Прорыв осады - Огай Игорь Владимирович

– Если так, то впоследствии такие сбои сами стали системой. Толя Жеребцов – капитан из центрального, – на ваше счастье, оказался мужиком простым и прямолинейным. На всю эту мистику вокруг трупов он плевал с высокой башни.

– Не плевал, – не вполне понимая зачем, перебил Павел. – Он с профессорами консультировался…

– Точно, – с готовностью согласился генерал. – В Институт этнологии даже тряпки возил. А потом засунул дела подальше в сейф к остальным «глухарям» и подписал у прокурора постановление о кремировании. А вещдоки мы на днях у него сами затребовали. То-то был рад.

– Еще бы, – буркнул Филиппыч. – Как побываешь под обстрелом…

– Вот именно, – Баранов кивнул. – Эта ваша война в центре города, конечно, стала просто черт знает чем. Я журналюг с камерами едва разогнать успел. Для своих пришлось на ходу выдумывать дурацкие ученья, сочинять идиотские инструкции. А уж что, кому и как мне пришлось докладывать там…

Он выразительно поднял палец к потолку.

– Ничего, не сахарный, – сообщил Филиппыч. – Уж правильно доложить ты всегда умел.

– Не спорю – выкрутился. На время, но… Но! – Генерал снова повернулся к Потапову. – Знаете, к чему я вам все это здесь рассказываю?

– Догадываюсь, – буркнул Шеф. – Вы намекаете, что дела у нас… в организации идут неважно, и чем дальше, тем хуже. А значит, наглеть, мол, нам сейчас не к лицу.

– Верно, – оттого, что не ему довелось сделать такое многозначительное заключение, Баранов совсем не расстроился. – Я, конечно, много не знаю. Практически ничего мне не известно ни о цели, ни о способе вашей деятельности за прошедшие годы. Однако поскольку Москву до сих пор не наводнили какие-нибудь особые наркотики, криминал не превышает разумных пределов, а государственного переворота пока не предвидится, я делаю вывод, что цели ваши не пересекаются с… местными интересами. О том, кто ваш наниматель и зачем ему понадобилось представительство здесь, я могу только гадать.

– Где это – здесь? – не утерпел Шеф.

Генерал поднял на него тяжелый взгляд. И наконец произнес то, чего до сих пор избегал, может быть, даже в мыслях:

– Здесь – это на Земле.

Шеф удовлетворенно кивнул и заявил:

– Гадаете вы, судя по всему, плохо. Но это не важно. Я вас понял и поспешу разочаровать. У нашей организации действительно возникли временные трудности. В первую очередь из-за разрыва связи с нашим, как вы изволите говорить, нанимателем. Однако теперь все технические проблемы решены. Полагаю, что режим конспирации будет восстановлен в ближайшие дни, без вашего участия, согласия и даже без вашего ведома. Вы просто не представляете себе всю технологическую мощь организации, которую пытаетесь шантажировать.

– Шантажировать? – Изумление генерал сыграл превосходно. – Да с чего вы взяли?..

– С того! – Шеф впервые позволил себе повысить голос. – С того, что пока безумный инка не притащил сюда натовцев невесть из какой ветви, вы даже сунуться сюда на фабрику не пытались! Вы собирали информацию и готовились торговаться, тщательно, упорно. А тут такой подарок! Сколько ваших агентов работало у Саныча в «Стройтресте»?

– Двое, – не моргнув глазом, соврал генерал.

– Ну да, – язвительно прокомментировал Филиппыч. – Четверых из них я лично в том месяце уволил.

Только большим усилием воли Павел заставил себя не вытаращить глаза. Вон какие дела-то! А он-то все гадал, как бы поделикатнее… А тут, оказывается, плотное двустороннее «сотрудничество» уже который месяц!..

– Короче так, – произнес Шеф. – Говорите, что вам надо, я назову цену, мы хлопнем по рукам и на некоторое время расстанемся. Не гарантирую, что навсегда, как, впрочем, и вы, конечно.

Баранов вдруг сгорбился на кресле. Растер ладонью лоб, шумно вздохнул. Это что же, нервы? У контрразведчика? Или снова маска? Павел пожал плечами: слишком тонкая игра, пускай Шеф разбирается.

