Владимир Вера - Леди GUN
Живая Родионова стала мешать реализации программы, которую проводил Шариф Акмулла. У Крота тоже были длинные руки, не исключалась возможность, что воровской авторитет сможет установить местонахождение Матушки, и тогда откроется правда: Крот узнает, что в спину Соловья дышит вовсе не Матушка, воставшая из пепла с кровной вендеттой преемникам Бейсика и требованием контрибуции, а он, шейх Акмулла. Пора с ней кончать. Война с Кротом затянулась, он оказывал яростное сопротивление. Становилось все более проблематично водить его за нос.
Рыба получил задание ликвидировать Матушку и Бориса. У него еще было время. Операция нуждалась в тщательной подготовке, требовалось не только уничтожить объекты, но и замести следы – не должно оставаться тел. На случай, если люди Крота объявятся на Мальдивах, они не смогут выяснить, куда делись австрийские миллионеры Бергмайеры. Мало ли куда они укатили. Хотя… Как бы они отчалили с острова, оставив свою малютку? Будь оно неладно, это ремесло. Ничего не поделаешь – душу ребенка Аллах примет неиспорченной. На все воля Всевышнего.
Рыба жалел, что шейх не отдал приказ на ликвидацию Матушки тогда, полтора года назад, когда его люди обнаружили место ее пребывания. Если бы заказ был получен раньше, не пришлось бы лишать жизни невинное дитя. Но в тот период, видимо, у шейха были другие планы насчет Матушки. Убийство Родионовой Акмулла держал как резервный вариант.
Действительно, шейху надо было убедить Крота и его свиту, что Матушка жива и действует против бывших подельников, а теперь правопреемников Бейсика. Свою задачу живая Родионова выполнила – гоблины Соловья подбросили Кроту послание от Матушки со следующим текстом: «Всех ублюдков, кто имел хоть малейшее отношение к смерти моих детей, закопаю я, Елена Александровна Родионова. Крот, Резо. Гриб, Сицилиец – все последуют за своим папой Бейсиком в ад. До встречи в преисподней. Матушка». К письму прилагались качественные снимки на цветной фотобумаге «Кодак». На них были улыбающаяся Елена и Борис на фоне пальмовых деревьев.
Эксперты, нанятые Кротом, установили, что снимки подлинные и сделаны совсем недавно. Сфотографировал их все тот же киллер Рыба, которому полтора года назад пришлось щелкать вместо снайперской винтовки затвором фотоаппарата. Ему велел это сделать его муджтахид, пожелавший, чтобы Борис и Елена до поры до времени оставались живыми. Все потому, что шейх не мог упустить шанса присвоить их состояние, которое, по полученным данным, равнялось семи миллионам долларов. И эти деньги будут израсходованы на святую борьбу.
* * *Шейх Акмулла узнал о проживающих на Мальдивах миллионерах Бергмайерах совершенно случайно. Как-то он получил приглашение из рук своего друга чеченца Абу Хамзатова на празднование маолид – дня рождения пророка Мухаммеда – в Бейруте.
В те дни в столице Ливана проходила законспирированная конференция неправительственных организаций, заправляли которой представители палестинской «Хамас» и проиранской «Хезболла». Прибыли члены турецкого клана «Серые волки», непримиримые фундаменталисты из Алжира, из Египта, боснийские мусульмане, афганские моджахеды – талибы. С разрешения Каддафи приехали наблюдатели из Ливии. Саддам Хусейн прислал свое обращение, преисполненное печали по поводу раскола в исламском мире. Чечню представлял Абу, исповедующий одно из самых радикальных течений ислама – торику. К тому времени он являлся духовным муршидом – наставником тысячи трехсот мюридов, для которых идея джихада – священной войны против неверных – стала определяющей. Течение «накшбанди» – одна из суффийских школ в исламе – прижилось на горных хребтах Чечни еще и потому, что слишком много горя выпало на долю этого маленького гордого народа, и сеятелями несчастий они однозначно считали русских.
– Мы пойдем дорогой Шамиля и шейха Мансура, – с огнем в глазах говорил Абу, – Чечне нужна свобода. Мы обращаем свой взор ко всем правоверным, в сердцах которых не погасло пламя борьбы за возрождение великого Халифата. Нам нужна поддержка, и мы должны ее получить. Мы примем ее от ваххабитов, суннитов, шиитов, неважно. Только в единстве мы победим! Скоро в Чечне начнется большая война, наши сыны будут воевать под зеленым знаменем ислама, благословенные Аллахом за независимый эмират.
