Андрей Дышев - Демоны римских кварталов
Подъезжали и останавливались рядом легковые машины. Водители принимали Влада и Мари за влюбленную парочку, вывалившуюся из ресторана или ночного клуба. Такие пассажиры, по их мнению, должны были неплохо заплатить. Но, услышав, куда надо ехать, удивленно восклицали:
– Да вы что?! Еще б сказали, в Москву! Я только по городу…
Так долго торчать около авиакасс было чревато, и они прошли несколько кварталов, наугад выбирая улицы. На широком шоссе, хорошо освещенном фонарями, машин оказалось намного больше. Едва Влад встал на краю тротуара, как рядом, с пыхтеньем и визгом, источая запах жженой резины и солярки, остановился «КамАЗ». Распахнулась дверца.
– Садитесь! – крикнул водитель.
– Нам надо в Крым.
– Да понял я, понял, что вам надо в Крым! Сейчас всем в Крым надо. Самое популярное место.
Влад помог Мари забраться в кабину. Вряд ли девушке когда-либо приходилось путешествовать в такой своеобразной машине. Она с любопытством рассматривала кабину, панель, раскачивающиеся под потолком вымпелы и спальную полку за шторкой.
Водитель налег на огромное рулевое колесо, разогнал машину и переключился на повышенную передачу. Проехали указатель «Симферополь – 680 км».
– Все хотят смотреть на затмение, – говорил он, кидая взгляд на боковое зеркало. – Редкое природное явление. Небесное тело заслоняет собой солнце. То, что человек не в силах повторить или предотвратить, всегда интересно… Не боитесь?
Влад не ответил.
– До обеда домчимся, – говорил водитель, соскучившись по общению. – Как раз к затмению.
– Нам надо к завтраку.
– К завтраку? – повторил водитель и покрутил крепкой загорелой шеей, словно сильно сомневался, что это удастся сделать. – Что ж, попробуем к завтраку. Я везу утеплитель из стекловолокна. Фургон загружен под завязку, но веса немного. А когда машина легкая, то бежит шустро, не всякая легковушка угонится… Ну, девица, что притихла? Запевай песню!
ГЛАВА 63
Заплаканное лицо матери Анисьи отбило у археолога желание шутить. Несколько минут назад он бойко орудовал лопатой, отправляя наверх с полным ведром песка очередной анекдот из жизни экспедиции.
– Однажды археологи обнаружили на глубине двадцать метров скелет мамонта, – говорил он своему напарнику, принимавшему ведро. – Это еще раз доказало, что мамонты жили в норах.
Напарник освобождал ведро от грунта и скидывал помятое ведро вниз.
– Нет, – не по теме возражал он. – Настоящие археологи занимаются другим делом. Они называются гинекологами и лечат пожилых женщин.
Они замолчали, когда к ним подошла мать Анисья. Неприличные анекдоты в присутствии женщины – кощунство. И полное кощунство, если эта женщина смахивает на монашенку, а глаза ее полны слез.
– Может, вы мне поможете? – спросила она тихим голосом, прижимая платок к лицу.
В подробности она не вдавалась, что еще больше заинтриговало молодых людей, подрабатывающих на археологических раскопках на внутренней стороне Северного бастиона Генуэзской крепости. Женщине нужна была консультация у научного руководителя. Она просила таким несчастным голосом, будто была тяжело больна и нуждалась в консультации профессора медицины.
– Проводи к Балашову, Леха! – сказал парень, который был наверху и скинул веревку вниз.
Леха выбрался из ямы, вытер ладони о брезентовые брюки и буркнул: «Пойдемте!»
По тропе, истоптанной туристами, они прошли вдоль стены с башнями Лукини ди Фиески и Коррадо Чигала и поднялись к мечети. Уютный дворик, огороженный с одной стороны Консульским замком, а с другой – служебными пристройками, был наиболее удачно и полно отреставрирован, и здесь особенно чувствовалось дыхание старины.
– Вы в эту дверь зайдите, – сказал Леха. Он остановился поодаль, не желая лишний раз показываться на глаза человеку, который платил ему деньги. – Его зовут Сергей Анатольевич.
Мать Анисья зашла в маленький кабинет, в котором история крепости сконцентрировалась в виде штабелей бесчисленных папок, брошюр и газетных подшивок. Научный руководитель археологических раскопок по своему виду больше напоминал государственного чиновника, привыкшего отказывать бесконечным просителям. Он сидел за неряшливым столом, что-то писал и не обратил внимания на вошедшую женщину. У него была крупная голова с большим выпуклым лбом, седые волосы зачесаны назад, а широко поставленные глаза были чуть сужены. Создавалось впечатление, что научный руководитель стоит на берегу моря в шторм, подставляя свое демоническое лицо ураганному ветру, и готовится перекричать оглушительный рев волн.
