Сергей Соболев - Охота на волков
Светлану Полозкову, близкую подругу Дольниковой и ее коллегу по работе в «динамовском» Центре, Рейндж обнаружил в зале спецтренажеров, где Светлана проводила занятия с группой стажеров, приписанных, судя по нашивкам, к одному из подразделений подмосковного ОМОНа.
Решив, что время еще есть, он не стал срывать занятие – устроился в качестве наблюдателя у заградительного барьера, проход за который, если внимательно прочесть надпись на табличке, позволялся только с ведома инструктора.
Крепкие стриженные «под полубокс» парни довольно скептически посматривали на хрупкую фигурку молодой женщины в черной униформе. Но лишь до тех пор, пока инструктор не продемонстрировала на практике свое мастерство, ловко, без малейшего напряга «отработав» по мишени активного, атакующего типа.
Рейнджу это упражнение было хорошо знакомо, поскольку аналогичные тренажеры были устроены на стрельбище в Балашихе. Но, в отличие от ментов, сотрудники ГРУ проходили данное испытание в усложненном варианте: точно посреди рельсовой дорожки, по которой горизонтально перемещалась мишень, ставится стул; никаких упреждающих сигналов, имитатор звуков отключен, «противник» нападет бесшумно; надо успеть вскочить со стула, извлечь пистолет из кобуры, выстрелить и отойти в сторону от стремительно приближающейся мишени. Стоит чуть зазеваться – можно заполучить в память о своей нерасторопности болезненный ушиб.
Полозкова была, судя по всему, толковым инструктором. Двоим парням, которые, очевидно, возомнили себя русскими Рэмбо, она указала на то, что крепить кобуру сзади, у поясницы, не только непрактично, но и вредно. Во-первых, потому, что доставать пистолет из такого положения не очень удобно – так можно потерять контроль над оружием; а во-вторых, недолго получить травму позвоночника, если придется падать на спину. Остальные также получили свою порцию рекомендаций.
Упражнение носило имитационный характер, поэтому занятия оказались непродолжительными. Передав группу омоновцев на попечение другого инструктора и проинформировав их напоследок, что на следующем занятии они будут стрелять боевыми патронами, Полозкова направилась к поджидавшему ее у входа рослому темноволосому мужчине в штатском.
– У вас ко мне какое-то дело?
Мокрушин развернул свою фээсбэшную корочку.
– Наш сотрудник недавно разговаривал с вами, Светлана…
– Можно без отчества, – опередила его Полозкова. – Светлана, и все.
– У меня к вам несколько вопросов, Светлана. Нам по-прежнему не удается установить нынешнее местонахождение Дольниковой. Признаться, мы надеемся на помощь тех, кто хорошо знает Анну Сергеевну, и круг ее знакомых.
– Давайте продолжим разговор в моем закутке, – тряхнула косичкой инструкторша. – Заодно и по чашке кофе выпьем.
– Мы с Аней подружились еще на первом курсе, – поставив перед гостем чашку с растворимым «Нескафе», сообщила Полозкова. – Не в последнюю очередь потому, что обе всерьез занимались стрелковым спортом. Профиль, правда, у нас разный: она «стендовик», а я «пистолетчица»… Аня очень красивая девочка, от кавалеров у нее не было отбоя. Даже преподаватели наши за ней пытались ухаживать. Но Лукина, это ее девичья фамилия, как говорится, поводов не давала, поэтому Аню у нас прозвали «недотрога»… Когда подошло время распределения, у Анны появилось сразу несколько заманчивых предложений: ее приглашали на работу в московский главк, в НИИ МВД, в Объединенный пресс-центр и даже в министерство – в референты к какому-то высокому начальству. Аня решила все по-своему, устроившись на службу в наш Центр. Специалист она классный, вся в своего знаменитого папу. Последние восемь месяцев перед декретным отпуском, – а ушла она, как только узнала о своей беременности, – Анна работала на открытом стрельбище, занималась подготовкой снайперов для спецназа.
– Скажите, Света… Как давно Анна познакомилась с Дольниковым?
– С Алексеем? – Полозкова ненадолго задумалась. – Дольников какое-то время вел у нас в школе один из семинаров. Обычное дело, у нас многие практики читали курсантам свой спецкурс. Вот тогда они и познакомились. Не думаю, что между ними в ту пору было что-то серьезное, потому что роман у них начался чуть позже, когда мы с Аней выпустились и пришли работать в Центр. Девяносто шестой год это был, кажется, сентябрь. Дольников после ранения разрабатывал руку и приезжал к нам почти каждый день – с цветами, коробками конфет и разными милыми безделушками. Мужчина видный, в нем бездна обаяния, и закончилось это тем, что они вскоре поженились.
