Екатерина Красавина - Ночной рейтинг звезды
Марина о чем-то поговорила с девушкой.
— Пьетро будет через пятнадцать минут. Это хозяин.
— Я видела такие же маски в Москве. В универмаге.
Марина звонко расхохоталась.
— Это подделка. Сделано в Китае. На настоящей венецианской маске с обратной стороны обязательно есть наклейка или надпись с названием и адресом мастерской. Видишь? — Марина взяла одну маску в руки и показала надпись с обратной стороны. — Так что учись различать подделку и подлинную маску.
Сзади них раздалось восклицание. Вернулся хозяин. Это был высокий худощавый итальянец лет пятидесяти. С пышными усами, в черном бархатном берете, который придавал ему несколько театральный вид.
Он узнал Марину, и между ними завязалась оживленная беседа. Ева скромно стояла в стороне.
— Иди сюда! Я вас познакомлю. Он говорит, что всегда рад туристам из России. Они частые покупатели в его лавочке. Есть даже постоянные, которые каждый год делают тут покупки. Он разрешил тебе посмотреть, как делают маски. Пошли!
Они перешли в другое помещение, более просторное. Процесс был довольно трудоемким и требовал определенной сноровки. Во всяком случае, Еве показалось, что она бы не смогла сделать даже самую простенькую маску. Для каждого вида был свой трафарет. Отступать от классических канонов было нельзя. Искусство изготовления масок оттачивалось веками.
Самое интересное, что никаких специальных инструментов для изготовления масок не требуется. Самое главное — руки. Профессиональное умение.
Ева смотрела на ловкие пальцы Пьетро. Видно было, что весь процесс у него доведен до полного автоматизма. Никакой отсебятины. Все четко, строго, красиво.
— Маски самые разнообразные, — просвещала Еву Марина. — Арлекины, Коломбины, Пьеро, Панталоне.
— Сколько они стоят?
— По-разному. Начинаются от двенадцати евро и доходят до пятисот. Бывают цены и выше. Но это уже спецзаказы.
Взгляд Евы упал на необыкновенно красивую нежно-голу-бую маску, украшенную кусочками сусального золота, перьями и сверкающими кристаллами. Точно такую же она видела в доме Евангелины Христофоровны! Точно такую! Ева невольно протянула к ней руки.
Хозяин бросил на Еву предостерегающий взгляд и громко заговорил, отчаянно жестикулируя.
— Это дорогая маска. Она стоит семьсот евро. Он делает такие две штуки в год.
— Точно такая маска есть у моей тети.
— Она коллекционировала их? — перевела Еве Марина.
— Она очень любила Венецию. И часто приезжала сюда.
— Это прекрасно! Венеция — волшебный город. Кто приехал сюда хотя бы раз, обязательно вернется снова. Передавайте привет своей тете. Как ее зовут? — шпарила Марина.
— Евангелина Христофоровна.
Марина перевела.
Хозяин всплеснул руками.
— Энджелина Христо! — услышала Ева.
Он расплылся в улыбке и мгновенно исчез за маленькой дверью.
Хозяин возвратился с толстым альбомом под мышкой. Альбом, сделанный из темно-бордовой кожи, был похож на старинную книгу. От него пахло старой кожей и лавандой.
Итальянец открыл на столе альбом и жестом позвал Еву. Вдвоем с Мариной они подошли к нему.
— Это Энджелина! — ткнул он пальцем на фото. — Она?
И вопросительно посмотрел на Еву.
Она прищурилась и всмотрелась в снимок. Это — она! Точно! Молодая. Лет тридцати пяти. Длинные черные волосы до плеч. Большие темные глаза и красиво очерченные губы. Она сидит в гондоле в маскарадном костюме, в пышном платье с большим декольте, отороченном кружевами, и смотрит прямо в объектив. Легкая улыбка скользит по ее губам. Рядом с ней красивый черноволосый мужчина.
Пьетро показал пальцем сначала на него, потом на себя.
И громко вздохнул:
— Это — я. А это — Энджелина. Она?
Ева кивает головой:
— Да. Это она!
Евангелина Христофоровна — чокнутая нимфоманка, ведьма, прорицательница, любительница красивой жизни — отметилась и здесь. Итальянец перевернул страницу альбома. Евангелина в том же наряде. Но теперь она смеется, запрокинув голову! Итальянец обнимает ее за плечи.
— О! Энджелина! — услышала Ева глубокий вздох. — Белла! Белла!
Эти слова Ева поняла и без перевода.
— Это мы на карнавале. Как она? — переводит Марина. — Жива-здорова?
— Она умерла.
Итальянец качает головой. И говорит скороговоркой.
— Что он говорит?
