Андрей Таманцев - Рискнуть и победить (Убить демократа)
— Кончай свои штучки, москвич, — заявил он. — Давай по телефону. А нужно — приезжай сам. У меня дел и без твоих заморочек — выше головы.
Я постарался ответить как можно вежливее — в том смысле, что, несмотря на фингал, который с момента нашего общения стал моей особой приметой и вызывает у меня проблемы с прекрасной половиной человечества, а также подозрительные взгляды гаишников, наша беседа в кабинете заместителя начальника МВД города К. убедила меня в том, что там работают преданные своему делу профессионалы и они не поленятся отлепить жопу от стула, чтобы узнать, кто совершил одно из самых громких заказных политических убийств последнего времени, а именно убийство историка Комарова.
— А ты знаешь? — быстро спросил майор Кривошеев.
— Полагаю, что да, — ответил я. Все-таки сказалось общение с Мазуром. Потому что достаточно было просто сказать «да».
— Едем, — сказал майор.
Минут через двадцать он появился в моем номере вместе с капитаном Смирновым и с папкой следственных материалов прокуратуры. На том, чтобы он привез их, я особенно настаивал, а он особенно сопротивлялся, так как это было связано с какими-то процессуальными сложностями, до которых мне, честно сказать, никакого дела не было.
К моменту их появления подполковник Егоров вполне очухался и даже подбодрился очередной порцией виски. После чего бутылку и бокал я убрал в бар, так как вести официальный разговор в такой фривольной обстановке показалось мне не правильным.
Майору Кривошееву и капитану Смирнову я представил Егорова как старшего охранной группы и человека, вполне заслуживающего доверия. Во всяком случае, при нем можно говорить совершенно свободно.
Еще до того, как появились эмвэдэшники, я предупредил Егорова:
— Ты отверг мой первый вариант. И в нетактичной форме. Я вынужден реализовать вариант номер два. Не думаю, что он тебе очень понравится. Но выбора у меня нет, Санек. И у тебя тоже. Так что сиди, слушай и не встревай.
Едва закончив с краткой процедурой знакомства, майор Кривошеев сразу перешел к делу:
— Ну, кто?
— Вы сами очень хорошо знаете этого человека, — ответил я.
— Кончай свои музыки и балеты! — попросил майор. — Давай по-русски, можешь даже с матом, мы люди свои, поймем.
Тогда я задал вопрос в лоб:
— Вы как предпочтете: чтобы преступника указал вам какой-то приезжий москвич или хотите найти его сами?
— Мне важно поймать преступника, понял? А как — это пятнадцатое дело! И если у тебя что-то есть — выкладывай. Иначе я привлеку тебя за укрытие информации. Или за недонесение.
— Олег Сергеевич, — проникновенно сказал я, — ну, я могу, конечно, изложить дело так, как его вижу. Но вы и Иван Николаевич Смирнов тут же завалите меня вопросами: как, почему, чем докажешь и так далее. Правильно?
— Ну, правильно, — согласился майор. — А как ты хотел?
— Совсем по-другому. Я хотел бы, чтобы вы сами вычислили преступника. Вы потратили на это больше месяца и без всякого результата. По одной простой причине: у вас была неверная начальная установка. И второе — вам не хватало кое-какой информации. И то и другое сейчас есть. Попробуете?
Майор вопросительно взглянул на капитана Смирнова.
Тот немного подумал и сказал:
— Мы действительно убили на это больше месяца. С полным нулем в итоге. Может, послушаем этого москвича? Ну, еще час потеряем. А вдруг? Парень не дурак, это мы уже поняли. Мозги у него чуть набекрень, но это не довод. А?
— Излагай! — принял волевое решение майор Кривошеев.
Я раскрыл папку со следственными материалами.
— Один мой друг любит говорить: все просто, когда все знаешь. А когда чего-то не знаешь, все самое простое становится непроходимо сложным. Так получилось и с этим делом. Эти материалы вы просматривали не меньше чем по десять раз. Верно?
— По пятьдесят, — поправил майор.
— Я вам пока только одно скажу: фамилия преступника упоминается в них не меньше двенадцати раз — я специально подсчитал. Он фигурирует и как свидетель.
— Ты не мог видеть этих материалов, — решительно заявил майор.
— И тем не менее видел. Не мучайтесь, Олег Сергеевич. Я не шпион и не уголовник.
Ну, увидел я эти материалы — и что? У меня есть друг, у него еще друг, а вот этот друг имеет право ознакомить меня с любыми материалами МВД. Скажу даже так: формально не имеет, но даже министр МВД не посмеет сделать ему за это замечание.