Но горячие речи Абу затерялись в Бейруте в бесчисленном перечне проблем. Каждый из выступающих на первый план выдвигал свои местнические интересы, старался привлечь внимание досточтимых делегатов в первую очередь к своим вопросам. Все хотели расправиться сперва со своими влиятельными врагами: «Хамас» – с евреями, Хусейн – с кувейтскими предателями, «Хезболла» – с собственным правительством, Иран – со всеми подряд в одиночку и одним махом, а уж затем думать об исламской консолидации.
На третий день представительного собрания посланники из разных стран разбрелись по региональным блокам. Очевидной стала некая разобщенность, обнажились разногласия, арабы косо смотрели на турок, иранцы на иракцев, чеченские проблемы вообще отошли на второй план. Дух единения, витавший над головами в начале, скоро улетучился, и лишь один человек принимал слова Абу близко к сердцу.
Шариф Акмулла выглядел в своей белой чалме многоопытным старейшиной. Он больше слушал, чем говорил. Он уважал Абу, разделял его взгляды, но не верил в то, что ополченцы Чечни смогут долго противостоять регулярной Российской армии. Здесь нужна была другая тактика. Лобовое столкновение обречено на поражение – это уже не раз показывала история. Хотя проникновенные слова чеченца трогали до глубины души шейха Акмуллу, муджтахид не скрывал своей позиции.
– Ты знаешь, что говорил русский писатель Зубов в 1834 году? – вопрошал Абу и тут же отвечал сам: – Лучший способ борьбы с непокорными чеченцами, а тогда было всего пять тысяч бойцов, есть полное уничтожение всего населения. А генерал Ермолов, пес царский, говорил: «Сей народ воспитанию не подлежит». Почему они должны нас воспитывать? Унижать? Мы поднимем Чечню, Дагестан, Ингушетию, Кабарду и Балкарию – весь Кавказ против векового гнета русских. Они ответят за геноцид и депортацию.
– Нет, – качал головой Акмулла, в тяжелом раздумье поглаживая густую, черную с крупными седыми локонами бороду. – Нельзя повторять ошибки, это признак слабого рассудка. Вы толкнете свой народ в пропасть гибели.
– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Будем воевать до последнего чеченца.
– Эти слова я уже слышал. Они больше похожи на крик отчаяния, чем на боевой клич воина. Подумай о своем народе, Абу.
– В Чечне плодятся быстро.
– Я бы понял тебя, если бы ты говорил о кроликах, а не о людях. Вы не готовы драться и не в силах драться в одиночку.
– Нам помогут братья-единоверцы. У нас есть оружие, деньги. Мы можем достать еще.
– Этого мало. Русские войска загонят вас в котел, испепелят ваши базы. Затяжная партизанская война принесет многотысячные жертвы и разрушения, нанесет невосполнимый ущерб экономике. На официальном государственном уровне Чечне не станет помогать никто. На открытую конфронтацию с Россией не пойдет даже Турция, несмотря на взращенную на этой земле идею панисламизма. Я убежден, Абу, нельзя воевать с русской армией. Ты надеешься на исламистов? Ты же видел – у всех свои неразрешимые проблемы. Палестинцы не могут уладить противоречия: одни пошли на компромисс с евреями, другие изолированы в секторе Газа, у турков головная боль в Курдистане, иракцы еще не оправились от американских бомбежек, они не могут утихомирить своих курдов, в арабском мире разлад, афганцы убивают друг друга в борьбе за власть, Средняя Азия погрязла в гражданской войне. Слишком влиятельны силы, не дающие обрести исламу былое могущество и величие. Нет, не настал еще час большой священной войны. Джихаду должна предшествовать закулисная теневая война, которая позволит набраться сил.
– Но ведь у тебя, уважаемый Акмулла, тоже нет согласия с вашим президентом и меджлисом, – провокационно вставил Хамзатов.
– Моя цель такова, что мне еще рано становиться публичным политиком, – ничуть не оскорбившись, изрек шейх. – Мой эмират уже существует, и тысячи мюридов принесли мне священную клятву верности «тоба». Мое государство с каждым годом крепнет и богатеет, и в конечном итоге теневой эмират разрастется настолько, что поглотит весь Татарстан. К тому времени Россия раздробится еще сильнее. И эта война практически бескровна. И ни в коем случае она не будет вестись на нашей территории. Вот в чем твоя главная ошибка…
– Время нас рассудит, – глядя на небо, произнес Абу, обронив четки. Плохой знак: нить порвалась, и бусинки рассыпались по земле. Он молчал продолжительное время, затем примирительно заворковал: – Друг мой, по сути дела, мы посвятили наши жизни одному. Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед его пророк. Хвала Всевышнему. Главное, что наши помыслы едины, а пути у всех разные. Так пусть же никакие расстояния не разъединят нас.
