Сергей Бакшеев - Осколок в голове
Тихон представил длинный кожаный хлыст кнута, толстый у кнутовища и плавно утончающийся к кончику. Сейчас Ильяс резко взмахнет рукой, волна побежит от кнутовища к кончику хлыста. И здесь во всей красе проявит себя закон сохранения кинетической энергии. Первоначально энергия передается всему кнуту, но по мере движения волны масса остающегося подвижного отрезка хлыста постоянно уменьшается – но энергия-то сохраняется! – следовательно, скорость движения возрастает. На конце длинного кнута скорость увеличивается в сотни раз и достигает сверхзвуковой! Рождается ударная волна – раздается звучный щелчок.
Тихон мысленно сформулировал строгое объяснение заурядному явлению – настроение улучшилось. Но один взгляд на покачивающуюся тень кнутовища вернул его в ужасную действительность.
На кончике хлыста Ильяса висит тяжелая гайка! Именно она будет двигаться со сверхзвуковой скоростью. И она будет направлена…
Заколова передернуло, но он сумел собраться. Пусть гайка метит в голову! Пусть! Тогда у него появится зыбкий шанс на спасение.
Слева от Заколова Шакенов уже расчистил каменную плиту надгробия. Правый висок Тихона похолодел. Да, Ильяс будет целить именно в эту точку! Им даже не придется перетаскивать тело! Сейчас рядом откроется «гостеприимная» яма и…
Каменная плита грузно вжикнула по стальным полозьям. Темный прямоугольник могилы раскрылся.
Заколов заметил, что тень Ильяса приподняла кнутовище. Резкий рывок руки в противоположную сторону – Тихон приседает и кувыркается вправо. Жуткий свист хлыста проносится над головой. Мимо! Тихон откатывается дальше.
И в этот момент со стороны могилы – невероятно яркая бесшумная вспышка!
Тихон приподнимает голову. Ахан и Ильяс в изумлении застыли. На лице Ильяса появилась гримаса, как у куска мяса, брошенного на раскаленную сковородку. Подогнув ноги, Тихон руками пытается развязать узел на щиколотках.
Новая вспышка!
Глаза на мгновение слепнут. Из могилы поднимается темная фигура. Стоит она неуверенно. Неужели ожила мумия? Звучит голос:
– Теперь все раскрыто! Вы будете отвечать за эти трупы! Голос очень знакомый. Вот это да! В яме стоит Влад Перегудов с фотоаппаратом!
– Шайта-ан! – В страхе пятится Шакенов.
– Сейчас я этого шайтана… – Ильяс уже пришел в себя и вышел из оцепенения. Раздается свист хлыста, звонкий удар, и фотоаппарат в руках Влада рассыпается на несколько частей.
Ильяс доволен. Его рука готовится к новому замаху.
– Беги! – кричит Тихон Владу.
Ильяс резко оборачивается. У него новая цель.
Снова жуткий свист, Тихон рывком откатывается, гайка глухо врезается в землю прямо перед его носом. Мелкая пыль обдает лицо. Гайка отползает вслед за змеевидным хвостом. Новый замах! Но Тихон уже чувствует, что узел на ногах распутан. Он отпрыгивает в сторону, кнут не дотягивается и бессильно разрезает воздух.
Из темноты слышатся шаги и дыхание подбегающего человека. Все оборачиваются.
– Стоять! – кричит запыхавшийся Карасько, поднимая над головой железный прут.
Его взгляд быстро выхватывает персонажей странной баталии.
– Стоять! – повторяет Карасько, но уже не так уверенно. Он смотрит на руку Шакенова. У председателя очень длинная ладонь. Она поднимается, огромный вытянутый указательный палец таращится прямо в грудь Карасько.
Необычно толстый палец как-то странно и холодно блестит в свете луны. Это пистолет, понимает Карасько в тот момент, когда из пальца брызжет мелкий огонек.
Звук выстрела напоминает резкий щелчок хлыста. Тихон видит, как падает Карасько. Застывший до этого момента Влад выпрыгивает из могилы, кричит и очень неуклюже бросается наутек. Ноги не слушаются его. Ильяс кидается наперерез, его руки обрушиваются на плечи Влада. Звучит хлопок нового выстрела – два тела, Влад и Ильяс, валятся на землю.
Вдали затихает топот ног испуганного верблюда. После двух громких выстрелов тишина кажется звенящей, но ее нарушает противный хлюпающий хрип.
Смятение охватывает Тихона. Он цел, но каждая вспышка выстрела отдается щемящей болью. Он спешит к упавшему Владу, не обращая внимания на опасность. Влад придавлен Ильясом. Из спины водителя сквозь маленькую дырку со свистом вырываются кровавые пузыри. Одежда по краям стремительно чернеет, наливаясь жирным блеском. Ильяс медленно переваливается лицом вверх.
– Что ж ты так? – Ильяс пустым взором смотрит на подошедшего Ахана. – Теперь ты… один.
Лежащий Влад испуганно озирается, его растопыренные пальцы в крови. Влад не может понять, чья это кровь?