— Интересные у тебя друзья, — заметил майор.
— Есть и интересные, — согласился я. Капитану Смирнову было не до наших словесных дискуссий. Он раскрыл папку и начал внимательно, будто видит все это впервые, изучать каждый лист следственного дела, особенно обращая внимание на показания свидетелей. На отдельном листочке он делал одному ему понятные пометки. В работу включился и майор. Но он, видно, так до конца и не поверил серьезности моего заявления, потому что перелистал дело, как подшивку старого, давно прочитанного еженедельника.
Минут через сорок капитан Смирнов захлопнул папку и сказал:
— Салахов. Он, точно! Его в тот вечер на Строительной улице видели все свидетели.
— Требуются объяснения? — спросил я.
— Иди ты… со своими объяснениями! — отмахнулся капитан. — Я тебе сам все сейчас объясню. Было у меня чувство, что работал не чужак, а свой. Внутри сидело, а выразить не мог. Нутром чуял. Сбивало одно: откуда у него такая квалификация.
— Этой информации вам и не хватало, чтобы закончить дело, — проговорил я и в старых аудиокассетах нашел ту, где были записаны установочные данные на бывшего афганца Салахова. По моей просьбе их раздобыл полковник Голубков и передал Артисту, а тот мне. Учеты были только по МВД, но не было никаких сомнений, что Салахов был связан и с какой-то спецслужбой. Иначе полную информацию на него дали бы из Зонального информационного центра по первому же запросу прокуратуры или милиции города К. Я не мог держать бумажку в кармане или где угодно, в любой момент на нее могли наткнуться. Поэтому сделал так же, как с разговором с Профессором в военном госпитале: записал текст на самый конец какой-то задрипанной старой кассеты. Сейчас этот текст я и прокрутил майору Кривошееву, капитану Смирнову и безучастно присутствующему при нашем разговоре подполковнику Егорову.
Текст произвел, прямо скажем, должное впечатление. И капитан, и майор были людьми опытными и прекрасно понимали, почему эту информацию они получают от меня, а не обычным способом. А чтобы проверить ее, никаких особых разрешений высокого начальства не требовалось. Я не сомневался, что они займутся этим, как только у них выкроится хоть минута свободного времени. Но сейчас их волновало другое.
— Где ствол? — спросил майор.
— Две пули, извлеченные из тела Комарова, были отправлены на баллистическую экспертизу? — спросил я.
— А как же? — удивился капитан.
— Вы уверены, что это те самые пули? — продолжал я.
— Ни малейших сомнений, — подтвердил капитан. — Они валяются там уже месяц. Я недавно случайно видел их. Ни в каких картотеках они не зафиксированы. Как и сам ствол.
— Где же ствол? — повторил майор.
Я заметил, как внутренне напрягся подполковник Егоров, но его состояние меня сейчас меньше всего интересовало.
— Вызывайте оперативников, — сказал я майору, — Или кого еще нужно? Следователя прокуратуры? Понятых? Кто должен присутствовать при изъятии ствола?
«Токагипт-58», из которого был убит историк Комаров, лежит в полиэтиленовом пакете под кустом сирени во дворе Матвея Салахова. Это за пять или шесть домов от особнячка Комаровых.
— Как он туда попал? — спросил капитан.
Я только пожал плечами.
— Это всего один маленький вопрос из тех, на которые вам еще придется ответить.
Думаю, сразу после убийства Салахов завернул ствол в пакет и бросил в куст, чтобы не заметили случайные прохожие.
— И не перепрятал надежней, когда шумиха улеглась? — недоверчиво спросил майор.
— Выходит, так, — согласился я. — Люди делают гораздо больше глупостей, чем кажется.
— А ты его, выходит, нашел? — вступил в разговор капитан. — Как? И когда?
— Как только понял, что никакого заезжего киллера в городе не было. С моей стороны было, наверное, не очень этично шарить по чужому палисаднику, когда хозяина нет дома, но у меня не было выбора. Мне нужно было абсолютно точно знать, кто убил Комарова.
— Зачем? — спросил майор.
— Олег Сергеевич, у каждого человека есть свои профессиональные тайны. Это — одна из них. Она имеет сугубо личный характер и не может представлять никакого интереса для следствия.
— Когда ты нашел пакет с пушкой? — гнул свою линию капитан. Хватка у него была, прямо скажем, бульдожья.
— Дней пять назад. Я его даже не разворачивал. Просто засунул поглубже в землю и присыпал палыми листьями.
— Неделю назад в здании телецентра Салахов был убит неизвестным злоумышленником, — бесстрастно проговорил майор.
