Виктор Кнут - Удар молнии
А через восемь дней…
* * *…Олег убрался в дом и пропал. Алина, изобразив на лице смертельную скуку, сидела на ступеньках крыльца, курила сигарету за сигаретой и жадно поедала глазами «Рейнж Ровер», в котором мы с Мартином вот уже час как играли в вопросы-ответы.
— В общем, вы обильно кормили меня враньем, а я, доверчивый дурачок, все это лопал, — внимательно выслушав историю про «Казбек» и встречу с русским разведчиком, пожаловался я. — «Точно не знаем, где находится особняк Хаджи…»; «надо установить ему на машину маяк и выяснить…»; «попробуем обменять Хаджи на твою дочь…». Какого дьявола! Что я, мальчишка?
Мартин дипломатично молчал.
— И зачем вам понадобилось показывать себя в «Катастрофе»?
— А знаешь, какой звон сейчас идет по всему Питеру?!
— И знать не желаю! — огрызнулся я.
— Ты бы хоть по дороге сюда включил радио.
— К чертям собачьим! — Я злился и не пытался скрыть свою злость. — Лучше скажи, как получилось, что мои личные интересы, — я имею в виду Ларису, — через Салмана пересеклись с интересами «фирмы»? Совпадение?
— Да.
— Только не ври, — процедил я.
— Совпадение, Слава. Такое случается. — Мартин достал из кармана маленькую кассету для диктофона и протянул мне. — Послушаешь на досуге, что нам пел сегодня Салман. Ты, к сожалению, задержался, не успел поприсутствовать лично. Пересказать тебе в двух словах?
— Перескажи. Только имей в виду, я давно отвык верить в дурацкие совпадения.
— И все же… Обычная бытовуха. Твоя дочь была нужна этому кобелю лишь как временная любовница. Пытался за ней неуклюже ухаживать, предлагал денег, однажды чуть было не изнасиловал. Но всякий раз получал… Как это сказать по-русски?
— Отлуп, — подобрал я подходящее слово.
— О'кей. Пусть будет отлуп. Салман из тех людей, которые не умеют сворачивать в сторону. Прут напролом и любыми путями добиваются своего. Они легко теряют контроль над собой и порой способны на невероятные глупости ради призрачной цели. Салман решил прибегнуть к банальному террору. Маленькому террорчику местных масштабов. Он был уверен в том, что это беспроигрышная партия. И жестоко ошибся. Сначала за твою дочь заступилась Алина и намяла бока одному из людей Хаджи. Потом объявился ты, вломился в квартиру, напугал всех Салмановых родственников и расколотил машину. — Мартин бросил многозначительный взгляд в сторону «Мерседеса», которому до сих пор еще не выправили вмятину и не заменили разбитую фару. — Все это Салмана только взбесило. Он теперь шел на принцип и был готов умереть, но добраться до твоей дочери. Правда, сам что-нибудь предпринимать уже опасался и обратился к Хаджи. Тот пообещал подарить Ларису ему на день рождения. Кстати, сегодня. Пообещал при свидетелях, и обещание пришлось выполнять. Но первую попытку похищения мы сорвали. А вот вторую… — Мартин развел руками. — Мой недосмотр. Пока ты занимался Луценко, надо было выставить у твоей квартиры охрану.
— Тебя не смутило такое стечение обстоятельств? Идеальный круг: Лариса — Салман — Хаджи — операция «Выра» — «фирма» — я - и снова Салман.
— Очень смутило, — признался Мартин. — Но наши сегодняшние противники на это сказали бы: «Воля Аллаха… Кысмет». И были бы правы. Воля Божья на то, что все сложилось именно так. Не было бы «Выры», мне все равно пришлось бы заниматься твоей Ларисой. И все равно пришлось бы потрошить эту поганую базу.
— Ты альтруист, Мартин? Зачем тебе это?
— Таковы правила. За кого бы меня считали в «фирме», если бы я поступил иначе? Да и я сам за кого бы считал себя?
«Странный тип, — думал я. — Все понятия о добре и зле у него имеют некое четвертое измерение. Во весь голос он декларирует свои благие намерения, и я верю в то, что он, действительно, лег бы костьми, но вытащил бы Ларису. Вот только как-то не вяжется с этим мертвая девочка на кухне ночного клуба. Или таковы правила?»
— Ты думаешь, что не было никаких шансов на то, что Лару отдали бы сегодня Салману?
— Отдали бы. Часок бы потешился с ней, — безжалостно довел до меня свое мнение Мартин. — А потом бы тешились все остальные. Но забрать ее к себе с базы Салману не дали бы. Оттуда одна дорога. В могилу.
— Ты точно знаешь, что Лариса в Рождествене?
— Только со слов Салмана. Но где же ей еще быть?
— Как считаешь, с ней все в порядке?
