Андрей Воронин - Точка кипения
– Езжай, не боись, мы за твоим хозяйством присмотрим. Я даже в этом году бабок за “крышу” с тебя брать не стану.
И тогда Григорий Адамович решился. Раз приходится оставить дела, можно заняться личной жизнью. Дома он разложил на две аккуратные стопочки полученные у авторитета деньги – все, что у него осталось, да еще за вычетом долгов. Десять он немедленно отдаст, а остальные… Остальные он взял у Насти, которая и втравила его в авантюру с рубинами. Значит, она перебьется, подождет, пока Григорий Адамович не возместит свои расходы.
Коровин забронировал билет на самолет и стал собираться в дорогу…
Наташа, уже ставшая забывать своего столичного воздыхателя, была поражена его неожиданным появлением, а гораздо больше – горячим и напористым признанием в любви. Хотя девушка с первой встречи догадалась о чувствах Коровина, такой резкий поворот ошеломил ее. Два года назад она бы даже не стала слушать этого малосимпатичного немолодого мужика – вырвала бы руку и ушла с гордо поднятой головой. Но в уездном городе трудно было найти достойную оправу ее красоте. Принцы здесь не жили и даже не заезжали – в лучшем случае один из них мог пролететь высоко над городом в самолете, а из возможных женихов остался лишь туповатый Валек, с помощью своих дружков отвадивший других претендентов. Что за жизнь ждет ее с Вальком, она хорошо представляла. Год, максимум два он будет носить ее на руках, а потом ей придется таскать его волоком, поскольку большинство заводских мужиков пьют без меры и понятия. Начнутся скандалы, пьяные драки, она будет прятать от него деньги, а он станет гоняться за ней с матерной бранью, требуя себе на бутылку. Нет, лучше такого даже не начинать.
Она выйдет замуж за Гришу, уедет в Москву и будет жить там тихо-мирно. А может, и счастливо, если встретит настоящего принца. Конечно, жалко Гришу, он так для нее старается, а она уже сейчас мечтает о другом, но она не будет специально искать мужчину своей мечты, – боже упаси! – только если так распорядится судьба…
– Я подумаю, – сказала девушка, потупясь, – но сначала ты должен познакомиться с моими родителями.
К приходу жениха в скромной квартире Наташи был наведен образцовый порядок. Диваны и кресла застелили новенькими покрывалами, стекла в окнах и серванте оттерли до абсолютной прозрачности, дощатые полы вымыли и смазали какой-то гадостью, отчего они матово блестели. В большой комнате, резко контрастируя с дешевой мебелью, висела четырехсотдолларовая люстра, одолженная у богатых родственников или соседей. Родители Наташи стремились хоть в чем-то соответствовать уровню москвича. Отец был на пару лет старше Григория Адамовича, мать выглядела его ровесницей, и это несколько смутило Коровина.
Поначалу родители Наташи держались напряженно, улыбались редко и неохотно, говорили мало. Их не радовала перспектива неравного брака. Отец Наташи, родившийся в деревне и оказавшийся в городе после армии, всю жизнь прекрасно обходился без иносказаний и туманных намеков. Едва завязался разговор, он прямо спросил:
– Сколько вам лет?
– Тридцать семь, – на всякий случай соврал Григорий Адамович и тут же выпалил на одном дыхании:
– Из них больше пяти занимаюсь бизнесом. Имею в Москве шесть киосков и собственный магазин электротоваров.
– То-то и оно, – вздохнула мать. – У вас в Москве опасно иметь большие деньги, крутом мафия. Если ей не угодить, могут всю семью изничтожить.
Наташа поморщилась, словно во рту у нее оказалась долька лимона. То, что она считала главным достоинством Коровина, для ее родителей оказалось едва ли не самым большим недостатком. Уж сколько она билась, убеждая родителей, что бизнес ее жениха довольно мал по столичным меркам и не вызывает ажиотажа в преступных кругах, а они опять за свое.
– Мафия обходит меня стороной, – еще раз соврал Григорий Адамович, после чего выложил истинную правду:
– У меня сестра – депутат Московской городской думы.
Мать изумленно ахнула, отец, намеревавшийся что-то сказать, застыл с раскрытым ртом. Даже Наташа резко вздрогнула, пораженная словами Коровина. До сих пор он скромно умалчивал о такой выдающейся родственнице.
– Это, считай, уровня нашего Драча, – наконец обрела дар речи мать.
– Выше бери, дура! – воскликнул отец. – Москва как-никак не хухры-мухры, не хрен собачий.
