Анатолий Афанасьев - Монстр сдох
По договоренности, сказал Гурко, палач приедет один, но эту договоренность он, разумеется, нарушит.
Сверхзадача майора — отсечь хвост по дороге на конспиративную квартиру. Это трудно. Скорее всего, Архангельский повезет Лизу на своей машине, оборудованной средствами спецсвязи. Они обсудили еще некоторые детали. Гурко беспрестанно поглядывал на часы.
— Вроде все, — сказал он. — Квартира под присмотром. Дотянешь объект до подъезда — и смываешься.
Еще раз, кто ты?
— Шлюшка на побегушках, — потупилась Лиза.
— Правильно. Никакой клоунады, интеллект нулевой. Что у тебя с собой? В сумочке что?
— Пукалка, — сказала Лиза.
— Ну и хватит... Главное, работаем вместе — это же великое дело.
Около двенадцати Лиза уже прогуливалась по промозглым аллеям Александровского Сада — сто шагов туда, сто шагов обратно. Место святое. Сбоку древний Кремль тужился сбросить с себя невидимые оковы, и где-то совсем рядом, под ногами, под землей дышало, копошилось торговое чудище, воплощенная мечта демократической России, возможно, новое чудо света. В самом саду было морозно и скучно. Редкие гуляки, несколько переодетых в штатское ментов, полоумные стайки голубей — никакого промысла, так себе, один из невзрачных столичных тупиков.
Лиза была одета в вельветовые брюки и просторную кожаную куртку, подбитую мехом. На душе у нее было спокойно, с умилением она вспоминала утреннего озабоченного, хмурого, неожиданно красноречивого Сергея Петровича, собравшегося на ней жениться. Помимо воли по-дурацки улыбалась.
В начале первого нарисовался ее контрагент. Она увидела, как из подземного перехода выступил в сад высокий барин, облаченный в лисью шубу до пят, и оттого казавшийся неуклюжим и громадным — по описанию Гурко она его сразу узнала. Оглядевшись, барин закурил, поежился и неспешно зашагал в сторону мавзолея. Не прошел и двадцати метров, как Лиза его догнала, пристроилась рядом.
— Извините, пожалуйста, вы Никита Павлович?
Барин угрюмо на нее покосился — что, дескать, за козявка? — и, не ответив, продолжал мерное движение.
Лиза не отставала, молча семенила рядом, будто так и надо, будто и не надеялась на ответ. Когда дошли до ворот, Архангельский наконец остановился.
— Тебе чего надо, девушка?
Темный, тяжелый взгляд заставил ее внутренне вздрогнуть. Перед ней стоял, конечно, запредельный человек, взирающий на мир с абсолютным презрением.
— Я от Ивана, — пробормотала она. — Меня Иван послал.
— Почему сам не пришел?
— Наверное, боится. Точно не знаю. Он вообще редко выходит из дома.
— Почему?
— Ну ему же нельзя, вы же понимаете...
— Та-ак, — протянул Никита Павлович, — а ты, значит, смелая, тебе можно?
От черной улыбки, возникшей на его лице, Лизу натурально бросило в дрожь. Ей не пришлось притворяться.
— Да я что, кому я нужна...
— Кем ему приходишься?
— Как кем? Вроде сожительница... Ублажаю его.
Никита Павлович развернулся и побрел в обратную сторону. По пути аккуратно бросил сигарету в урну. Лиза опять потянулась сбоку. На аллее никого лишних вроде не прибавилось.
— Чего велел передать? — промычал Никита себе под нос.
— Приказал отвезти на хату. Тут рядышком, на Красной Пресне.
У подземного перехода Никита Павлович словно наткнулся на стену, замер, нагнув башку в песцовом треухе, задышал с хрипом. Левую щеку у него схватил нервный тик.
— Он кто такой? Кем себя воображает?!
— Ваня мне платит, — Лиза ответно тряслась вся целиком, — я вот и бегаю. Поручения разные.
— Вы с кем затеяли ваньку валять? Вы хоть понимаете, сученята?
— Не моего ума дело. Мне сказано, я выполняю. Почему вы сердитесь?
— Я сержусь?.. Ишь ты! Не дай тебе Бог, девушка, оказаться рядом, когда рассержусь. А ну выкладывай, кто вы такие?
— Никита Павлович, я честная девушка. На что вы думаете, за мной не водится. Зарабатываю, как умею. Иван сказал, поехай, привези этого.., ну, вас, то есть, — тридцать баксов обещал.
— Тридцать баксов, говоришь? Круто. А вообще сколько он тебе платит?
Лиза потупилась.
— Смотря за что... Когда как... У него все по настроению.
— А если не привезешь меня?
Лиза испуганно вскинулась.
— Отметелиг, конечно... Он вроде сказал, вы заинтересованы...
Никита Павлович мягко взял ее под руку, повел вниз в переход. Кисть замкнуло, как в капкане. На пятачке возле Боровицких ворот, запрещенном для стоянки машин, одиноко красовалась ярко-красная "аудюха".
