Путанабус. Две свадьбы и одни похороны - Старицкий Дмитрий

«Ню-ню… — подумал я, — все точно также, как с албанцами. Всех покоцали, концы в воду. А заказчик-то, возможно, передо мной, на скамье подсудимых сидит, зубы скалит».

А князь меж тем продолжал:

— Таким образом, я вынужден признать, что девушки и их опекун доктор Волынски были в своем праве защищать свою жизнь и имущество на дороге от любых неожиданностей с применением огнестрельного оружия.

Зал облегченно выдохнул. Все же девочки произвели фурор, и симпатии зала стопроцентно были на нашей стороне. А принц, как мудрый политик, за реакцией зала внимательно следил.

Зря я на девочек бочку катил, когда они в Порто-Франко устроили тот шопинг «бешеной пусси». Жизнь — такая непредсказуемая штука, что никогда не угадать, что у тебя лишнее, а что обязательно пригодится. Вот и пригодилось. Девочки выглядели сногсшибательно и притом совсем не вульгарно. Чувствовались как опытная дизайнерская рука Ингеборге, так и умелая игла Анфисы. Про боевую раскраску я уже и не заикаюсь, хотя привык в последние дни к их просто чисто умытым лицам, и без макияжа они мне нравились больше.

Думаю, не только публика в зале, но и сам верховный судья были покорены.

К тому же календарь Зорана уже стал модной новинкой сезона, о которой говорил весь город.

Да и у бандюков челюсти на пол попадали. Им конечно же сказали, что девочки красивые, но что настолько красивые — они, наверное, себе и представить не могли.

А уж после того как каждая моя киса, выходя, как по подиуму на шпильках, к свидетельской трибуне, мягко называла свое имя и профессию — фотомодель — ни у кого и мысли не осталось подозревать таких гламурных фифочек в дорожном разбое. Как мы все ошибаемся часто, не видя за фасадом половой привлекательности реального характера. Самыми жестокими следователями как ВЧК, так и гестапо были именно женщины.

Красивые женщины.

Стервы и садистки.

Но я отвлекся от чтения приговора, а он, ни много ни мало — обо мне.

— Оппоненты доктора Волынски в данном инциденте также стреляли, о чем свидетельствует пороховой нагар в одном из изъятых у них автоматов, правда, они ни разу не попали в автобус. Но это говорит только о квалификации стрелка.

Итак, налицо у нас юридический казус, когда есть обвиняемые, но их трудно обвинить во вменяемом им преступлении, так как самого события преступления в виде дорожного разбоя и похищения людей так и не случилось или не успело случиться. И мы имеем слово против слова при наличии только заинтересованных свидетелей. Независимых свидетелей у нас в процессе нет, кроме наших гвардейцев, которые видели только заключительную часть погони со стрельбой, каковую доблестно пресекли.

В данном случае, чтобы разрешить этот правовой казус, в деле «Доктор Волынски против господина Штепы-Чоловика с группой соотечественников», согласно кодексу Хивела Доброго и новоземельных дополнений к нему Давида Храброго, я, Левеллин ап Пендрагон, второй этого имени принц Кимри, приговариваю: обеим сторонам тяжбы завтра с рассветом покинуть город Портсмут.

Сказать, что что публика была разочарована, — это ничего не сказать. Но люди здесь собрались дисциплинированные, и возмущенный бухтеж быстро смолк. И лишь княжеский бас разносился под сводами:

— Господа Штепа-Чоловик, Удатый, Драч, Солодкий, Попенко и Великожон завтра с рассветом на двух своих машинах должны покинуть город через Северные ворота в направлении, по которому они покинули территорию Валлийского принципата сегодня утром, о чем есть запись в журнале Северных ворот. Этим господам запрещено в течение полугода появляться на территории Валлийского принципата под угрозой лишения свободы, конфискации имущества и продажи в рабство в Американскую Конфедерацию.

Зал встретил это решение гулом одобрения.

