Андрей Воронин - Петля для губернатора
Под вой и улюлюканье автомобильной сигнализации он добрался до стоявших за углом прорабской тронутых ржавчиной “жигулей”. Изо всех щелей вагончика ленивыми клубами выползал густой белый дым, и Слепой понял, что Упырь уже успел навестить Кацнельсона. Дверца машины оказалась незапертой, но вот ключа в замке зажигания не было. Глеб бросил тяжелую папку на соседнее сиденье, полез под приборный щиток, оборвал провода и замкнул их накоротко, вслух отсчитывая секунды. Стартер древнего автомобиля пронзительно закудахтал, и мотор ожил, заставив всю машину мелко задрожать.
Прежде чем тронуть машину с места, Глеб на всякий случай сунулся в бардачок. Его смутная надежда не оправдалась: Кацнельсон оказался пацифистом, и в бардачке не обнаружилось ничего смертоноснее отвертки. Он хлопнул крышкой бардачка и резко бросил машину вперед. Бардачок немедленно открылся, и из него посыпался хлам, которым вечно набиты бардачки старых автомобилей.
Подъезжая к открытым воротам, Глеб увидел бегущего наперерез Упыря. В вытянутой вперед правой руке майора Губанова что-то блеснуло, и оконное стекло со стороны пассажира жалобно звякнуло, разлетевшись на куски. Глеб пригнулся и резко крутанул руль, подставляя под выстрелы багажник. Машину занесло, она с грохотом задела крылом створку ворот и наконец вылетела на дорогу.
В разбитое окно тянуло ледяным сквозняком, вместе с которым в салон залетали целые пригоршни снега. Глеб включил на всю катушку тарахтящую и лязгающую печку и вдавил педаль газа в пол. Все шло не так, как должно было идти, и шансов уйти от стремительной иномарки на этой бренчащей развалюхе у Глеба почти не было.
Мимо промелькнул поднятый шлагбаум, похожий на колодезный журавль. Опасно вильнув задом, старые “жигули” выскочили на укатанный проселок. С трудом удерживая скользящую из стороны в сторону машину на дороге, Глеб поглядывал в зеркало заднего вида, и вскоре заметил позади фары преследователя. Он вдруг понял, в чем заключается его шанс на спасение, и когда впереди показалось шоссе, повернул не направо, в сторону Москвы, а налево – туда, откуда приехал несколько дней назад.
Поворот налево здесь был запрещен, и Слепой чудом избежал столкновения с несшейся навстречу заснеженной фурой. Тяжелый грузовик ракетой промчался в сантиметре от него, ревя клаксоном и сияя многочисленными огнями.
Кое-как перевалив через заметенную снегом разделительную полосу, Глеб влился в попутный транспортный поток. Терзая педаль газа, он увидел, как выскочившая из леса белая “ауди” без колебаний повторила его рискованный маневр.
Упырь шел ва-банк и не собирался отступать. Асфальт на шоссе был относительно чистым и сухим, и старенький “жигуленок” начал мало-помалу набирать скорость. Ветер свистел в разбитом окне, выводя одну и ту же бесконечную высокую ноту, дорога стремглав неслась навстречу, стрелка спидометра медленно, неохотно, но все-таки ползла вправо. Слепой и его машина делали все, что могли, но “ауди” Губанова была мощнее, и через какую-то минуту Глеб увидел слева от себя ее сигарообразный белый нос. Он резко вильнул вправо, спрятавшись за тентованный грузовик, но, когда тот остался позади, белая иномарка по-прежнему была рядом.
Глеб увидел, как тонированное стекло со стороны пассажира стало медленно опускаться, и понял, что последует за этим. Он бросил машину влево и с грохотом впечатался бортом в переднюю дверцу “ауди”, заставив Губанова бросить пистолет на сиденье и схватиться обеими руками за руль.
Это помогло Глебу выиграть несколько метров. Он воспользовался этой форой, чтобы снова нырнуть под прикрытие мчавшейся в попутном направлении фуры с немецкими номерами. “Вот будет этому немцу, о чем порассказать, когда вернется в фатерлянд, – подумал Глеб, вплотную притираясь к бешено вертящимся огромным колесам полуприцепа и начиная понемногу протискиваться вперед. – Скажет, что видел, как два медведя устроили гонки на корытах в честь наступающего Рождества”.
Сзади раздался глухой металлический лязг, машина подпрыгнула и едва не очутилась под колесами полуприцепа. Глеб посмотрел в зеркало заднего вида как раз вовремя, чтобы увидеть, как капот белой “ауди” снова стремительно надвигается на смятый багажник его “жигулей”. Он напрягся в ожидании удара и резко крутанул руль в тот самый момент, когда Губанов снова протаранил его машину. Маневр получился удачным: “ауди” швырнуло влево, она ударилась о заднее колесо полуприцепа и боком отскочила на обочину. Ее закрутило, понесло, и она скрылась из глаз в вихре снежной пыли.
