Ксеноцид - Кард Орсон Скотт

– Скажи же мне, отче, а после того и я тебе кое-что сообщу: я обнаружила Демосфена, а с этим, возможно, и ключ к исчезновению Лузитанского Флота.

Тот в изумлении широко раскрыл глаза.

– Именно сегодня, именно сейчас ты раскрыла загадку?

– Если я все понимаю правильно, то врага Конгресса можно уничтожить. Но это очень сложно. Скажи мне, что открыл ты.

– Нет, ты первая. Это странно: оба события в один и тот же день. Говори же.

– Это Вань-му натолкнула меня на эту идею. Она выспрашивала меня про… про то, как функционируют компьютеры… и внезапно до меня дошло, что в каждом компьютере анзибля может действовать скрытая программа, столь умная и мощная, что умеет перемещаться с места на место, чтобы все время оставаться в укрытии. Такая программа могла бы перехватывать все сообщения. Флот наверняка на месте, возможно, что он даже высылает сообщения, вот только мы их не принимаем. По причине этих программ, нам даже не известно, существуют ли они.

– На всех компьютерах? И все это время она действует без сбоев? – Отец оставался скептичным. Ну естественно, потому что желая рассказать все побыстрее, Цинь-цзяо начала с конца.

– Да. Но я объясню тебе, как это нечто, на первый взгляд невозможное, может быть возможным. Видишь ли, я обнаружила Демосфена.

Отец внимательно слушал, когда Цинь-цзяо рассказывала о Валентине Виггин, о том, как столько лет та тайно писала свои статьи под именем Демосфена.

– Она явно может тайком передавать сообщения. В противном случае, ей бы не удалось распространять свои творения с движущегося корабля. Лишь военные могут связываться с кораблем, летящим со субсветовой скоростью. То есть, либо она должна была проникнуть в армейские компьютеры, либо же повторить их возможности. Если же ей это удалось, если существует программа, позволяющая это сделать, та же самая программа была бы способна и на перехват всех сообщений флота.

– Если А, то и Б… Но как этой женщине удалось установить эту программу во всех компьютерах анзиблей?

– Потому что она ввела их в первые. Ведь она очень стара. Собственно говоря, раз гегемон Локи был ее братом, то, может… нет, наверняка это сделал он! Когда вылетали первые колонизационные флотилии, неся на борту первые триады, которые должны были стать основой первых анзиблей колоний, вместе с ними можно было выслать и копии такой программы.

Отец понял это немедленно. Все ясно.

– В качестве гегемона, у него были и возможности, и мотивы. Тайная программа, которой он мог управлять. В случае бунта или переворота, он продолжал бы держать в руках нити, соединяющие миры меж собою.

– А когда он умер, то Демосфен… его сестра была единственной личностью, которая знала секрет! Разве это не великолепно? И мы открыли это! Теперь же только следует стереть эту программу из памяти.

– А она тут же воспроизведет себя через анзибли с копий, имеющихся на других планетах, – возразил отец. – Такое должно было случаться уже тысячи раз за столько веков: один из компьютеров ломался, и программа воспроизводила себя в новом.

– В таком случае, мы должны отключить все анзибли одновременно, – решительно заявила Цинь-цзяо. – На каждой из планет подготовить новый компьютер, еще не зараженный контак-том с этой секретной программой. Затем одновременно отключить все анзибли, отсоединить все старые компьютеры, запустить новые и включить анзибли. Секретная программа уже не воспроизведется, потому что в компьютерах теперь не будет ни одной ее копии. И вот тогда уже ничто не встанет помехой на пути власти Конгресса.

– Этого невозможно сделать, – вмешалась Вань-му.

Цинь-цзяо была шокирована поведением своей тайной наперсницы. Ну как эта девица может столь нагло вести себя, прерывая разговор двух богослышащих? И вдобавок, еще и перечить им?

Но отец проявил великодушие – он всегда проявлял его, даже к людям, перешедшим все границы уважения и приличий. Мне нужно стать такой же самой, подумала Цинь-цзяо. Я должна позволять, чтобы мои служащие сохраняли собственное достоинство, даже если их поведение и не позволяет такое великодушие проявить.

