Сергей Соболев - Охота на волков (Живым не брать)
По просьбе Гараса мальчишка набрал из ведра кружку воды. Прапорщик заставил себя съесть несколько бутербродов с колбасой и сыром — «маски» явно не собирались уморить узников голодом — и запил обед водой из кружки. Почувствовав себя относительно сытым, он красноречивым жестом попросил паренька присесть рядышком.
Чтобы закрепиться на уже достигнутых рубежах, Гарас начал с простейших вещей.
— Меня зовут Иван. — Для иллюстрации он стукнул себя кулаком в гулкую грудь. — А тебя зовут...
Мальчишка опустился рядом на дощатый пол. Вместо ответа на заданный вопрос он энергично закивал.
— Ты тоже Иван, верно? Мы с тобой тезки, потому что у нас с тобой одинаковые имена... Договоримся, чтобы не путаться: я — Иван Большой, а ты, значит, Иван Меньший...
Малец отклонил это предложение, отрицательно покачав головой.
— Гм... — Гарас бросил на мальчишку озадаченный взгляд. — Не понравилось? Ага, придумал тебе прозвище! Знаешь, кто ты у нас будешь? Иван Грозный!
Поразмыслив немного, мальчишка выдал утвердительную реакцию.
— Иван, ты считать умеешь? — установив доверительный контакт, Гарас решил выведать что-нибудь полезное в плане информации. — Вот тебя недавно водили куда-то, так? Там были люди в масках, верно? Сколько всего ты их видел? Сам, своими глазами... Сколько их там? Трое? Четверо? Пятеро? Или больше?
Иван сжал кулачок, затем медленно, шевеля при этом губами, как будто силился что-то произнести, стал разгибать один за другим пальцы. Потом, подумав немного, продемонстрировал соседу четыре пальца.
— Ясненько, — кивнул Гарас. — Значит, ты видел четверых...
Вскоре Гарас выяснил два важных для себя обстоятельства. Во-первых, Ивана дважды водили на свидание с Дольниковой, а это означает, что Анна Сергеевна находится здесь же, где-то неподалеку. А во-вторых, дядю Андрея пацан не только здесь не видел, но и не знает, где тот сейчас находится и что с ним случилось. Хотя последнее, по мнению Гараса, еще не означает, что командира уже нет в живых. Скорее всего Бушмина тоже повязали и теперь, как и остальных, держат непонятно для какой цели взаперти.
— Иван, ты ведь раньше... умел разговаривать, верно?
Мальчишка едва заметно кивнул головой.
— Так чего же мы с тобой на пальцах объясняемся? Ты ведь толковый пацан, я вижу... У тебя что-нибудь случилось? Ты не можешь разговаривать? Или не хочешь?
Иван напрягся, Гарасу даже почудилось, что тот что-то тихо прошептал. Затем малец неопределенно пожал плечами, показывая тем самым, что не намерен отвечать на заданный вопрос.
— Ладно, Иван, не обижайся, — усмехнувшись, сказал Гарас. — Ты должен понять главное: я, ты, твоя мама и дядя Андрей, если он, конечно, находится где-то здесь, рядом... В общем, все мы — «свои». Ты уже не маленький, должен знать, как устроена жизнь. Есть плохие люди и есть хорошие. Мы, наша компания, — хорошие. А те, что держат нас здесь, они нехорошие люди. Они гады и сволочи. Но мы их все равно перехитрим! Можешь в этом не сомневаться...
Мальчишка неожиданно поднялся с пола и направился в противоположный угол камеры. Гарас уж было подумал, что тот обиделся на что-то, но Иван, захватив с собой рисунки, тут же вернулся.
Прапорщик уже пытался несколько раз выяснить, что пацан изобразил на бумаге, но грозненский мальчишка доверился сокамернику только сейчас. Гарас, ознакомившись с его творчеством, в изумлении присвистнул. Малец рисовал для своего возраста очень даже неплохо. А ведь он делал свои наброски не карандашом или кистью, а обычной шариковой ручкой с черной пастой.
Рисунки эти как бы иллюстрировали некоторые эпизоды из жизни мальчика, которого Дольникова где-то подобрала и привезла в станицу Слепцовская. Очевидно, события в Грозном оставили зарубки в памяти Ивана, изобразившего на бумаге сцены расстрела. Причем в рисунках прослеживалась определенная динамика — по такому же принципу рисуют комиксы или мультфильмы.
Три женские фигуры у стены, причем одна из них прорисована довольно тщательно. Возможно, Иван изобразил свою настоящую маму. Одна из фигур чуть пониже ростом, наверное, девочка-подросток. Кто третья?.. Бабушка? Соседка? Да кто угодно... Далее «в кадре» появились двое мужчин с автоматами; в них угадываются чеченцы: у одного на голове — нечто вроде папахи... На следующем рисунке — те же плюс маленький человечек, наблюдающий за расстрелом через пролом в стене соседней «коробки»... Боевики целятся из автоматов в женщин... Фигурки лежащих у стены людей с разбросанными в стороны руками и сам мальчишка, который в ужасе убегает прочь...