— Господин Волынски с госпожами: Шицгал, Прускайте, Комлева, Бисянка, Антоненкова, Иванова, Вахитова, Айзатуллина, Радуева и Синевич должны завтра с рассветом на своем автобусе покинуть город через Западные ворота в сторону, в которую они и так намеревались отправиться дальше. Им также запрещено возвращаться на территорию Валлийского принципата в течение одного месяца под угрозой штрафа в пять сотен экю с каждого.

До изгнания стороны данной тяжбы должны проживать в разных частях города, разделенных рекой Мунви; на той стороне, где находятся ворота, через которые они с рассветом отправятся в изгнание.

Переход реки Мунви любой из сторон настоящей тяжбы будет считаться оскорблением суда, величия принца и валлийского народа и обязан быть пресечен любым полицейским или гвардейцем, а при неповиновении законной власти — вплоть до смертной казни преступника на месте преступления.

Сторону, ожидающую исполнения приговора в восточной части города, сопроводить туда из зала суда под конвоем.

Оружие, принадлежащее сторонам тяжбы, отдать всем при выезде из города.

Судебные издержки в размере пяти тысяч экю возложить на господ Удатый, Штепа-Чоловик, Драч, Солодкий, Попенко и Великожон солидарно, ввиду того, что именно они являлись преследователями на дороге. При невыплате ими указанной суммы наложить на них штраф — конфисковать одно их транспортное средство в пользу казны принципата.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Принц сделал паузу, добился ей тишины в зале и спросил:

— Есть вопросы у сторон к суду?

— Ваше высочество, но такого прецедента в нашем праве нет, — заявил моментально вскочивший с места адвокат бандеровцев.

— Нет? — Принц весьма удивился, но тут же снова принял царственную осанку и сделал соответствующую мину. — Если нет такого прецедента… Ну так я его создам. Прямо сейчас. Вас так устроит, господин лоер? — Принц ехидно назвал должность адвоката по-английски, хотя до этого обращался к ним всем как к «советникам». Тонкий юмор монарха, очаровательный для тех, кто понимает.

Адвокат оказался понимающим и больше с инициативами не лез:

— Да, ваше высочество. — Адвокат поклонился принцу, повернулся к скамье обвинения и развел руками.

Принц встал, придерживая длинную изумрудно-зеленую мантию, расшитую золотыми стрелками лука.

Пристав тут же стукнул посохом в пол и крикнул:

— Встать, принц идет!

Все в зале встали.

Два юных пажа в бело-зеленых коттах с вышитыми красными драконами на груди, что скучали весь процесс за троном принца, моментально подскочив, подхватили края монаршей мантии, и вся группа неспешно вышла в боковую дверь, у которой, как по волшебству, раскрылись сразу обе створки. Красивую такую, высокую дверь с филенками. Явно из ценных пород дерева. С длинными бронзовыми ручками, надраенными до световых зайчиков, как медяха на флоте.

Пристав вновь ударил палкой: по паркету и объявил:

— Суд закончен. Слава принцу! Самому справедливому судье!

Наш адвокат со счастливой улыбкой повернулся ко мне и показал большие пальцы на обоих кулаках, на что я только криво улыбнулся.

— Чем вы недовольны, доктор? — спросил он.

— Всем, советник, — ответил я. — Мы думали здесь отдохнуть пару-тройку дней. Осмотреть достопримечательности. Почистить перышки. И только потом двинуться дальше.

— Увы, я сделал все, что смог. На вас даже штраф не наложили. — Наш адвокат так же развел руками, как перед этим сделал адвокат наших противников. — Впрочем, нам пора на выход.

Ладно, отработал он сегодня свою пятихатку. Чтоб я так каждый день зарабатывал, как он. Впрочем, нас одиннадцать, и платим оптом, так что с каждого клиента ему достанется даже меньше полтинника. Не так уж и густо, если посмотреть с этой стороны. Зато со славой защитника моделей Зорана он тут всех потом перетопчет.

На выходе из зала нас придержали княжеские гвардейцы, выводя под стражей наших оппонентов.

— Мы еще стренемся с тобой на узком шляхе, москалику, — проходя мимо, прогундосил в мой адрес носатый блондин, сверкая глазами. Ну прям злой чечен, а не добродушный салоед.

— Мечтай, — ухмыльнулся в ответ.