Иван Сербин - Троянский конь
— Это Козельцев.
— А… — В голосе Мало-старшего прозвучало такое презрение, словно он наступил на крысу. — Что вам нужно?
— Вячеслав Аркадьевич, мне только что звонил Смольный.
— Где он? — Голос Вячеслава Аркадьевича вспыхнул словно огонь.
— Он как раз сейчас собирается к вам домой. В смысле к Диме. На Фрунзенскую набережную.
— Откуда у него адрес?
— Я дал, — замирая от собственной наглости, признался Козельцев.
— Ты?
— Да. Поймите правильно, только так я мог гарантировать его местоположение.
— Верно, — согласился Мало-старший. — Ладно. Спасибо, что предупредил.
— Не за что. Теперь, надеюсь, мы покончили со взаимными претензиями?
— Покончили, — буркнул Мало-старший. — Живите спокойно. Все.
Владимир Андреевич закрыл телефон, подошел к бару, оглядел содержимое. Вполне приличный набор. Он взял бутылочку «Джека Дэниэлса», откупорил ее, поднял вверх.
— Прощай, Смольный. Ты злой и глупый, но я к тебе даже привык. Хотя скучать не буду.
Он опустошил бутылочку прямо из горлышка. Задохнулся, почувствовал, как по щекам текут слезы.
— Все, — сказал Владимир Андреевич. — Все, все, все. Все уже закончилось.
* * *Дом, красивый, как океанский лайнер, был виден издалека.
— Вон в том доме у меня квартира, — сказал Дима Насте.
— Ух ты! — восхищенно прошептала девочка, завороженно глядя в окно. — Здоровско! А на каком этаже?
— На девятнадцатом.
Машина остановилась у ворот комплекса.
— Хорошие квартиры? — спросил водитель.
— Отличные, — признался Дима. — Только очень дорогие.
Он расплатился, выбрался на улицу первым, открыл дверцу Кате и Насте.
— Пошли проведаем моего братца. — Дима достал из кармана телефон, набрал номер. — Степан? Я внизу. Сейчас поднимусь. Учти, я не один. — Он состроил трагичную физиономию. — Я понимаю. А чего ты такой запыхавшийся-то? Случилось что-нибудь? Все нормально? Хорошо.
Они вошли в подъезд. Дима назвал охраннику этаж и номер квартиры.
— Я же здесь не живу, — объяснил он в лифте. — Остальных-то, наверное, уже в лицо помнят. А я — изгой.
— Что такое «изгой»? — тут же спросила Настя.
— Человек, чужой для всего мира.
— Вы — чужой для всего мира? — недоуменно поинтересовалась девочка.
— Насть, смотря для какого. Для этого — чужой.
Мелодично пропел колокольчик, открылись створки лифта.
— Прошу. — Дима указал на дверь нужной квартиры.
Он нажал кнопку звонка. За дверью послышались далекие шаги. Щелкнул замок. Створка пошла в сторону, и Дима увидел бледное лицо Степана.
— Привет, — сипло сказал брат и… подмигнул.
— Привет, — Дима смотрел на него. — Что случилось, Степан?
— Беги, Димка! — вдруг взвизгнул Степан.
Настена еще не успела ничего сообразить, а Катя уже подхватила ее на руки. Сказывалась ментовская закваска. За дверью хлопнул выстрел. Степан дернулся, но все еще продолжал удерживать створку, закрывая проход тому, кто находился в квартире.
Катя плохо знала дом. Дима лучше. Он четко понимал, что по лестнице им не уйти. Слишком широкие пролеты. Сверху стрелять удобно, прямо как в тире. Он и не собирался уходить. В квартире ведь оставался Степан. Дима хотел только одного: спасти Катю и Настю.
Он нажал кнопку вызова лифта. За спиной что-то загрохотало, распахнулась дверь. Трель звонка и стук роликов катящейся створки слились со вторым выстрелом. Лифт открывался жутко медленно.
Дима здоровой рукой обнял Катю, закрывая ее своей спиной. Так и принял две первые пули. В спину. Пронзило огнем легкие. Диму толкнуло вперед, но он устоял. Он просто не мог упасть до тех пор, пока женщины не окажутся в безопасности. Наконец створка дошла до конца, дрогнула, мягко ткнувшись в стопор. Дима толкнул Катю и Настю в кабину, крикнул:
— Уезжай!
Обернулся. Увидел Смольного, стоящего в дверном проеме, и Степана, лежащего на площадке. А еще увидел лужу крови, быстро расплывавшуюся по красивому плиточному полу. Зрелище было завораживающее. Катя попыталась втянуть Диму за собой, но пиджак сполз с его плеч, оставшись в ее пальцах.
Дима шагнул навстречу Смольному. И получил еще одну пулю в грудь. Его отбросило назад. Дима ухватился за стену, оставив на крашеной поверхности смазанный кровавый след. Выпрямился, сделал еще шаг и услышал, как, замедляя твердый часовой ход, бьется сердце.
