Ярослав Дробязко - Читер
Ход его мыслей прервал крик, который донесся с глубин больницы.
"Да бедолаги — потерпаете вы все тут от всяких Пипецкиных", — сочувственно подумал правоохранитель.
Затем он решил, что хватит лежать на кровати, а нужно пойти и познакомиться с медсестрой. Понравившаяся ему женщина как раз должна была дежурить в отделении, где он находился.
Максим, почесав усердно лоб, встал с кровати, надел тапочки и подошел к двери. Он включил свет в палате и вышел в бокс между палатой и коридором. Милиционер хотел открыть дверь, но, взявшись за ручку защелки, заметил, что она еле держится на своем месте. Глядя на дверь можно было сказать, что кто-то пытался выломать ее. Правоохранитель проигнорировал это.
"Наверное, днем сегодня при драке сломали, а я и не заметил", — подумал Песчаников.
Максим открыл дверь в коридор. В коридоре лампы горели через одну — от чего было сумрачно. Но в этом сумраке творился настоящий бардак. На полу валялись разбросанные листы бумаги, побитые подносы с медикаментами. Неподалеку лежала перевернутая инвалидная коляска и разбитая капельница. Почти все двери в палаты были открыты. В коридоре со свистом тянуло сильным сквозняком с разбитого окна с окровавленными зубцами. Из дыры в окно залетали блестящие снежинки. Покрашенные в светло-зеленую краску стены зловеще давили со всех сторон. Увиденное моментально заострило чувства полковника.
"Что это такое?! Что случилось?! Что за бойня здесь была?!!" — подумал он, не веря тому, что видел.
Тревога начала расти в Максиме, словно вылезала огромной тварью из самого черного места в его голове и стремилась заполнить все его тело.
Милиционер вернулся в комнату. Он быстро достал из своей сумки, которая лежала возле кровати, пистолет. Передернув на нем затвор, правоохранитель опять пошел в коридор.
"Неужели это снова тот придурок, который был в клубе? Тогда почему он устроил погром в больнице? На кой ему все это нужно?" — подумал Песчаников.
Оказавшись в коридоре, Максим свернул на право — в сторону сестринского поста.
Украдкой проходя мимо одной из палат, он заметил за открытой дверью работающий телевизор. Телевизор шипел, а на экране бурлили помехи. За телевизором со скрипом качалось от ветра открытое окно.
Внезапно из палаты донесся громкий стон. Он был длинным и жалостливым, — больше похожим на нечеловеческое зевание. Стон, нагнав на Песчаникова, волну страха, которой добило остатки наркотической эйфории, стих.
Максим, выставив вперед пистолет, направился в палату. В воздухе почувствовался интенсивный запах лекарств. Он с замиранием сердца ждал того, что должен увидеть за углом. Из палаты стали доноситься ритмичные сигналы кардиомонитора. Вместе со скрипами окна они создавали жуткое впечатление, полируемое тусклым подмигиванием телевизора.
В голубоватом свете полковнику показалась спинка кровати, белая простыня, которая возвышалась большим холмом.
На кровати лежал кто-то очень толстый крепко привязанный по рукам и ногам. К этому человеку тянулось несколько трубочек и проводов от капельницы и приборов.
Песчаников неожиданно для самого себя узнал этого человека. Это был Руслан Салыгин. Выглядел он ужасно. Тело было зеленоватого оттенка, заметного даже при плохом освещении, покрыто множеством гнойных прыщей.
Максим был знаком с ним совсем немного — когда-то приходилось избавлять Руслана от срока. Но сколько он его знал — Салыгин всегда был крепким атлетом, а теперь перед ним лежало распухшее тело с выпирающим в потолок животом, словно у беременной женщины. Правоохранитель, опуская пистолет, с сочувствием глянул на его лицо.
Руслан снова громко застонал, сжимая в ладонях простыню. Его веки при этом ритмично задергались, но так и не открылись.
"Сюда…. Иди ко мне…" — вдруг послышался шепот за спиной Максима.
Песчаников резко обернулся, выставив в направлении открытой двери в коридор пистолет. В коридоре никого не было. Но полковник был уверен, что женский голос донесся именно от туда.
Максим, держа наготове пистолет, вышел обратно в коридор. Осмотрелся — никого.
Он пошел к дежурному посту.
Как-то совершенно случайно его взгляд упал на табличку на дверях его лечащего врача, мимо которых он сейчас проходил. Там было написано: "КМН, профессор Романин Иван Васильевич".