– Хорошо, – произнес наконец генерал. И тон его был теперь гласом просящего. – Вписываться в рамки, значит, не хотим… Но тогда хоть покажите что-нибудь. Чтобы я сам поверил в то, что сейчас тут наговорил…

– Вы вывезли с фабрики три фуры конфиската, – усмехнулся Потапов. – Неужели мало доказательств?

– Да что конфискат… – махнул рукой генерал. – Кое-что у экспертов, часть на складе, а две фуры из трех так и стоят во дворе опечатанные… А у меня на столе одни бумажки: мнение того, выводы этого… Плюс своя неуемная фантазия.

– У тебя? Фантазия? – скривившись, поинтересовался Филиппыч.

– Да, представь себе! Расфантазируешся тут!..

Шеф кивнул, поняв.

– Паша, ты свой генератор включил?

– Включил, – отозвался тот, – а зачем?

И поспешно сунул руку под свитер. Кнопка послушно утонула в корпусе, картинка перед глазами привычно уже подернулась синеватой вуалью.

– Вы, конечно, при оружии, генерал. Выстрелите в него. Я мог бы дать наш ствол, но своему вы поверите больше.

Баранов без колебаний достал табельный «макаров», передернул затвор и навскидку спустил курок. Только чудом Павел заставил себя не уклоняться. Лишь глаза прищурил.

Ничего. Ровным счетом. Ни толчка, ни вспышки… Даже выстрела почти не слышно – в отличие от спасательного, боевое поле фильтровало любые раздражающие факторы.

В тот же миг дверь распахнулась от удара ноги, выкорчеванный с мясом хлипкий офисный замок брякнулся на пол. Майор с оружием на изготовку застыл на пороге, подозрительно оглядывая исключительно мирную картину. От первого выстрела его отделяло одно резкое движение, не важно чье…

Шеф тряс мизинцем в левом ухе. Филиппыч стряхивал с дивана листья задетого рикошетом углового дерева в кадке. Баранов деловито прятал пистолет.

– Трофимов! – рявкнул генерал, и Павел испугался, что майор все-таки куда-нибудь выпалит. – Что за бардак, Трофимов? К теще на блины так же врываешься?

– Виноват, товарищ генерал. Стреляли…

– Мало ли, что стреляли. Марш за дверь! И чтоб больше ни при каких обстоятельствах! – Генерал дождался, пока сконфуженный подчиненный удалится, кивнул в сторону Павла: – Броник?

– Только свитер, – отозвался тот. – И еще вот это…

Приподняв вязаный край, он продемонстрировал пояс с генератором.

– Убедительно? – осведомился Потапов.

Генерал задумался на целую секунду. Потом кивнул.

– Вполне убедительно. Американцы нам как-то дезу спустили про такую штуку. До такого, правда, наглости не хватило додуматься, врали, что экспериментальная, занимает целый эсминец…

– Такой ни у кого нет, – отрезал Павел. – Здесь, на Земле, – нет.

– Ну да – здесь… – повторил генерал. – Ну что ж… Значит, вот как, мужики. Вся надежда у меня теперь на эту вашу технику. Или на вашего нанимателя – это вы сами разберетесь, кому оно по плечу…

– Послушайте, генерал, – перебил вдруг Потапов. – Никакого геополитического вмешательства. Это против наших правил.

Все-таки ему удалось сбить Баранова с толку.

– Геополитического? – переспросил он. – Это вы почему так решили?

– Ну а что еще? С карьерой у вас все в порядке. Деньги… у какого ж генерала сейчас нет денег? Военный переворот тоже не в вашем характере. Значит, остаются высокие идеи. Россия – ведущая мировая держава, и все такое. Угадал? Уж больно об Америке вы небрежно…

– Да при чем тут Америка! – вскричал вдруг Баранов, и Павел даже вздрогнул: нервы-то у генерала на пределе, даром что рвался условия диктовать. – При чем тут Америка? – повторил Баранов тише. – У меня сын умирает. Лучевая болезнь, последняя стадия. Доигрался, засранец, в своих подземельях, диггер хренов! Нарвались с группой на какой-то склад отходов!.. Врачи отказались. Давали месяц-два, теперь не больше трех недель. И то без гарантий. Вот так, мужики… А теперь просите что хотите. Скажете застрелиться на благо родины – застрелюсь. Прямо здесь.

Окончательно сникнув в своем кресле, он умолк.

Филиппыч застыл на диване, словно каменное изваяние.

Потапов глядел в стол прямо перед собой, скрестив руки на груди.