Смольный выстрелил снова. Но промахнулся. Пуля, выбив из стены кусок бетона, ушла в потолок. Створка лифта захлопнулась. Дима пошел вперед. Еще одна пуля взвизгнула возле самой щеки. Смольный попятился. Еще выстрел. На этот раз точно. Дима словно споткнулся. Ему будто бросили на плечи мешок с песком. Он опустился на колено. Смольный нажал на курок, но вместо выстрела услышал сухой щелчок. Затвор застыл в открытом положении. Уже опрокидываясь на пол, Дима увидел бегущих по лестнице людей. Их было много. Очень много. А потом он услышал выстрел. Это было его последнее восприятие мира. Холодная, отблескивающая бриллиантовыми искрами пустота засосала его как болото. Он перевернулся на спину и закрыл глаза.
* * *У подъезда собралась толпа. Отплясывали на краснокирпичной стене синие протуберанцы маячков. «Скорая» забирала тела. Катя, стоя в стороне, курила. Она видела, как вынесли накрытое простыней тело Смольного, закинули в труповозку. Потом вынесли Диму. Белого, тонкого, какого-то жутко вытянувшегося. Как ветка ольхи, покрытая наледью. Наверное, она должна была подойти к носилкам, может быть, сказать что-то, попросить, чтобы ее взяли в больницу. Но Катя не могла. Она просто стояла и курила. Настена спала на заднем сиденье «БМВ» Вячеслава Аркадьевича.
Третьим из подъезда вынесли Степана. Он был в сознании, но лежал с закрытыми глазами, стонал страшно, от живота.
— Морфин ему сделали? — кричал кто-то. — Морфин ему вколите. Кто делал? Кто? Сделай еще один!
Тут же крутились опера из местного отделения. Уважительно крутились. Кате очень помогло ее удостоверение. К «своим» всегда относятся с доверием. С нее сняли показания. Да, она пришла вместе с Дмитрием Вячеславовичем Мало. Да, тот человек, Смольный, начал стрелять первым. Нет, она не знает, как он попал в квартиру. Нет, оружия у Дмитрия Вячеславовича не было. Нет, он не бандит и к криминальному миру никакого отношения не имеет. Он — кинопродюсер. Нет, она не знает, за что гражданин Смолянов мог стрелять в Дмитрия Вячеславовича. Куча никчемных вопросов.
Катя отвернулась. Спиной к дому, лицом к набережной. Воя сиреной, отваливали «скорые». И только машина, увозящая тело Смольного, уехала тихо. Сзади подошел Вячеслав Аркадьевич. Постоял за спиной, спросил:
— Екатерина Михайловна, сигаретой не угостите?
Катя молча достала из куртки пачку, протянула. Мало-старший выудил сигарету, прикурил, закашлялся.
— Давно не курил, — сказал он, глядя на мерцающую в свете фонарей гладь Москвы-реки. — Дима про вас рассказывал.
— Дима говорил, что я работаю в милиции? — жестко спросила Катя.
— Говорил, — кивнул Мало-старший.
— Вас это не смутило?
— А почему меня это должно было смутить? У Димы своя жизнь.
— Не совсем, как видите, — сказала жестко Катя.
— Да. Иногда такое случается, — вздохнул Вячеслав Аркадьевич. Он выглядел подавленным. — Пойдемте, я отвезу вас домой.
— Я хочу поехать в больницу.
— Не стоит, — покачал головой Вячеслав Аркадьевич. — Вас все равно не пустят. В реанимацию не пускают, пока состояние не стабилизируется. Я буду держать вас в курсе дела. Как только врачи разрешат навестить Диму, я сразу скажу, даю слово. Он будет рад, если вы приедете.
Вячеслав Аркадьевич говорил так, словно был стопроцентно уверен в том, что оба его сына выживут. Но Катя-то слышала, как один фельдшер сказал другому, кивнув на Диму: «Этот стопроцентно не жилец».
Катя глубоко затянулась.
— Это сделали те же люди?
Мало-старший кивнул.
— Екатерина Михайловна, вам не стоит вмешиваться. Я сам с ними разберусь.
— Нет, — жестко ответила Катя. — Дима бы этого не одобрил. Полагаю, ему не составило бы труда самому разобраться со Смольным. Да и с Козельцевым, наверное, тоже. Но он этого не сделал. Как вы думаете, почему?
Вячеслав Аркадьевич задумался, наконец кивнул:
— Возможно, вы правы. Но теперь это стало моим семейным делом.
— Это стало и моим делом, — ответила Катя и посмотрела Мало-старшему в глаза. — Ваш сын за вас получил четыре пули. А мне и моей дочери он спас жизнь. Если бы не Дима, эти четыре пули достались бы нам.
— Вы уверены в том, что хотите это сделать? — спросил Вячеслав Аркадьевич.
— Уверена.
— Вам скорее всего придется уйти из органов. Покровители Козельцева постараются лишить вас любой возможности наступить им на хвост.
