Михаил Нестеров - Один в поле воин
Толпа зевак росла на глазах, они все ближе подступали к гаражу, кто-то сказал, что уже вызвали "Скорую" и милицию. Прибывший во главе наряда милиции старший лейтенант, оглядев место происшествия, спросил:
– Что случилось?
– Не справился с управлением, – отозвался Грач. – Права только недавно купил.
Милиционер усмехнулся.
– Вы знакомы? – спросил он, наклоняясь над трупом.
– Близкие друзья. – Грач бросил взгляд на врача из подъехавшей "скорой помощи". Тот пощупал сонную артерию на шее Тетерина, приоткрыл веко, определяясь по зрачку, и отрицательно покачал головой, глянув на старшего наряда.
– Понятно, – констатировал тот и перевел проницательный взгляд на Владимира: – Похоже, ваша дружба закончилась.
Грач улыбнулся одной половиной лица.
74
Значит, все-таки убийство... Олег и раньше не сомневался, а сейчас Рожнов буквально доказал, что Валентину Ширяеву действительно убили. В беседе принимала участие и Архипова. Полковник часто ссылался на нее: вот эту, мол, часть задания выполняла Ирина. Взгляд на женщину, утвердительный кивок, и разговор возобновлялся. Не дело Шустова было осуждать следователя Маргелова, может, тот и прав, собственная безопасность на первом месте.
Заметно нервничающий Олег бросал взгляды на Архипову, подумывая о том, что, когда она покинет кабинет, он расскажет полковнику нечто интересное. Шустов ехал в Москву с серьезнейшими подозрениями в адрес самого Рожнова, но они буквально таяли по мере объяснения деталей сфабрикованного дела о самоубийстве Валентины Ширяевой. Как загипнотизированный, Шустов слушал начальника: несколько предложений, вопрошающий кивок, в ответ утвердительный жест Архиповой, и все сначала.
Его поездке предшествовал разговор с товарищами, который перевернул все в душе Олега.
Они собрались в квартире Шустова полным составом – четыре человека, пятого уже не было в живых. Как и следовало ожидать, Белоногов переживал смерть приятеля больше других. Вот Костерин – тот абсолютно равнодушен, хотя знает, что и его может постигнуть участь Яцкевича. Оганесян больше молчит, бросая на товарищей короткие взгляды и изредка покачивая головой. Сам Олег напряжен до предела, но умело скрывает свое состояние.
Его бесило, что недавняя беседа с Рожновым ничего не дала. Олег вернулся из Москвы злой и раздраженный. Он пытался выведать у начальника, кто тот человек, которого убрал Андрей, не надеясь, однако, на признание. Гадать не приходилось: Яцкевича убрали люди, так или иначе связанные с Мигуновым. Выходит, Андрей не совсем чисто сработал во время ликвидации. Но вот в это верилось с трудом, скорее всего сам Рожнов где-то допустил промах, на скорую руку подготовив операцию. Оправданий от него не дождешься, да и нужны ли они? Хотя бы Олегу или Норику Оганесяну? Не нужны они и самому Андрею, теперь ему вообще ничего не понадобится, кроме обычных ритуальных услуг.
Однако время еще не притупило порожденную смертью товарища боль. Бойцы и собрались на квартире командира, чтобы выговориться, хотя Олег мог дать руку на отсечение, что все слова о мщении – лишь показуха, последняя дань погибшему другу.
– Сядь! – прикрикнул Олег на Белоногова. – Чего ты мечешься?
– Неужели мы ничего не сможем сделать? – Глаза Сергея источали боль, глядя на него можно был подумать, что он вот-вот разрыдается.
– У тебя есть предложение? – зло осведомился хозяин квартиры.
– Погоди, Олег, – остановил его Норик, – дай человеку высказаться.
Шустов махнул рукой: высказывайтесь. И мысленно посоветовал армянину первым взять слово: как же он, такой опытный, не заметил "хвост" за машиной Мигунова? Это одна из причин, из-за которой могли выйти на Андрея. Но в таком случае с минуты на минуту должны "прийти" и за Оганесяном.
Олег послал на Норика подозрительный взгляд, который прятался за нахмуренными бровями.
Уйдя в себя, он краем уха слышал, как армянин "с пристрастием" допрашивает Белоногова: во сколько Андрей ушел от него, не говорил ли чего... Даже прозвучал нелепый в данной ситуации вопрос, не угрожал ли кто Яцеку. Откуда Белоногову знать об этом? Если кто и угрожал, то в первую очередь Андрей обратился бы напрямую к нему, Олегу, или "достучался" бы до Рожнова. Яцкевич не дурак, дело свое изучил хорошо, помнил все предостережения, назубок выучил сложные правила игры, установленные в отряде.
Стоп! Что там говорит Бельчонок?.. Неужели Андрею и впрямь угрожали, а он поведал об этом Белоногову, но утаил от командира? Нет, на Яцека это не похоже.