— Он читает стихи итальянского поэта. Что молодость быстротечна и надо пользоваться каждым ее моментом. Не думать о смерти, а наслаждаться жизнью, пока она есть. Пьетро говорит, что ты можешь взять любую маску в подарок. В память об Энджелине. Бери не очень дорогую. Чтобы не ставить его в неловкое положение.
Ева выбрала симпатичную маску за тридцать два евро. Пьетро бережно завернул ее в пакет и поцеловал Еве руку.
— Он говорит, что счастлив познакомиться с племянницей прекрасной Энджелины. Он всегда помнит ее. И советует вам приехать сюда в период карнавала. Настоящую Венецию можно узнать только в это время.
Они вышли из лавки. И здесь Ева почувствовала, что ей — плохо. Подташнивает.
— Мне плохо.
— Солнце? Слишком печет.
— Да нет. Просто я… беременна.
— Беременна? Здорово! — Марина расплылась в улыбке. — Постой, ты же развелась полгода назад. Кто отец?
— Неважно.
— Как это неважно? Ты должна подумать о ребенке. Кто будет содержать его, помогать? Поддержка отца всегда важна. У меня одна родственница родила вне брака. Так сейчас живет без проблем. Отец полностью обеспечивает ее и малыша. Надо знать, от кого рожать. Пускать это дело на самотек не стоит.
— Какая ты умная!
— Практичная. Если у Хоакина — серьезные намерения, то я перееду к нему в Испанию и рожу ребенка. Я уже хожу на курсы испанского языка. Он нетрудный. Это не китайский или японский. Счастливая ты! Ребенок — это что-то твое. Мужики — народ приходящий. А ребенок остается с тобой. Навсегда.
— Поэтому я и не хочу пускать отца в свою жизнь.
— Насолил, козел?
— Вроде того!
— Ева! Ты смотри по ситуации, если мужик может чем помочь — не отталкивай. Пользуйся им, и все! Соси потихоньку. Будешь артачиться — одна останешься. Гордые женщины никому не нужны. Это раньше их добивались, ходили вокруг да около. Сейчас другие времена. Женщин — завались! На любой вкус. Выбирай — не хочу. А в России ситуация сама знаешь какая. Нормальных мужиков не хватает. Поэтому бери этого в оборот. Если он денежный. Богат?
— Не очень.
— Люли-малину не разводи. Веди себя четко: есть деньги, пусть ходит к ребенку. Нет — гуляй, Вася. На все четыре стороны. Сейчас не время для сантиментов. Иначе — пропадешь!
— Не нужны мне мужики.
— Это сейчас так говоришь. Ты еще встретишь своего мужчину. Вот увидишь. Знаешь, как после родов женщина расцветает! В ней появляется настоящая сексуальность. Ты и так красивая! А станешь еще красивее.
У Евы перехватило дух. Она — красивая? Ее так никто никогда не называл. Или все-таки было?.. Но в другой жизни? Прочь воспоминания! Она не должна думать о нем. Не должна!
— Правда, правда! У тебя красивые волосы. Хорошие черты лица. Клюнут на тебя, не волнуйся.
— Я и не волнуюсь.
— Ну и классно! Терпеть не могу баб, которые без мужиков раскисают. Кому это надо? Выше нос, и они все к тебе прибегут. Табунами.
Они сели в вапоретто.
— Едем в гостиницу? Или еще погуляем?
— Еще погуляем.
Гуляя по Венеции, Ева забывала обо всем. Все впечатление слились в одно празднично-веселое. Маринка фонтанирует, сыпет такими именами и терминами, что Евина голова пухнет.
— Марина! Пожалуйста, помедленнее…
— Ты приедешь сюда еще. В Венецию всегда возвращаются. Это — закон.
— Надеюсь, что твои слова окажутся правдой.
— Так и будет, — уверенно говорит Марина. — Вот увидишь.
Марина уезжает раньше времени. У нее встреча с Хоакином в Мадриде.
— Мы с ним оторвемся по полной. Устроим в Мадриде классный тусняк.
— Ну… удачи тебе. Счастливой встречи.
— О’кей. Ты о своем не вспоминаешь?
— Я? Конечно, нет.
— А мне кажется, ты себя обманываешь. У тебя, когда я о Хоакине рассказывала, лицо стало грустное-грустное.
— Да я его уже из головы выкинула.
— Ну смотри… не ошибись.
Марина уехала. Они обменялись телефонами и адресами и договорились созвониться в Москве.
Позвонила Ритка:
— Грушева, как ты там? Все нормально?
— Отлично. Так здорово.
— Ну, Грушева! — вопит Ритка в телефон. — Я так и знала, что тебе понравится. И чего ты раньше сиднем сидела? Сколько я тебе чего предлагала? А ты все физию воротила.
— Что было, то было. Что вспоминать старое?
— Как сервис?
— Нормально.
— Слава богу! А то до тебя одна семейная пара жаловалась. Мне начальство даже нагоняй влепило.