– Объясни, Вань-му, – попросил отец. – Почему же нельзя сделать подобное?

– Чтобы отключить все анзибли одновременно, необходимо будет передать сообщение через те же самые анзибли, – объяснила Вань-му. – Так почему же программа должна позволить провести передачу, которая приведет к ее собственному уничтожению?

Цинь-цзяо последовала примеру отца и заговорила без всяческого раздражения:

– Это всего лишь программа. Ей не известно содержание передач. Тот, кто ею управляет, приказал отключить все сообщения с флотом и стереть всяческие следы передач Демосфена. Наверняка она не читает сообщений и не на основании их содержания решает, пересылать их или нет.

– Почему вы так считаете?

– В противном случае, такая программа должна была бы быть… разумной.

– НО ведь она и так разумна, – заявила Вань-му. – Она умеет скрываться от всякой другой программы, которая была бы способна ее обнаружить. Она умеет прятаться, перемещаясь в памяти. Ну откуда она должна знать, каких программ ей следует избегать, если бы она не умела их читать и интерпретировать? Возможно, она даже столь разумна, что меняет другие программы, чтобы те не проверяли те места, в которых она сама прячется.

Цинь-цзяо тут же придумала несколько причин, чтобы программа обладала разумом, достаточным для прочтения других программ, но недостаточным для понимания людских языков. Но, поскольку здесь находился отец, это он был обязан ответить Вань-му. Цинь-цзяо ожидала.

– Если такая программа и существует, – согласился отец, – она и вправду должна быть очень разумной.

Цинь-цзяо была потрясена. Отец отнесся к Вань-му со всей серьезностью. Как будто задумки девчонки не ставили ее на уровень наивного ребенка.

– И даже столь разумной, что она не только перехватывает сообщения, но и сама их высылает. – Отец покачал головой. – Но нет, это сообщение было выслано другом. Истинным другом. Она говорила о таких вещах, о которых никому иному известно не было. Это не было фальшивое сообщение.

– Какое сообщение ты получил, отец?

– От Кейкои Амааука. В молодости я знал ее лично. Она была дочкой ученого из Отахеити, который прибыл сюда, чтобы исследовать генетические изменения земных видов в первые два столетия существования Дао. Они улетели… их неожиданно отослали… – Отец замолчал, как будто сомневался, стоит ли об этом говорить. Наконец он решился. – Если бы она осталась, то, возможно, была бы твоей матерью.

Цинь-цзяо была тронута до глубины души и даже немного напугана, слыша такие вещи. Отец никогда не вспоминал о прошлом. Теперь же он выдал, что помимо собственной жены, которая родила Цинь-цзяо, когда-то он любил и другую женщину. И сообщил он об этом столь неожиданно, что Цинь-цзяо и не знала, что ответить.

– Ее выслали куда-то очень далеко. Вот уже тридцать пять лет. Большая часть моей жизни прошла после ее отлета. Но она лишь недавно добралась до цели. Год тому назад. Для нее мы расстались всего лишь год назад. Для нее я все еще остаюсь…

– Ее любимым, – закончила Вань-му.

Какая наглость! подумала Цинь-цзяо. Но Хань Фей-цы лишь покивал головой.

– Ее отец обнаружил генетические отклонения в самом важном из земных видов Дао.

– Рис? – спросила Вань-му.

– Нет, – рассмеялась Цинь-цзяо. – Это мы самый важный генетический вид этого мира.

Вань-му виновато склонила голову. Цинь-цзяо похлопала ее по плечу. Так и должно быть. Отец позволял этой девице слишком многое, вот она и уверовала, что понимает вещи, превышающие уровень ее образованности. Время от времени Вань-му следовало деликатно напоминать об этом, чтобы она не питала слишком уж больших надежд. Нельзя ей мечтать, будто бы она сделается равной богослышащим по разуму, ибо тогда вся ее жизнь заполнится разочарованием, а не удовлетворением.

– Он открыл постоянный, наследуемый генетический дефект, проявляющийся у некоторых обитателей Дао. Когда он объявил об этом, его чуть ли не немедленно перевели. При этом ему сказали, что людские существа не должны входить в рамки его исследований.