После этого все вопросы и сомнения отпали сами собой. Коровина усадили за стол, величали исключительно дорогим зятьком и подливали ему водку. Григорий Адамович ловко воспользовался моментом и стал активно проталкивать в жизнь свои планы. Он рассчитывал здесь расписаться, сыграть свадьбу в лучшем ресторане и отсидеться до зимы, пока не уляжется поднятая вокруг Райхлина суета. С ним охотно согласились во всем, кроме одного.
– Свадьбу сыграем два раза – один здесь, другой в Москве. Все-таки единственную дочь замуж выдаем, – твердо сказала мать, решившая, если подвернулась такая возможность, наконец-то побывать в столице.
Коровин замялся. Ему очень не хотелось нарушать данное Волыне слово. Но мать энергично поддержали отец и Наташа, и Григорий Адамович сдался.
"В крайнем случае отсижусь у Тоськи. Она же и зал по блату снимет”, – подумал он.
* * *Комбата всегда утомляли присутственные места. Ему легче было совершить марш-бросок с полной выкладкой, чем просидеть час под дверьми какого-нибудь бюрократа. Увы, Даша не оставила ему такого выбора. С энергией, которой бы хватило для извержения небольшого вулкана, она бросилась ходить по инстанциям. Ей активно помогали друзья Комбата, выводя на нужных людей, устраивая встречи и записывая на прием к большим начальникам. Комбат был вынужден ходить с Дашей, страхуя молодую девушку, которая по неопытности могла в запале наговорить лишнего, только ухудшив положение егеря и невольно подставив под удар самого Рублева. Комбат отлично знал, где лежит ключ, закрывший Чащину дверь на свободу, но не мог же он сказать Даше:
– Расслабься. Дай я сначала заставлю разговориться парочку негодяев, тогда и будем хлопотать насчет Петровича.
Вот и приходилось ему терять время, мыкаясь по кабинетам.
Однажды Даша сказала Рублеву с каким-то особенным возбуждением:
– Мне Андрей устроил встречу с родственницей своего друга. Это удивительная женщина, она всем помогает и разбирается в любых вопросах. Если она нам поверит, то обязательно замолвит словечко за дядю Илью.
– Вот и отлично. Вы, женщины, умеете договориться между собой, а мужчина будет только мешать, – вроде шутя сказал Рублев, втайне надеясь, что набравшаяся опыта Даша один разочек обойдется без него.
– Я бы согласилась пойти одна, но Андрей записал нас на вашу фамилию.
Комбат вспомнил милиционеров, у входа сверяющих паспорта со списками, и беззлобно чертыхнулся.
Придется идти. Тут у него возник образ старой девственницы, похожей на сушеную воблу, только без чешуи, зато с сухой шелушащейся кожей и красными навыкате глазами, которая гигантские запасы неизрасходованной сексуальной энергии тратит на жаркие споры во время заседаний, сочинение идиотских бумажек и выслушивание нескончаемых толп жалобщиков. Жизнь опровергла его догадки. Прием велся в помещении ЖЭСа, там не было милиционера, лениво листающего документы граждан, а вместо старой девственницы Комбат увидел молодую женщину. Она приветливо улыбнулась им с Дашей, и Рублев вдруг почувствовал, как наливается краской его лицо. Ну почему именно сегодня он швырнул прочь осточертевший костюм, напялив куртку и потертые джинсы! И как мог не побриться, выходя из дому? Рублев представил себя со стороны и ужаснулся. Он бы все отдал, чтобы предстать перед незнакомкой в достойном виде. Комбат раньше особо не задумывался о своем идеале женской красоты, но всего за несколько мгновений понял, кого ему следовало искать. Женщины играли далеко не самую главную роль в его жизни, и впервые он почувствовал, что ошибался. Вот та единственная и неповторимая, чью любовь он готов завоевать в самых тяжелых испытаниях. Рублев поднял голову, желая заглянуть в глаза женщины и одновременно страшась этого. Он боялся увидеть в них презрение или, хуже того, жалость к небрежно одетому и плохо выбритому человеку, который в таком виде является на встречу с женщиной, пусть даже государственным чиновником. Но, к своему удивлению, увидел живой интерес и какое-то непонятное смущение.
Черняеву поразил облик Комбата. Она привыкла, что мужчины такого богатырского сложения либо тупы, либо хитры и жестоки, и это можно прочесть на их лицах, как в открытой книге. Жизнь сводила Анастасию Леонидовну именно с такими типами. Рублев был совсем другим, он был настоящим мужчиной. Об этом свидетельствовали честное, открытое лицо, горделивая осанка знающего себе цену человека, но в еще большей степени нечто, невидимо для глаза, но мгновенно схватываемое загадочным седьмым чувством. Черняева знала толк в мужчинах, но впервые увидела так близко настоящий идеал.
