) и других ластоногих, обитающих на многочисленных островах Сахалинской области. Лекция наверняка выдалась занимательной, но Валентина Викентьевна жаждала чего-то другого и возвращалась из поездки сильно разочарованная.
На третий день путешественники совершили облет южных областей острова.
Здесь тоже было на что посмотреть. Между сопок раскинулись густые девственные леса из ели и пихты. Их сменяли буйные заросли высокотравья в долинных пойменных лугах. На морских заливах восхищенные туристы увидели несметные стаи лебедей. Казалось, земля была устлана белым пуховым одеялом. Затем снова пошли гористые участки, леса, луга, массовые скопления разнообразных птиц внизу – и вот наконец Роман своими глазами увидел пролив Лаперуза.
Здесь была запланирована посадка с коротким пикником, и Роман наконец получил возможность своими глазами увидеть то, к чему так стремился.
Пролив ожиданий не подвел: волны с грохотом бились о высокий каменистый берег, ветер налетал вместе с морскими брызгами и норовил плеснуть грязноватой пеной в лицо. Одним словом – лепота. Погода была относительно ясной, и на той стороне пролива виднелись горные вершины острова Хоккайдо – японской территории. Здесь проходил оживленный морской путь, и в проливе находилось множество судов, идущих большей частью к берегам Японии.
На этом Роман счел свое ознакомление с Сахалином законченным. Его спутники приглашали совершить вместе с ними трехдневный поход в какую-то долину, где лежало необыкновенно красивое вулканическое озеро. Но Роман вежливо отказался, как ни умоляла его подвыпившая и расхрабрившаяся Валентина Викентьевна (она, как выяснилось, работала бухгалтером в налоговой инспекции Владивостока и на Сахалин прилетела, чтобы расширить свой кругозор).
Все, что Роман видел, ему, в принципе, понравилось. Но он не был настолько туристом, чтобы, закинув рюкзак на спину, бесконечно куда-то идти и думать, что в этом и состоит радость жизни. Такой отдых был точно не для него. Будь там комфортный охотничий домик со всеми удобствами, хорошая кухня, надежный транспорт и привлекательная попутчица – тогда еще можно было бы попутешествовать. Но тащиться пехом за сто верст, кормить злобнющих комаров, спать в сырой палатке, есть жуткое варево из общего котла, а вместо привлекательной попутчицы лицезреть необъятные телеса Валентины Викентьевны – нет уж, от эдакого удовольствия избавьте. Хорошенького понемножку. Все, что хотел повидать, повидал, и на этом – мерси и адье, славный остров Сахалин.
На седьмой день, проспав в гостиничном номере до обеда, Роман ближе к вечеру отправился гулять по Южно-Сахалинску. Отлет на материк был намечен на завтрашнее утро, но у Романа оставались в запасе еще полдня и ночь, которые он намеревался посвятить знакомству с прекрасной сахалинчанкой, или как они здесь назывались.
Но то ли день выдался неудачный, то ли женское население города было слишком малочисленным, но Роману так и не удалось свести тесное знакомство с местной жительницей.
Это оказалось невозможным из-за того, что выбора-то практически не было. Либо малолетки-школьницы, либо суровые домохозяйки, либо проститутки. Видимо, все девушки, достигая совершеннолетия, во все лопатки удирали отсюда на Большую землю. Понять их было нетрудно. Скудность жизни на острове была прямо пропорциональна его природным богатствам, и хорошо себя здесь чувствовали лишь неприхотливые, как судовые крысы, моряки да полууголовный сброд, наживающий состояния на незаконной продаже краба и рыбы Японии.
Тщетные поиски прекрасной незнакомки привели Романа в ресторан «Старая гавань». Он прельстился романтическим названием и решил, что в этом заведении он отыщет себе избранницу именно того типа, который наиболее отвечал его запросам, а именно: красивую (это само собой), умную, загадочную и страстную. Требования, конечно, были ничего себе, но ведь и он не пальцем был сделан. Как-никак столичный парень, да к тому же и не очень бедный. Хотелось провести незабываемый во всех отношениях вечер, а для этого требовался и контингент соответствующий.
Но ничего такого в «Старой гавани» и близко не значилось. А то, что значилось, годилось разве что на отправление естественных половых надобностей. Последнее, конечно, было немаловажно, ибо Роман за минувшую неделю изрядно проголодался и даже на грязноватых путан смотрел не без скрытого вожделения. Но связываться с ними он не хотел принципиально даже по этой уважительной причине, а потому решил потерпеть сутки и уже по прибытии в Москву оторваться по полной программе с проверенными и чистоплотными кадрами из элитного клуба, членом которого он имел честь состоять.
