Иван Стрельцов - Спасение по-русски
«Как из оперы – «Предчувствия его не обманули», – мысленно отметил Волин. Дверцы трех машин с металлическим лязгом открылись, выпуская наружу пассажиров.
Игорь вернулся в зал, уже одетый Краух смотрел на него одновременно с надеждой и настороженностью.
– Кажется, дружище, в этот раз нам так легко не отделаться. Так что бери мой «Зауэр» и следи за окнами, а я попытаюсь выяснить, чего эти уроды к нам прицепились? Ферштейн?
Немец, воинственно выпятив вперед кадык, кивнул и, сгибаясь в три погибели, бросился в кабинет, где на стене висело охотничье ружье и патронташ.
Волин вернулся в прихожую в тот момент, когда в дверь требовательно постучали. Прижавшись к стене, морпех спросил:
– Кому не спится в ночь глухую? – говорил он громко, но вяло, будто только что проснулся.
– Игорь Александрович, – донеслось из-за двери.
– И что дальше? – Игорь по голосу определил местоположение говорившего.
– Нам нужен ваш гость.
– А что, свои уже закончились?
– Не в вашем положении ерничать, Волин, – по манере выражаться угадывался сотрудник спецслужб. – Откройте дверь, и никто не пострадает. Не усугубляйте свое положение после вчерашнего инцидента.
– Сопли подотри, щенок! – на мгновение приблизившись к двери, рявкнул морпех, зная, что провокация иногда лучшее средство разрубить гордиев узел. Едва он нырнул обратно под защиту кирпичной кладки, как дверь взорвалась роем мелких щепок, а в том месте, где только что находилась голова Игоря, осталось несколько рваных отверстий от автоматных пуль.
Морпех незамедлительно дважды выстрелил от живота. Он успел лишь услышать звук падающего тела с крыльца, как тут же тишину нарушила канонада очередей, с грохотом сыпались выбитые стекла, зазвенела на кухне бьющаяся посуда. С противным визгом рикошетили от стен пули.
Кувырком Волин перекатился к противоположной стене, подняв руку с пистолетом над подоконником, он, не целясь, произвел несколько выстрелов и тут же ползком пробрался в большую комнату. Краух сидел в дальнем углу с патронташем на шее, держа перед собой заряженное ружье.
– Уходим, камрад, а то когда они сообразят окружить дом, то зажарят нас, как тараканов в жестянке.
Немец понимающе кивнул и, расстелившись по полу, пополз следом за Волиным. Миновав под автоматным огнем кухню, они пробрались в спортзал, а оттуда прямиком на задний двор. Здесь можно было выпрямиться во весь рост.
– Вроде вырвались, – выдохнул Игорь. – Теперь ходу, братишка, наше спасение в наших ногах.
Они бегом пересекли двор, перемахнули через ограду и, оказавшись на припорошенном снегом поле, со всех ног бросились бежать.
«Твою мать, снег, – про себя ругался морпех, слушая хруст под подошвами кроссовок. – Сейчас бы маскхалаты типа «Вьюга», а то мы как две кляксы на ватмане».
Он бежал изо всех сил, забирая все больше влево, в сторону, где на темно-синем фоне вечернего неба виднелись черные постройки железнодорожной станции и заброшенные пути. Волин рефлекторно рухнул лицом на перепаханное поле, резко перевернулся на спину и, сжимая двумя руками пистолет, несколько раз выстрелил. Приободренный таким поведением морпеха, Краух развернулся, встал на колено и, тщательно прицелившись, дважды выстрелил, потом переломил ружье, вставил два новых патрона.
– Уходим! – выдохнул Игорь, сообразив, что преследователи по ним не стреляют. Вскочив на ноги, он увлек за собой немца, и они снова бросились бежать.
Преследователи не стреляли, убийство не было их целью. Они, подобно стае волков, растянулись полумесяцем и целенаправленно загоняли свою жертву. Она им была нужна живой…
Вскоре отчетливо можно было разглядеть вытянувшийся в длинную шеренгу состав с порожними железнодорожными платформами.
«Пройдем их, считай, оторвались», – подумал Волин, с надеждой глядя на состав, как утопающий на береговую кромку.
В отличие от тренированного морпеха, Краух вдруг осознал, что его дыхание сорвалось и легкие в груди будто огонь опалил, нужен был отдых, хотя бы на несколько секунд. «Сейчас, сейчас отдохнем», – сам себя успокаивал немец. Остановившись, он развернулся и вскинул ружье.