Но внешность оказалась обманчивой. Мать Анисья всхлипнула, и Балашов тотчас вскинул буйную голову.
– Здравствуйте, – сказал он, привставая. – Что за слезы? Кто вас обидел? Я могу чем-нибудь помочь?
Голос у него был глухой, невыразительный, совсем не подходящий для его львиной внешности.
– Я игуменья из Богородицкого монастыря, – произнесла мать Анисья. – Вот, взгляните на мою ладонь!
Она протянула руку. Балашову даже не понадобилось надевать очки, он сразу увидел воспалившийся ожог и невольно отшатнулся назад.
– Какой ужас, – пробормотал он. – Наверное, вам все же лучше обратиться к врачу, а не ко мне.
– Врач мне не поможет, – с горечью произнесла мать Анисья. – Рана на ладони заживет сама, а вот душевный шрам очень трудно исцелить.
Балашов стушевался, зачем-то переложил с места на место бумаги.
– Я боюсь, что вас неправильно проинформировали… потому как совсем не знаю, чем могу вам быть полезен…
– Вера в кризисе! – надрывно произнесла мать Анисья. – Она задыхается, как человек, страдающий от астмы! Люди все больше и больше воспринимают церкви как памятники архитектуры, а священников – как атрибут национальной экзотики. Никто уже не верит в Бога искренне, всем жаром души! Религиозные обряды превратились в шоу, а ряды мошенников пополнили самозванцы в рясах! Мерзкие секты растут как грибы после дождя. В них нет ничего святого, там только жажда власти и денег! Колдовство, оккультизм наступают на святую веру, как саранча на плодородное поле!
Балашов смотрел на женщину с состраданием, соглашался и кивал, но его глаза по-прежнему были полны недоумения: он не знал, чем может помочь.
– Я вам очень сочувствую… я тоже переживаю по этому поводу… но…
– Не перебивайте меня! Посмотрите еще раз на мою ладонь! Это след сатаны!
– Да что вы говорите!
– Какие-то богохульники насильно выжгли мне это клеймо. Я не знаю этих людей, не знаю, в какой секте они состоят. Но для меня ясно одно: это враги Бога, и от них исходит главная угроза нашей вере…
– Бесчеловечная акция!
– Я обращалась в милицию. Там только развели руками. Я обращалась в разные патриотические организации, но и там мне не смогли помочь. Но я не могу успокоиться. Я хочу знать своего врага в лицо, хочу донести до всех людей правду о служителях сатаны, которые своими ядовитыми речами и богомерзкими поступками уводят людей с праведного пути!
– Все правильно! Я вас очень понимаю. Но чем я могу вам помочь?
– Посмотрите на рисунок внимательней. Разве он вам ничего не напоминает?
– А что он должен мне напоминать? – настороженно ответил Балашов, не испытывая большого желания смотреть на гниющий ожог.
– Может, это какой-нибудь геральдический знак или символ, бывший в ходу у генуэзцев?
– Я не вижу никакой логической связи между сатанистами и генуэзской геральдикой.
– А я очень хорошо ее вижу. Очень. Сообщество антихристов, жертвой которого я стала, поклоняется Христофоро ди Негро как божеству. Он для них – духовный исток, икона, неиссякаемый источник их злобных помыслов и грешных поступков.
– Так вы неплохо осведомлены…
– Эти сведения стали мне известны совершенно случайно.
– Ну хорошо. Покажите-ка еще раз вашу ладонь… Мгм… Контур клейма очень размыт. Что-то вроде изогнутого эллипса… А внутри, кажется, символ, означающий женский пол… Могу сказать вам точно, что к геральдике это не имеет никакого отношения.
Он с трудом управлялся со своим лицом, сдерживая гримасу отвращения. Смотреть на ладонь матери Анисьи ему было очень неприятно. Да еще этот тягостный запах!
– Вы не могли бы нарисовать мне, как выглядел рисунок изначально?
Он придвинул ей газету – рисовать было негде, кроме как на полях. Карандаш она взяла сама из вазочки с отбитым краем, приспособленной под карандашницу. Черкнула им не очень-то старательно, но суть рисунка изобразила.
Балашов долго пялился на рисунок, потом несколько раз повернул газету сначала в одну, затем в другую сторону.
– Что-то вроде капли, я правильно понял? Или это символическое изображение церковного купола?.. Постойте-постойте, а вам не кажется, что это ваше клеймо уж здорово смахивает на «апостольские кегли»?
– На что?
– Вы разве никогда не слышали про «апостольские кегли»? Очень, знаете, по форме напоминает. Только я не пойму, при чем здесь сатанинская секта… Это семь похожих друг на друга камней из белого галикарнасского мрамора, размером чуть больше куриного яйца. Есть предположение, что они действительно принадлежали Христофоро ди Негро…