– Вы не в курсе, где и когда был ранен Дольников?
– Почему? Я эту историю хорошо знаю, он при мне ее рассказывал… Год я вам назвала, так? Где-то в начале августа это было, когда боевики предприняли штурм, он находился в Грозном. Ранило его тогда в правое предплечье… Но интересно другое – то, как это случилось и как потом реагировал сам Алексей. Получилось вот что… Дольников и еще несколько его сотрудников – еще только-только началась «заварушка» – решили перебазироваться из райотдела в «правительственный» квартал. По пути они заехали к какому-то знакомому Алексея, чтобы эвакуировать заодно и его вместе с семьей в безопасное место. Даже не знаю, кто они были – русские или чеченцы. Да и не так уж важно… Там они попали под внезапный обстрел, и Дольников, подхватив мальчишку на руки – это был сын его знакомого – побежал с ним к машине. По ним ударил снайпер: пуля прошила мальчика насквозь и ранила Дольникова в плечо. Так вот… Этот случай, кажется, не давал Алексею покоя. Аня по секрету рассказывала, что ее муж часто вспоминал тот эпизод. Переживал, что мальчишка погиб как бы по его вине. Если бы он не взял тогда его на руки, если бы мальчик бежал к машине сам, то, наверное, с ним бы ничего страшного не случилось… А чуть позже, когда Анна уже была в положении, она призналась, что они с Алексеем намерены усыновить ребенка, желательно из числа тех, которые потеряли родителей во время войны. Собирались они, правда, сделать это чуть позже, когда их собственному первенцу исполнится хотя бы год.
Вздохнув, она в завершение рассказа выдала неожиданный комментарий:
– Вот такие они люди, эти Дольниковы…
Мокрушин задумался. Теперь, после рассказа близкой подруги Дольниковой, многое в истории молодой женщины, потерявшей мужа и отправившейся на Северный Кавказ, становилось более или менее ясным.
Рейндж задал инструкторше еще несколько вопросов, а потом их беседа приняла неожиданный оборот.
– После того, как Аня ушла в «декретный», у нас, по большому счету, работать со снайперами спецназа стало некому. Дальний полигон, где оборудован восьмисотметровый тир, так тот почти все время пустует…
Она внезапно умолкла и пощелкала пальцами. Затем негромко проговорила:
– Черт, совсем забыла! Надо все же «стукнуть» начальнику…
Заметив вопросительный взгляд визитера, она сказала:
– Да так, это наши дела. Не думаю, что вам будет интересно.
– И все же?
– Гм… Несколько дней назад приезжали какие-то деятели. Производили боевые стрельбы на дальнем полигоне, не поставив нас в известность. Один из наших инструкторов засек это дело, но начальника на месте не оказалось…
– А в чем проблема? – насторожился Рейндж. – Что там было не так?
– У нас два открытых полигона, ближний и дальний. Оба они обвалованы в том месте, где устанавливаются мишени, но все же нужна определенная осторожность. Стоит стрелку взять градусов на десять левее от крайней мишени, и под обстрелом могут оказаться навесы ближнего стрельбища. Поэтому если и случается, что на дальний приезжает потренироваться спецназ, то нас обязательно ставят в известность. А на этот раз приехали какие-то тихарики, никому ни о чем ни полслова. Отстрелялись минут за сорок и укатили восвояси. На тот полигон можно проехать со стороны леса, оттуда, с той стороны, они и нагрянули…
– Кто такие?
– Понятия не имею, – пожала плечами инструкторша. – Мы только засекли, что там крутились какие-то две легковушки. Когда это было? Кажется, двадцать второго… или днем позже. Я еще потому запомнила, что на моей памяти подобных случаев не происходило…
Леня Белькевич дожидался своего начальника в комитетской «волжанке». После некоторых колебаний Рейндж заявил, что им еще следует смотаться на дальний полигон. На законный вопрос: «Что мы там забыли?», он вначале пожал плечами, затем буркнул: «Так надо…»
Ехали по проселку вдоль опушки леса, повторив маршрут, которым двигались некие деятели, нарушившие несколько дней назад местные порядки, прежде всего существующую здесь систему оповещения и правила безопасности при стрельбе боевыми патронами. До места добрались минут за пять. Когда Рейндж выбрался из машины у ворот проволочного заграждения, он уже жалел, что тратит время на подобные пустяки. Девяносто девять из ста, что они здесь в очередной раз потянут «пустышку». Но если бы он не проверил этот сигнал, то его профессионализм был бы поставлен под сомнение. А в нынешней ситуации Рейндж не простил бы себе даже малейшей невнимательности, не говоря уже о промахах и оплошностях.