— Боюсь, что не все. — Мартин не пытался играть со мной в доктора, который екрывает от онкологического больного диагноз. — Возможно, что ее уже изнасиловали. И не раз. Но это беда поправимая по сравнению с тем, что ее могли подсадить на наркотики. Трех дней достаточно, чтобы выработать зависимость.
— Дерьмо… — пробормотал я. Страшно было слышать все это из чужих уст, хотя сам я уже настроил себя на то, что не все закончится так хорошо, как хотелось бы.
— Уже завтра, — продолжал Мартин, — мы отправим тебя с семьей в Лондон. Там Ларисой займутся специалисты. Через неделю она забудет обо всем, что случилось. Между прочим, Слава… Или все-таки Персиваль Голоблад? — улыбнулся Мартин. — Тебя там тоже ждут не дождутся.
— В качестве подопытной крысы?
— Вроде того. С той лишь разницей, что тебя не станут уничтожать, когда обследование закончится. Да и не закончится оно никогда. Наблюдать тебя будут до самой старости. Купят вам домик где-нибудь в Саут-Даунсе, станут выплачивать тебе приличную пенсию. Дочки твои получат приличное образование. Дорога назад в Россию все равно вам заказана. Придется смириться.
Смирюсь. Легко! Только… Как много этих проклятых «только»! Только я не оставлю Алину… Только я не смогу бросить Бакса… Только я не выберусь из сегодняшней переделки живым…
— Будь все проклято!
— Что-то много ты чертыхаешься, — заметил Мартин. — Не выспался, Слава?
— Дурные предчувствия. Если меня сегодня подстрелят, ты позаботишься о семье?
— Да.
Мне понравилось, что Мартин не стал заламывать руки и пускать слюни: «Зачем ты так, Слава? Никто тебя не подстрелит. И вообще, все хорошо! Лучше некуда! На улице солнышко… Чеченцы все, как один, на краю могилы… А мы просто неуязвимы для их отравленных стрел…» Он коротко ответил мне: «Да». И этим единственным словом выразил свое отношение ко мне. К Голобладу. К диверсанту-профессионалу. К камикадзе, готовому в любой момент посмотреть в лицо смерти. «Да», — он отлично знал, чем заканчиваются порой хождения в гости к бандитам из чечено-ингушской группы.
— Секунду, Слава. — Мартин выбрался из машины, открыл багажник и вернулся назад с ноутбуком. — Давай-ка посмотрим, что у нас есть по базе. И подумаем вместе, с какого конца за нее удобнее браться. А через… — Он посмотрел на часы. — Ровно через четыре часа нам надо быть в Гатчине. Я представлю тебе наших коммандос. И мы должны довести до них уже готовый план операции. Ну что, ты готов?
— Как пионер, — буркнул я, и Мартин вставил в «сидюшку» компакт-диск.
* * *Их было одиннадцать человек. Я — двенадцатый. И Алина, с которой я спорил всю дорогу из Александровской…
— Тебя кокнут, красавица.
— Надорвутся!
— Ты подготовлена совершенно к другому.
— Насрать!
— И упертая ж дрянь!
— Я должна освободить Лару. У меня перед ней обязательства. И перед собой обязательства тоже…
Она меня переспорила, и я сдался, когда мы, следуя за «Рейнж Ровером» Мартина, почти добрались до места — офиса одной из фирм в центре Гатчины.
— Черт с тобой! Но не надейся, пожалуйста, что у меня будет время прикрывать твою задницу.
— О своей позаботься! — оставила за собой последнее слово Алина и, довольная, начала ковыряться с магнитолой, стараясь поймать ускользающие из эфира радиостанции. Мы были уже в полусотне километров от Питера…
Одиннадцать человек. Я — двенадцатый. И Алина…
— Сборная команда, — пожаловался Мартин, когда мы прошли в офис и, завернув в не уютную комнатку для секьюрити, увидели на трех мониторах три ракурса конференц-зала. За длинным столом для совещаний занимали места совершенно различные по одежде и по возрасту люди. Вон совсем юная девочка в коротенькой юбочке. А вон старичок в темных очках и строгом костюме-тройке…
— Старичок-боровичок, — пробормотал я.
— Ты, наверное, про Джошуа Дарфина. — Мартин положил руку мне на плечо. — Старый, побитый пулями флибустьер. Воевал еще в Конго в составе Иностранного легиона. Конечно, с вами он не пойдет, но добрым советом поможет всегда.
…Мой добрый знакомый Джон, одетый столь же небрежно, как и вчера в «Катастрофе». Рядом с ним две вчерашние «манекенщицы». С одной из них о чем-то болтает Алина. Раз, два, три… Альберт носовым платком протирает стекла очков… восемь, девять… Олег обнаружил одну из камер слежения, уткнулся в нее физиономией. Доволен жизнью на все сто процентов, кривляется, будто клоун. На черно-белом экране монитора дергается его дебильная рожа… Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Все. Пятнадцать плюс я и Мартин. Семнадцать человек…