"Вот те на! И никакого тебе Пипецкина!.. А ведь его кабинет был именно здесь — я точно помню! Кто же меня тогда лечил?.. Как это вообще возможно? Что за бред? Что за бред вокруг твориться?!.. Ладно…. Ладно…. Спокойно…. Пошли дальше", — вспыхнуло потрясающее открытие в голове полковника.
Возле сестринского поста было особенно много разбросанного инвентаря. На полу лежала настольная лампа. Она часто мигала прямо в лицо Песчаникову, при этом клацая. Над постом не горело несколько ламп в потолке. Там свет падал на соседнюю стену из-за угла коридора.
Вдруг в этом промежутке появилась тень женщины с по-змеиному развевающимися волосами. Тень падала из-за того же угла (за которым был источник света) и быстро исчезала (словно кто-то уходил за поворотом).
"Ей! Стоять!" — заорал Максим и кинулся вдогонку.
Он выскочил за угол, но там опять никого не было. Лишь большая белая дверь душевой, в метрах пяти от него негромко захлопнулась.
Правоохранителя пробрал страх еще больше — уж как-то чересчур нереально это произошло.
Он взвел на дверь ствол пистолета и медленно пошел к ней. В его руках и коленках появилась дрожь. Дойдя до двери, милиционер осторожно взялся за ручку, чуть присев. В этот миг он услышал за дверью какие-то непонятные звуки — похожие на бульканье.
"Что это?.." — со страхом подумал Максим.
Он попытался вспомнить, с какой стороны от входной двери находится выключатель света, ведь днем он был здесь в душе. Милиционер решил, что с лева. Он открыл дверь. Трапециевидная полоска света скользнула по темно-коричневой плитке внутрь, рассекая мрак. Звук «бульканья» стал намного отчетливее. Он доносился из темноты, и, казалось, был совсем рядом. Его сердце застучало еще сильнее, а грудь словно оказалась зажатой в тиски, которые все больше сжимались от напряженного ожидания атаки.
Правоохранитель нащупал выключатель и включил свет. Душевую залило ярким светом, но Максим, ни капельки не сощурился. Все пять душевых кабинок были открыты и пусты. Никого не было. Только в единственном умывальнике с зеркалом на стене булькала вода.
"Черт!" — облегченно выругался правоохранитель.
Он разогнулся и опустил оружие.
Милиционер подошел к умывальнику. В широкой белой емкости из мутной воды вырывались пузыри. Он взглянул на себя в зеркало. Его лицо выглядело измученным, а на лбу проступал холодный пот.
"Во блин! Донюхался что ли?" — сказал он сам себе и, сунув пистолет за пояс, открыл воду в кране.
Максим набрал в сложенные ладони воды и хотел умыться.
Две бледные женские руки резко выскочили из мутной воды, разбрасывая брызги, и обхватили его шею. За ними показались из воды черные волосы на чьей-то макушке. Правоохранитель только успел громко вскрикнуть, прежде чем его голова оказалась погружена в воду. В темной воде сквозь тучу пузырей он видел, как женщина с длинными развевающимися косами и полностью черными глазами тянула его на себя. На себя, где водное пространство, казалось, было неограниченным по сравнению с размерами умывальника.
Что-то с силой дернуло Песчаникова назад. Его голова вырвалась из воды, но руки женщины по-прежнему не отпускали его шею. Тело стало обжигать со всех сторон. Максим с ужасом заметил, что горит. Его испепелял столб огня прямо у него за спиной.
Он заорал с неистовой силой. Женщина снова погрузила его голову в воду…
— Я боюсь. А вдруг ничего не получится? Вдруг ты ошибаешься? — спросила Сезанна.
Она стояла у стеклянного стола в баре пентхауза вместе с Машей, Кристиной и Игорем.
— Послушай, Маша, это, в самом деле, похоже на самоубийство — оставаться здесь, — подлила масла в огонь Кристина.
— Не переживайте. У нас все получится. Более подходящего случая больше может и не быть. Главное что бы мы все четко сыграли свои роли. И ты Игорек не подвел, — спокойно ответила Мария, возложив руку ему на плече.
Парень ничего не ответил. Он чувствовал, как на нем начинает замыкаться крест событий, происходящих в пентхаусе, — и ему это совсем не нравилось.
— А как мы будем знать, что он мертв? — задала новый вопрос Кристина.
— Если вернется к нам сюда, тогда будет мертв наверняка, — Ерофеева обнадеживающе посмотрела на Игоря. — Ведь, правда?
— Правда, — тихонько ответил Игорь, переведя взгляд на потолок, словно хотел найти где-то среди ярких лампочек свой уголок спокойствия.
— Вот и отлично. Потом мы аккуратненько свалим это убийство на этого парня, который устроил погром, и заживем долго и счастливо.