«Вот так, – подумал Глеб. – Объем двигателя – это еще далеко не все, товарищ Упырь. Есть еще такие серьезные вещи, как объем черепной коробки и количество содержащегося в ней серого вещества, а также совокупная длина извилин… Однако неужели это все? Неужели отстал?»
В это очень хотелось верить, но спустя пару минут в зеркале заднего вида снова возникла исковерканная решетка радиатора с чудом уцелевшим фирменным знаком “ауди” – четырьмя расположенными в ряд кольцами. Над изуродованным капотом поднимался горячий пар, единственная уцелевшая фара неуверенно мигала, но Упырь упорно продолжал преследование.
– Ничего, приятель, – вслух сказал ему Глеб, – уже недалеко. Потерпи чуток, скоро приедем.
Он шарил глазами по проносившейся мимо обочине, боясь пропустить тот единственный поворот, который мог его спасти. Справа мелькнул указатель со знакомым названием, и, посмотрев вперед, Глеб коротко, резко рассмеялся от радости: похоже, у него действительно появился шанс.
Прямо перед поворотом стоял, тяжело накренившись влево, большой замызганный автобус. В сереньком утреннем свете были видны валявшееся позади него колесо и уныло слонявшаяся вокруг фигура водителя с монтировкой в одной руке и кувалдой в другой. В двух шагах от колеса чадно горел жалкий костерок, топливом для которого послужили какие-то промасленные тряпки, а еще дальше торчал жестяной треугольник знака аварийной остановки. Слепой надавил на клаксон, заставив водителя испуганно шарахнуться под защиту высокой кормы своего закопченного чудовища, резко принял вправо, сшиб знак аварийной остановки, проехался левым передним колесом прямо по костерку, пробуравился, стиснув зубы, сквозь глубокий снег на обочине и вылетел на проселок, еле-еле справившись с заносом.
Не ожидавший такого поворота событий Губанов по инерции пролетел мимо автобуса и только тогда обнаружил, что преследуемый исчез. Ему пришлось проехать задним ходом метров двадцать, чтобы свернуть на лесную дорогу, где скрылись “жигули” Кацнельсона. Колея, оставленная в наметенном за ночь снегу только что проехавшей машиной, была хорошо заметна, и майор повел по ней свою полумертвую “ауди”. Он больше не ухмылялся. С таким трудом выстроенное здание трещало по всем швам, разваливаясь на глазах из-за цепи нелепых случайностей.
Эта погоня была последней каплей, переполнившей чашу терпения майора Губанова. Человек, сидевший сейчас за рулем принадлежавших покойному прорабу “жигулей”, не имел права быть живым. Он должен был медленно коченеть и покрываться трупными пятнами у себя в палате – там, где сейчас валялся, широко разинув перекошенный ужасом рот, этот безмозглый бугай Вакуленко, не сумевший даже справиться с человеком, который едва ходил. Перед тем как покинуть четвертый этаж медицинского центра, Губанов заглянул в соседнюю палату, так что теперь отлично понимал, с кем ему приходится иметь дело.
Он вспомнил свой отъезд со стройки: внезапно и жарко вспыхнувший вагончик прорабской, бестолковую суету полуодетых людей с ведрами и топорами, дикие вопли сигнализации, крики “турок”. Когда машина уже выезжала за ворота, ему показалось, что на крыльце главного корпуса возникла, кутаясь в какой-то мешок, женская фигура с растрепанными светлыми волосами. И не было, черт подери, совсем не было времени на то, чтобы остановиться и пристрелить эту крашеную тварь, как она того заслуживала…
Он плавно затормозил, увидев впереди небрежно брошенные у обочины “жигули” с распахнутой дверцей. От машины в лес уходила глубокая борозда, оставленная только что прошедшим здесь человеком. Губанов мрачно ухмыльнулся и выключил зажигание. Поезд хитроумного беглеца прибыл на конечную станцию, дальше пути не было. У капитана ФСБ Бесфамильного не было пути вперед, а у майора ФСБ Губанова не осталось дороги назад, так что следовало, по крайней-мере, расплатиться по счетам. Самолет поднимется в воздух в одиннадцать утра. За это время вряд ли хоть кто-нибудь успеет разобраться в том, что произошло под Звенигородом, и сообразить, какую роль во всем этом играл майор Губанов. А ему этого времени вполне хватит на то, чтобы расставить точки везде, где это требуется.
Губанов взял с соседнего сиденья пистолет и выбрался из теплого салона автомобиля на белую утреннюю дорогу.