Когда Тихон рванулся к Владу его толкало безрассудное желание спасти, помочь! Но оказавшись рядом, он шлепнулся на колени, бессильно дергая связанными за спиной руками.
К счастью, Влад оказался цел. Перегудов с трудом приподнялся на локтях, глаза испуганно косились на хрипящего рядом Ильяса. Полумертвый Ильяс пугал его намного больше, чем вооруженный Ахан.
– Ты?! Меня? – тяжело ворочая языком, хрипел Ильяс. Кровавая пена клокотала в углах раскрытых губ.
Обращался он к Шакенову. Тот застыл, как шаман при переходе от одного ритуального танца к другому. Неподвижные черты лица выражали страшную работу мозга.
В руке блестела чернь пистолета. Оставалось только гадать, каким будет его следующее движение.
– Развяжи, – шепнул Тихон Владу и подсунул связанные руки, загородив спиной.
Глаза Ильяса померкли, зрачки медленно закатились под широкие веки. Узкие щели глаз пусто белели на смуглом лице.
Шакенов шевельнулся, повел головой, чувствовалось, что он пришел к какому-то выводу.
– Я еще никого не убивал, – неуверенно произнес председатель колхоза, словно ища оправдания.
– Его еще можно спасти, – кивнул Тихон на Ильяса. Кисти рук уже чувствовали долгожданную свободу, надо было только отвлечь внимание Шакенова. Он крикнул: —У вас есть верблюд! Вы успеете отвезти его к врачу.
– Я никого не убивал. Все делал он. – Взгляд председателя уперся в лицо водителя. Ильяс прерывисто дышал, красная слюна стекала по дергающемуся подбородку.
– А как же милиционер Петелин? – спросил Тихон, скрытно разминая освобожденные кисти рук. Уверенность вновь вернулась к нему.
– Петелина я не убивал! Он сам! – встрепенулся Шакенов, переведя взгляд на Заколова. – Он заехал ко мне – угрюмый, бледный… Попросил поехать с ним. Толком ничего не говорил, только твердил: я хочу показать место, где его оставил. Я спрашивал: кого, зачем? Он только отводил глаза. Я сел в машину, а он пер и пер вперед. Он был пьян, от него несло водкой. Мне казалось, что он придумал, как это говорят… хохму. А когда подъехали и увидели труп офицера милиции в форме, присыпанный песком, я обомлел… Ничего себе – хохма! Я даже не заметил, как он достал пистолет, а когда ствол уже упирался в висок, он сказал: «Андрея я застрелил случайно, пьяным был». И сразу выстрел – голова в сторону, кровь на стекле, а рука с пистолетом валится на меня. – Шакенов закрыл глаза и опустил руки. – Вот так было…
Задумавшийся Ахан Бекбулатович стоял в двух метрах от Заколова. Броситься на него или разбежаться с Владом в разные стороны? Председатель колхоза вряд ли хорошо стреляет. Если побежать одновременно – один наверняка уцелеет.
– Бежать можешь? – тихо спросил Заколов у Перегудова.
– Попробую. Только ноги отлежал.
В ответе не чувствовалось уверенности. Значит, Влад не сможет быстро юркнуть в темноту. Сколько он пролежал в могиле? Каково было в тесном склепе среди человеческих останков? И как он там оказался?
Тихон сообщил про тайник Карасько, тот поделился с братьями Перегудовыми, и они очень верно решили, что преступники захотят перепрятать эти трупы. Нет тел – нет преступления. И тот, кто вскроет тайник, – тот и убийца! Они просто решили их сфотографировать. Думали, что этого будет достаточно.
Раз Влад не в состоянии бежать, остается только одно – броситься на Шакенова. Главное – выбить у него пистолет, а дальше преимущество будет на стороне молодых и более сильных студентов.
Перешептывание привлекло внимание председателя колхоза. В тот миг, когда ноги Тихона напряглись, плечи подались вперед, а кулаки готовы были выскочить из-за спины, Шакенов резко вскинул руку и нажал на курок. Пуля взрыхлила песок под ногами Заколова.
Момент внезапности был утерян.
– Стоять! – приказал Шакенов. – Мне терять нечего, – и, словно сам себя убеждая, прислушиваясь к звучанию вырвавшихся слов, медленно повторил: – Мне терять нечего.
Тихон покосился на лежащего Ильяса – хрипы прекратились, Ильяс не дышал. А еще Карасько! Шакенову действительно теперь нечего терять! Тихон распрямил плечи и заслонил Влада.
– Беги! – шепнул он. – Отступай в темноту.
Но рассвет уже рассеял черноту небосвода, из мрака выпятился бугорок скрюченной фигуры подстреленного Карасько, холодом дышала черная дыра древней могилы. Сзади Тихон услышал приближающиеся шаги верблюда. Очевидно, животное, испугавшееся выстрелов, возвращалось к хозяину, но как-то слишком поспешно. Частые шаги стихли прямо за спиной. Верблюд недовольно всхрапнул.
