Андрей Воронин - Кровавый путь
– Погоди, молодой человек, так ты говоришь, там сектанты?
– Сектанты, – ответил Роман, – и у них очень много оружия.
– А ты откуда знаешь про оружие? – спросил Комбат.
– Я видел, как выгружали ящики.
– Ящики с оружием?
– Да, и с оружием. Они за нами погнались, и я на машине… Схватил Марину и…
И Комбат уже примерно представлял, как этот молодой сухощавый парень угонял КамАЗ с бетономешалкой, как машина застряла в грязи и парень с девушкой, словно загнанные звери, бежали по сопкам, по тайге, по грязи к реке.
– А куда вы, собственно, бежали? – задал он вполне резонный вопрос. – На реке же могло никого не быть. А то, что вы встретили нас, это случайность.
– Не знаю. Я просто не хотел оставаться там, и мне надо было добраться до людей, чтобы передать послание деда.
– Так ты говоришь, твой дед – академик?
– Да, академик. У него куча всевозможных премий. Он очень известный человек.
– И что, его заставляют делать какую-то дрянь?
– Вот, он пишет о каком-то страшном вирусе, который может уничтожить все славянское население.
Комбат слушал и не верил. Ему казалось сказкой, что какой-то вирус, может уничтожить белых людей, что вот, сейчас, здесь, в Прибайкалье, секта каких-то сумасшедших, притащив из Москвы ученых, создает эту дрянь. И с помощью ее… – дальше Комбат терялся в догадках, что собирается делать главарь секты.
– А для чего этот вирус нужен? – спросил у Романа Комбат.
– Дед пишет, что это очень страшное оружие.
– Оружие, говоришь?
Как любой офицер, Комбат знал, что существует, кроме химического оружия, и бактериологическое. Но сталкиваться с ним ему никогда не приходилось.
– Что же делать? – подумал Рублев.
– Надо сообщить властям, надо позвонить в Москву.
– Резонно, – заметил Комбат. – Вот, прямо отсюда, прямо с берега этой реки, взяли и позвонили в Москву и сказали. Кому надо сообщить? – спросил он у Романа.
– Не знаю, – замялся парень, – он действительно не знал, кому следует сообщить о том, что здесь происходит.
– Ладно, надо добраться до телефона, отделаться от беглых заключенных, сдать их властям и оттуда, может быть, позвонить в Москву.
– В поселок нельзя идти, – снова сказал Роман. – Нельзя! Там нас схватят сразу же. Схватят и уничтожат.
– Как это – уничтожат?
– Забьют палками. Учитель скажет – и забьют всех, до единого. А еще, могут растворить в серной кислоте.
– Точно? – переспросил Комбат.
– Бросят в ванну, полную серной кислоты, и растворят до…
– Ладно, не надо, – сказал Комбат, – успокойся. Это ты, парень, уже бредишь и фантазируешь. Зачем человека растворять?
– Зачем?! – воскликнул Роман, – чтобы другим было неповадно убегать! Чтобы все слушались Учителя и не смели не повиноваться.
– Ну, ты меня и напугал, Роман! Я думал, ты взрослый парень, а ты про серную кислоту. А у тебя дед нормальный?
– В каком смысле нормальный? – насторожился Роман.
– Ну, у него с головой все в порядке?
– Конечно, в порядке! Правда, он очень старый.
Комбат поморщился, словно от резкой зубной боли.
– Ладно. Вот что я тебе скажу, приятель: сейчас мы плывем в поселок, а там будет видно.
А что будет видно в поселке, Комбат еще и сам не знал. Но понимал, что волей случая вовлечен в большую игру, очень большую.
«Кстати, – расхаживая по берегу, решил он, – как доберемся до поселка, позвоню-ка я Бахрушину. Может, он что-нибудь понимает в этих сектантах, вирусах, штаммах? Расскажу ему и спрошу, что делать. Глупостей он не посоветует, не такой он человек».
И от этих мыслей Комбату сразу стало легче.
Он даже похлопал себя ладошами по коленям.
– Что это ты развеселился, Иваныч? – заметил Подберезский.
– Да так, Андрюша, настроение хорошее. Вот, по реке поплывем, каторжников сдадим властям…
– Так чему здесь, собственно говоря, радоваться?
