Барри Эйслер - Дождь для Джона Рейна
— Не так много.
Канезаки снова пожал плечами:
— Для меня это прозвучало подтверждением того, что смерть вашего друга не была случайной, его убили.
Я посмотрел на него, и то, что он увидел в моих глазах, заставило его моргнуть.
— Канезаки, — сказал я, — если ты еще раз попытаешься подсунуть мне хоть кусочек этого дерьма, если попробуешь манипулировать мной, чтобы втянуть в действия против твоего босса, это будет самой большой ошибкой в твоей жизни.
Он слегка побледнел, но все же сохранил спокойствие.
— Понимаю. Я ничего вам не подсовываю и не манипулирую. Я уже говорил раньше, что если что-нибудь узнаю о вашем друге, то расскажу вам, если вы мне поможете, а вы мне помогли. Я просто выполняю то, что обещал.
Я не сводил с него глаз.
— И больше ничего, кроме «оборванной нити»?
Он покачал головой:
— Ничего определенного. Но главной темой разговора был Ямаото, поэтому, думаю, мы можем сделать предположение.
— Хорошо, делай.
Тут вмешался Тацу:
— Похоже, отношения Биддла с Ямаото не такие, как я предполагал. В определенных критических ситуациях они скорее всего союзники, а не противники.
— Какое это имеет отношение к Гарри?
— Еще я подслушал, — сообщил Канезаки, — что Биддл планирует отдать расписки Ямаото.
Официант принес кофе и ушел.
— Я что-то не понимаю, — сказал я. — Мы вроде сошлись на том, что правительство Штатов хочет помочь реформам в Японии, в то время как для Ямаото реформы — смертельная опасность.
— Это так, — кивнул Канезаки.
— А теперь ты думаешь, что они работают вместе.
— Из того, что я подслушал, — да.
— Если это так, тогда Биддл может быть замешан в смерти Гарри. Но зачем?
— Не могу сказать с уверенностью.
Я посмотрел на Тацу:
— Если Контора работает с Ямаото, так только для того, чтобы замочить ваших реформаторов. А теперь у Биддла еще и эти расписки.
Тацу кивнул:
— Нужно вернуть их. До того, как он передаст их Ямаото.
— Но расписки — это ведь еще не все, — заметил я. — Из того, что нам рассказал Танака, мы допускаем, что несколько встреч Канезаки могли быть засняты на видео, а звук записан параболическими микрофонами. Что думаете с этим делать?
— Ничего, — сказал Тацу. — Как мы говорили, любой политик, пойманный таким образом на встрече с оперативником ЦРУ, уже скомпрометирован. Но тех, участие которых прослеживается только через расписки, можно еще спасти.
— Как?
— Небольшой процент политиков будет скомпрометирован и расписками, и фотографиями. Несомненно, Ямаото планирует утопить этих несчастных первыми. Затем, в ходе поднявшейся истерии в средствах массовой информации, он раскроет и балансы по распискам. Тот факт, что вторая волна разоблачений не поддержана «твердыми» доказательствами в виде изображения и звука, публика не заметит.
— То есть, несмотря на то что у Ямаото будет возможность утопить группу, на которую у него есть записи…
— Его усилия и ограничатся первой группой. Вернув расписки, мы сможем ограничить урон.
— О’кей. Как мы собираемся возвращать расписки?
— Они в сейфе Биддла, — сказал Канезаки. — Я слышал, как он говорил об этом по телефону.
— Звучит так, будто ты можешь это сделать, малыш, — проговорил я. — Но взлом сейфа — это уже другая история.
— Ему не придется взламывать его, — заявил Тацу. — Биддл даст ему комбинацию.
— Что, вы собираетесь просто вежливо попросить его?
Тацу покачал головой:
— Нет. Думаю, будет лучше, если это сделаешь ты.
Я задумался. Мне хотелось, чтобы представился еще один случай порасспрашивать Биддла о Гарри, но в более уединенном месте, чем в последний раз. Особенно если он и Ямаото каким-то образом связаны, что заметно повышает вероятность его участия в смерти Гарри. О Мураками и Юкико я уже позаботился, но, похоже, остались еще кое-какие мелочи, которые нужно довести до конца.
— Хорошо, — согласился я. — Я сделаю это.
— Я могу помочь в подготовке… — начал было Канезаки.
— Нет, — оборвал я его, качая головой. — Я позабочусь обо всем сам. Позаботься, чтобы у тебя был доступ в кабинет Биддла, когда я скажу.
— О’кей.
Я посмотрел на него:
— Почему ты все это делаешь? Если в ЦРУ узнают, тебя объявят предателем.