– Бух, бух! – один за другим грянули оба выстрела. Черные силуэты преследователей будто смело метлой с белого фона поля. Но Ганс себе не льстил, от напряжения руки плясали танец тирольских лавочников, поэтому сейчас он вряд ли смог бы попасть в здание Рейхстага, не говоря уже о человеческом силуэте. Перезарядив ружье, он снова бросился бежать. Каждое движение давалось с большим трудом, пришлось прилагать нечеловеческие усилия. Не помогали ни нервный стресс, ни инстинкт самосохранения. Силы его покинули…
«Сейчас, камрад, мы тебя прикроем». – Волин успел заметить, что движения «немецкого товарища» стали ватными, и добраться до железной дороги он сможет, только если удастся отсечь преследователей.
До состава оставалось каких-то пять-шесть метров, когда, в очередной раз оглянувшись, Игорь пропустил тот момент, как из-под вагона к нему метнулась черная тень. Мощный удар в челюсть «выключил свет»…
* * *Пережив полгода плена, когда приходилось сутки напролет сидеть в сырой холодной яме, гния заживо, постепенно утрачивая человеческий облик, когда понятие «жизнь» становится чем-то вроде мутного стекла и ты не знаешь, что предпочтительнее – мгновенная смерть или просто помешательство, и когда смерть неоднократно и в разных обличиях смотрит тебе в глаза, оказаться в горячей ванне, окутанным облаками невесомой пушистой пены, да еще в обществе сексапильной девахи, которая тебя собственноручно моет, это ли не рай на земле?
Гога Ковалев млел от нежных прикосновений большегрудой блондинки с выразительными глазами и чувственным ртом.
После бритья и стрижки, когда их фотографировали на документы, ванна со спутницей, проводящей по спине и ниже упругой губкой, казалась настоящей нирваной. Но Игорь ничего не чувствовал. От прикосновений путаны, от ее горячего дыхания в затылок он забывал дышать, а сердце в груди пульсировало со скоростью авиационного пулемета. Тело в один момент покрылось пупырышками «гусиной» кожи.
– Котик, ты что, замерз? – промурлыкала в самое ухо проститутка. Ее возбужденные соски уперлись в его лопатки. Это было слишком, Гога зарычал по звериному, вскакивая на ноги и подхватывая девушку. Та, дразня мужчину, выгнула спину, выставляя напоказ большие груди с набухшими сосками, тут же проворно выскользнула и озорно рассмеялась. – Не шали, котик, ты же весь в мыле, как загнанный конь.
Взяв в руки блестящую гибкую трубку душа, путана шутливо направила на Игоря тугую струю воды, смывая с мускулистого тела клочья пены. Потом ухватив Гогу за бедра, опустилась перед ним на корточки…
Любовная утеха была короткой и яркой, как вспышка молнии. Плечи Ковалева напряглись, он негромко застонал и обмяк, как будто из тела вынули стержень.
– Прости, – прохрипел он. В такие моменты многие мужчины считают себя виноватыми едва ли не во всех смертных грехах.
Блондинка поднялась на ноги, с легкой насмешкой в голосе проговорила:
– Да ты не конь, настоящий жеребец.
– А ты что, деревенская, что так лихо в парнокопытных разбираешься? – уязвленный ее замечанием, спросил Гога.
– Нет, прямо из Сорбонны, – тут же обиженно окрысилась девушка, но вовремя спохватилась и, одарив Игоря профессиональной улыбкой, проворковала: – Ну что, пошли в комнату? Я тебя познакомлю с секретами тайского эротического массажа.
Комната была небольшой, уютной, обставленной в духе любителей плотских утех. Широкая кровать, рядом небольшой столик, заставленный бутылками со спиртными напитками, блюдом с экзотическими фруктами и коробкой шоколадных конфет.
– Может, сперва по маленькой дернем? – сглотнул голодную слюну Гога, взглядом указывая на бутылку «Хеннесси».
– Сперва работа, потом развлечения, – менторским тоном классной руководительницы проговорила путана и толкнула мужчину в спину. Едва он растянулся на упругом матрасе, лихо уселась на его ягодицы, принявшись интенсивно разминать мышцы спины. Боль была приятной, расслабляющей, тело казалось желеобразным в умелых руках массажистки. Через минуту Игорь забыл о коньяке, о предстоящих любовных утехах, он буквально проваливался в бархатные объятия Морфея.
Ковалев настолько отключился от реальности, что не услышал, как щелкнул замок и отворилась дверь. Впрочем, все двери и замки в этом доме открывались бесшумно.
Путана разве что ойкнуть успела, в следующее мгновение раздался треск ломающихся шейных позвонков. Следом неизвестная сила подбросила Игоря вверх, умелый удар по почкам острой болью забил дыхание. Морпех даже не сопротивлялся, когда ему завернули за спину руки и потащили волоком в коридор. Все, что он успел заметить, это безвольное тело проститутки, она была похожа на сломанную куклу-марионетку. Ноги поджаты к животу, одна рука выброшена вперед, вторая под грудью. А голова с чудными золотистыми локонами неестественно вывернута набок. Глаза мертвой девушки были широко распахнуты, стеклянными безжизненными пуговицами пялясь в потолок.