– Кто?! – выкрикнул Шустов, перебивая Белоногова на полуслове.
– Какой-то Вася, – ответил Сергей, неотрывно глядя на командира, – по кличке Олимпийский.
– Олимпийскими бывают только Мишки, – усмехнулся Оганесян, некстати хохотнув в короткие, аккуратно подстриженные усики.
Шустов осекся, нахмурился. Сделав вид, что закашлялся, он вышел на кухню и открыл кран.
Что, черт возьми, происходит, думал он. К чему Андрею понадобилось упоминать это прозвище, которое, кроме Шустова и дочери, никто не знает. Теперь вот в курсе Белоногов. Никто не знает, кроме...
Пора возвращаться. Олег выпил полстакана воды и вернулся в комнату.
– Я думаю, – пристально глядя на Сергея, сказал он, – что Андрей пошутил, а ты принял все за чистую монету.
– Да нет, Олег, – качая головой, ответил Белоногов, – Яцек говорил вполне серьезно.
– Много вчера выпили?
– Да нет, слегка пригубили.
– Ну да, – усмехнулся Шустов, – потому тебе и пригрезился Олимпийский Вася.
– Да не пригрезился, Олег, клянусь. Андрей уже уходил от меня, когда неожиданно сказал: "Знаешь, Сергей, чувствую большие неприятности, связанные с этим делом". Он имел в виду...
– Я понял, понял, давай дальше. – Только сейчас Олег понял, что Белоногов врет. Его ложь сошла бы за чистую монету, если бы не одно обстоятельство: разговор Шустова с Яцкевичем во Дворце спорта шел по душам, о личном, наболевшем. Нет, Андрей не был тем человеком, который обратил бы это в насмешку.
Олег отошел к окну и повернулся к партнерам спиной.
Никто не знал, кроме...
Убийца не сделал контрольного выстрела, стало быть, могла иметь место беседа со смертельно раненным Андреем. Вероятнее всего, времени у него было достаточно, а близкая смерть Яцкевича не вызывала сомнения.
С содроганием Олег представил вдруг, как, отвечая на вопрос убийцы, Андрей думал о нем, своем товарище, Олеге Шустове, посылая ему последний привет. Или просьбу отомстить за его смерть.
Вспомнилось и то, что Андрей заговорил о Ширяевой, когда Белоногов покинул свое место и отправился к брату. Что, Яцкевич подозревал в чем-то Сергея? Не исключено. Если так, то его подозрения напрямую связаны с делом Валентины Ширяевой. Тем делом, где нет места жалости ни к детям, ни к больным, ни к женщинам.
А потом Андрей отправляется вместе с Сергеем к нему домой. Бельчонок – последний человек, видевший Яцкевича. Если предположить, что Белоногов убрал Яцкевича, то, значит, есть за что. Другой вопрос, самостоятельно или по приказу. А приказать ему мог, кроме Шустова, только один человек. И почему произошла такая разительная перемена в обоих? Белоногов после смерти Ширяевой казался раскрепощенным, напрашивался термин "свободным", будто вздохнул с облегчением. Яцек же, наоборот, стал хмур, неожиданно выказал жалость к покойной судье, через Олега просил Рожнова об услуге...
Стоп! Все встанет на свои места, присутствуй в этом деле какое-то значимое событие, повлиявшее на Андрея соответствующим образом. А таковое имеется – собственно задание, к которому совершенно неожиданно был привлечен Яцкевич. Случайно ли? А если нет, то снова возникает фигура Рожнова, именно Михаил Константинович отдает приказы подчиненным.
Олег решил бросить тренировку мозгов – уж очень мало пока материала для размышлений. Хотя если такового много, то и думать нечего.
– ... и вид у Андрея был такой, что я сразу поверил ему. Если серьезно, мужики, никто не слышал раньше этого имени?
"Да, друг, – скрипнул зубами Шустов, продолжая стоять у окна, – здесь ты перегнул палку. С такими закидонами ты далеко не уедешь".
И мысленно улыбнулся дочери: "Спасибо тебе, милая, от одного хорошего парня спасибо".
Совершенно неожиданно словно повеяло теплом от незнакомого человека, которому дочь дала трогательное прозвище Олимпийский Васька. Впервые Олег подумал о том, имел ли он вообще право ненавидеть человека, который на протяжении нескольких лет заботился о его дочери? Наверное, нет.
А пока режет душу смерть Андрея, смерть незаслуженная и обидная. Тем более, если принял он ее от руки Белоногова, человека, во многом ему уступающего. Чтобы убедиться в этом, стоит посмотреть на Сергея, послушать бред, который он несет. А остальные? Олег встал спиной к окну и задержал на каждом пристальный взгляд.
Норик Оганесян: по-кавказски темпераментно взволнован, если можно так сказать. Все чувства написаны на его лице, видно, что переживает за друга. Верит ли словам Белоногова? Наверное, да.