Канезаки рассмеялся:
— Смешно бояться этого, когда выяснилось, что твой босс пытается кого-то нанять, чтобы тебя грохнули. Кроме того, «Сумерки» ведь официально закрыты, помните? Что касается меня, я считаю, что предатель — Биддл. Я просто хочу поставить все на свои места.
Тацу отвез меня к знакомому врачу, человеку по имени Это. Тацу много лет назад оказал этому человеку услугу. Теперь врач был обязан Тацу, и на его благоразумие можно было положиться.
Это не задал ни одного вопроса. Он осмотрел руку и сказал, что сломана лучевая кость. Он вправил ее, наложил гипс и выписал рецепт на болеутоляющее на основе кодеина. Рецепт был на настоящем бланке больницы Дзикей, подпись неразборчива. После этого я позвонил Биддлу. Сказал, что готов принять его предложение насчет Канезаки. Договорился о встрече на десять часов сегодня же вечером, чтобы обсудить детали.
Потом зашел еще в один магазин в Синдзюку. На сей раз я купил окуляры ночного видения с высоким разрешением и функцией увеличения и еще одну дубинку «АСП». У меня стала появляться определенная привязанность к таким вещам.
Затем я зашел в спортивный магазин и купил пару спортивных брюк, подходящую к ним куртку — и то и другое из плотного черного хлопка — и пару кроссовок. Очень трудно было найти подходящую обувь, почти весь товар в магазине был ярким и разноцветным, но неожиданно я наткнулся на достаточно темную пару. Выйдя из магазина, срезал с кроссовок светоотражающие полоски, которые производитель благоразумно разместил на подошвах, чтобы бегунов хорошо было видно ночью. Попасть под машину, водитель которой меня не заметит, не главный мой повод для беспокойства.
Я сказал Биддлу, что он должен зайти в кладбищенский комплекс Аояма-Боши на Каяноки-дори через ворота со стороны Омотесандо-дори. Что должен пройти по дорожке около пятидесяти метров, слева он увидит обелиск, самую высокую конструкцию на всем кладбище. Что я буду ждать его там.
В восемь часов, когда уже стало достаточно темно, я проскользнул на кладбище со стороны Гаиэнниси-дори. Я не воспользовался каким-нибудь из основных входов, на случай если там кто-то занял позицию и поджидает меня. Странное место для занятий бегом, но почему бы и нет? Зайдя на кладбище, я надел окуляры. Теперь я мог разглядеть каждый указатель и кустик — в ярко-зеленом цвете. Я видел летучих мышей, снующих между деревьями, крадущегося кота.
Я устроился рядом с обелиском, внутри мемориала в форме тройной пагоды. Пагода оказалась прекрасным местом для засады с выигрышным обзором в триста шестьдесят градусов.
Биддл появился ровно в десять. К шпионскому делу он относится с такой же пунктуальностью, как к своему чаю.
Я наблюдал, как он пробирается к обелиску. Расстегнутый плащ, костюм с галстуком. Прямо ходячий образ рыцаря плаща и кинжала. Десять минут я осматривал периметр кладбища, используя прибор ночного видения, пока не убедился, что он один. Тогда я выбрался из своего убежища и направился навстречу.
Он не слышал меня, пока с расстояния метра я не позвал:
— Биддл!
— Господи! — воскликнул он, вздрогнув и резко повернувшись ко мне. В темноте я видел, как он щурится. В бело-зеленом цвете окуляров я видел мельчайшие детали его лица.
Детектор Гарри недвижно лежал у меня в кармане. Здоровой рукой я достал дубинку из кармана брюк. Биддл в темноте не заметил этого движения.
— Есть небольшая проблема, — сказал я.
— Какая?
— Я хочу, чтобы вы постарались чуть лучше убедить меня, что не имеете никакого отношения к смерти Харриоси Фуказавы.
Я увидел, как он нахмурил зеленые брови.
— Послушайте, я уже говорил вам… — начал он.
Я сделал замах дубинкой слева и ударил его по голени, несильно, потому что ломать ему кости было еще рано. Биддл заорал и рухнул на землю, ухватившись за раненую ногу. Я дал ему минуту покататься, а сам тем временем осмотрел окрестности. За исключением Биддла, все было тихо.
— Больше никакого шума, — сказал я. — Веди себя спокойно, или я успокою тебя.
Он сжал зубы и посмотрел в ту сторону, откуда исходил мой голос.
— Черт побери, я уже рассказал все, что знаю, — выдохнул он.
— Ты не сказал, что работаешь с Ямаото. Что тот, кто оставил «Сумерки» в действии, — это ты, а не Канезаки.
Его глаза расширились, он пытался разглядеть меня в темноте.
— Канезаки платит тебе, что ли? — простонал он.
— Нет. Никто мне не платит. Впервые я делаю это просто потому, что хочу. Хотя на твоем месте я не назвал бы это хорошей новостью.