Другая серия рисунков тоже была связана единой темой. Причем Дольникова легко узнавалась с ее стриженой головой. И без труда поддавалось расшифровке содержание рисунков. Гарас пришел к выводу, что Дольникова в какой-то момент была задержана чеченцами. Ее поначалу прислонили к стенке, — возможно, просто имитировали расстрел, — но затем почему-то передумали и сунули в подвал. Человечек, скрывавшийся в руинах, стал невольным свидетелем и этой сцены. Наверное, это Иван освободил свою «вторую маму» из чеченского плена: на последнем рисунке изображено, как два человеческих существа, взявшись за руки, убегают из развалин, а бородатый мужик с автоматом, пририсованный на заднем плане, как бы с недоумением чешет в затылке...
Гарас тяжело вздохнул: так вот что, оказывается, довелось пережить мальчишке! Немудрено, что он после всех этих передряг лишился дара речи.
Он осторожно погладил Ивана по вихрастой голове. Затем, звякнув цепью, погрозил в сторону входной двери кулаком. Тем самым Гарас как бы объединил чеченских боевиков и подонков в масках, дал понять, что это им с рук не сойдет.
Иван, в свою очередь, показал, что ручка полностью исписалась и теперь ему нечем будет рисовать. В этот момент в голове Гараса словно щелчок раздался!
— Ну-ка, дай посмотреть...
Вне всякого сомнения, это была «стрелка». Из спецназовцев такое тихое оружие имели при себе только командир спецгруппы и его заместитель. Откуда эта штуковина у Ивана? Да черт его знает... Похоже на то, что это бушминская «стрелка». А значит, и сам командир находится где-то поблизости!
Гарас отогнул удерживающую скобку вверх, затем провернул верхнюю часть разделяющегося корпуса на девяносто градусов вправо и тем самым привел «стрелку» в боевое положение. Теперь, если нажать на кнопку, произойдет отстрел стреловидной капсулы с парализующим составом мгновенного действия. Существуют еще шприц-ампулы, но такие вот «стрелки» при тихих разборках более эффективны.
Решив, что сейчас еще не время для активных действий, прапорщик все вернул в исходное положение. Затем, заговорщически подмигнув заинтригованному мальчугану, он прошептал:
— Кажется, у нас появился шанс...
В соседнем помещении, аккурат за стеной, Дольникова учинила своему соседу форменный допрос.
— Я никак не могу понять, Андрей, кто вы такой? — услышал Бушмин ее свистящий шепот. — Где вы так научились стрелять?! Но вы не из наших! Я хотела сказать, не из «динамовских»... Я почти всех мало-мальски приличных стрелков знаю, и не только из числа спортсменов. А о вас я почему-то никогда ничего не слышала.
— Считайте, что я любитель, — усмехнулся Бушмин. — Вроде самоучки. Да и не такой уж я хороший стрелок. Просто припекло, вот я и стараюсь...
— Нет, вы точно не из МВД. Они говорили: «груши», гэрэушники... Так вы из ГРУ? А почему вырядились ментами? И какого черта, спрашивается, нужно вам было от меня?!
— Кто я на самом деле, объяснять слишком долго. Что касается остального, Анна, то хотите — верьте, хотите — нет, но мы намерены были оказать вам помощь и поддержку.
— Как я могу вам поверить? Вокруг столько лжи и вранья...
Тяжело вздохнув, Бушмин сказал:
— Они шантажируют меня тем, что угрожают расправиться с женой. Она на седьмом месяце. Не хотел вам говорить, но очень важно, чтобы вы мне полностью доверяли.
Последовала длительная пауза. Затем Дольникова проговорила дрогнувшим голосом:
— Простите меня, Андрей. Я всего лишь глупая неврастеничка.
— Ничего подобного, Анна. Вы мужественная и самоотверженная женщина. Вам многое довелось пережить, но вы красивы, вы молоды, и, я в это верю, у вас еще все впереди.
— Вы так думаете? — с надеждой проговорила Дольникова. — Как нам все-таки отсюда выбраться?
— Отсюда? Не получится. Вот когда они повезут нас на «дело», если не передумают, конечно, то там нам может представиться шанс. Плюс к этому — у меня есть надежные друзья. Думаю, они сейчас не сидят сложа руки. Особенно мой самый-самый близкий друг, он-то уж точно всех на уши поставил! Мы с ним не раз бывали в переделках — то я его выручал, то наоборот. Не знаю, как у него это получается, но он всегда приходил мне на помощь очень вовремя.
— Андрей... Я давно хотела рассказать вам один эпизод. Возможно, это имеет какое-то отношение к нашей истории. Мы с Иваном почти неделю прятались на заброшенной ферме. Это совсем недалеко от известного вам «блока» у Ассиновской...