Никита впихнул Лизу в салон на заднее сидение, сам, кряхтя, опустился рядом. За баранкой — кривая какая-то рожа с большими ушами, как у резиновой куклы.
— Во, Петро, гляди, какую рыбину отловил. Счас потолкуем немного, потом тебе отдам. Хочешь такую?
Водила обернулся, хмыкнул:
— Спасибо, не нуждаюсь.
— Чего так? Погляди получше, погляди какие сиськи, — Никита Павлович распахнул на ней куртку, потискал груди, заодно прошелся ладонями по бокам. Но сумочку не тронул. Лиза жеманно попискивала.
— Ну что, девушка, запоешь? Или отвезти в другое место?
— О чем, Никита Павлович?
— Все о том же. Чем промышляете со своим Иванушкой-дурачком? Откуда взялись?
— Я-то приезжая, всего год в Москве. Хотела учиться поступить, какое уж теперь учение, сами знаете. Ванечка подобрал, и то спасибо. Хоть не бедствую. Но про его дела я ничегошеньки не ведаю. Будет он со мной делиться, как же! Ему проще меня пристукнуть. Он, когда напьется, очень злой бывает.
— Как тебя зовут?
— Лиза, — сказала она. — Лизавета Демьяновна.
— Значит так, Лиза. Поедем на Пресню, ладно. Но пойми одну вещь своим куриным умишкой. Если какую пакость придумали, жизнь твоя сегодня и оборвется. Но не сразу. Сдохнешь в ужасных мучениях. Будешь умолять, чтобы добили. Улавливаешь смысл моих справедливых слов?
У Лизы из глаз пролились два ручейка.
— Никогда пакостей никому не делала, — пролепетала сквозь всхлипы. — Не водится за мной такое. За Ивана я не ответчица. Он чего хочет учудить, мне не докладывает...
— На что намекаешь? Что он может учудить?
— Ох, он бывает такой шалун. Третьего дня обиделся, чего-то борщ ему не понравился, так всю кастрюлю на меня и обрушил. Хорошо хоть не кипяток. А борщ нормальный, по матушкиному рецепту. И свеколка в нем, и чесночок, все, как надо...
Петя Хмырь за баранкой сдавленно хрюкнул.
— Поехали, — распорядился Никита.
* * *
...На улице Герцена, в узком месте, где ее из года в год ремонтировали, Сергей Петрович вырубил "хвост".
Действовал не мудрствуя, некогда мудрствовать. Он видел, как за красной "ауди", куда боров усадил Лизу, потянулся зеленый "опель" — пикап, набитый под завязку боевиками. На своей "шестерке" быстро его дожал, пристроился в затылок. Немного понаблюдал: ошибки нет, свита палача. Двигался пикап уверенно, отставая от хозяйской красной строго на три машины. Напротив продмага, где с одной стороны за деревянной оградкой рабочие в оранжевых куртках третий год долбили асфальт, а с другой проезжая полоса изгибалась верблюжьим горбом, Сергей Петрович аккуратно "подрезал" пикап и ткнулся носом в тротуар, заклинив дорогу.
Движок, естественно, заглох.
Включив аварийный сигнал, Сергей Петрович вылез из машины задумчивый. Уже к нему ринулись из попавшего в ловушку пикапа двое братанов, изрыгая несусветную брань. Оба искрили от праведного возмущения, но бить его сразу не стали.
— Убирай, падла, тачку, убирай немедленно! — услышал он наконец членораздельную речь.
— Она почему-то сломалась, — ответил Сергей Петрович беспомощно.
— Чини, сука, отодвигай! — завопили братаны в один голос. К ним на подмогу примчался третий братан, какого-то совсем уж звероподобного обличья.
Этот не стал разбираться, с разгону ткнул майору мослом в брюхо, тот еле успел сгруппироваться. Для видимости Сергей Петрович присел на корточки, жалобно прогудел:
— За что, братцы?! Я разве виноват?
Бандюга ринулся его добить, но товарищи удержали, ухватили с двух сторон за бока.
— Погоди, Гарик. Пусть сперва тачку отодвинет.
На улице образовался солидный затор. Рабочие в оранжевых куртках побросали инструмент, воспользовавшись забавным происшествием для перекура.
Сергей Петрович не торопился вставать, но звероподобный братан, ухватя за ворот, рывком поднял его на ноги. Дыхнул перегаром.
— Две минуты даю! Или ляжешь под свою телегу.
Сергей Петрович сказал:
— Может быть, на руках перетащим? Вон туда, на тротуарчик. Для таких парней — это же раз плюнуть.
Братаны загалдели, обсуждая предложение. Звероподобный, могучим усилием переборов желание врезать Сергею Петровичу в ухо, первый нагнулся над бампером. Братаны помогали, а Сергей Петрович бегал вокруг и давал советы.