– Да так. Просто, как-то все становится на свои места.
– Что он тебе рассказал?
– Про своего деда. В общем, тут, Андрюха, много непонятного, но, тем не менее…
Все загрузились в катер, и Андрей Подберезский оттолкнул его от берега. Зарокотал двигатель, катер медленно развернулся и двинулся вверх по течению.
Беглые заключенные были мрачны. Они понимали, что, возможно, это их последние часы на свободе, и что как только эти трое сдадут их властям, тут же прилетит вертолет и на них наденут наручники. И прощай свобода! Им повезет, если их не забьют до смерти прямо здесь и они смогут оказаться на тюремных нарах. Но, скорее всего, до этого им не дожить, Грош это понимал прекрасно. Ему все было ясно, как божий день.
Понимал это и Сема. Лишь Петруха, оглядываясь по сторонам, время от времени улыбался.
А еще он смотрел на девушку, которая то и дело начинала плакать. Почему она плачет, Петруха, конечно, не знал. Но ему стало ее жаль.
«Наверное, что-то у нее случилось. Наверное, она с этим парнем сбежала из дому. А может, беременна? Да мало ли какие проблемы бывают у девушек?»
Катер плыл, преодолевая течение. Комбат поглаживал приклад автомата. Река делала поворот.
И тут Гриша Бурлаков резко сбавил скорость.
Он увидел на скале вооруженных людей.
– Иваныч, смотри, – сказал он Комбату.
Тот взял бинокль, приложил к глазам.
– Эй, Гриша, погоди!
Он рассматривал в бинокль людей, стоящих на скале.
– Это не военные, – уверенно сказал Комбат, – странные какие-то люди. Глянь-ка, Роман, не ваши ли это преследователи?
Парень долго и неумело возился с биноклем.
Наконец произнес:
– Да, это они. Все, нам не выбраться, – прошептал он, отдавая бинокль Рублеву.
– Как это не выбраться? – улыбнулся Комбат. – Это ты брось, Роман. Нам надо беглых каторжников властям отдать, тебя в Москву отправить. А ты говоришь, не выбраться.
Люди, стоящие на скале, махали руками, показывая, чтобы катер остановился. У них тоже был бинокль, и они наверняка хорошо рассмотрели всех, кто был на катере.
Когда катер проплыл еще метров сто пятьдесят, Рублев увидел на берегу джип и вездеход.
Вооруженные люди в камуфляже упорно предлагали катеру остановиться и причалить к берегу.
– Что будем делать, Иваныч? – подвигая к себе автомат спросил Бурлаков.
– Только не надо, не надо! Не плывите! – вдруг закричала Марина. – Не плывите! Они нас убьют! Я вас прошу!
В голосе девушки было столько страха, что Комбат даже поежился.
– Неужели они такие кровожадные и безжалостные?
– Да! Да! Они мерзавцы, сволочи! Его убьют сразу! Я это точно знаю, – воскликнула Марина.
– Успокойся, родная, успокойся. Накройся бушлатом, не сбрасывай его, а то простынешь.
Не знаю, Гриша, что делать, – повернувшись к Бурлакову, сказал Комбат. – Но приставать к берегу, честно говоря, мне не хочется. Я насчитал девять человек.
– Да, многовато. И вооружены они до зубов.
Единственное, чего у них нет, так это пулемета.
Оружием они обвешались, как новогодние елки игрушками. Словно, не за парнем с девушкой гнались, а за группой диверсантов.
Андрей Подберезский лихо сдвинул шапку на затылок.
– Ну, что, Иваныч, наверное, опять воевать придется?
– С чего это ты взял, Андрюха?
– Да я уж тебя знаю, Иваныч.
– Нет, воевать мы не будем. Подальше к тому берегу держись, если можно, Гриша.
– Можно, командир, – сразу переходя на какой-то совсем иной язык, произнес Бурлаков. – Есть, к тому берегу! – и катер начал медленно забирать влево, прижимаясь к дальнему берегу.
А люди Учителя, увидев такой маневр, насторожились. Начальник охраны сразу же связался с Учителем:
– Что делать? – спросил он. – Беглецы на катере с какими-то тремя вооруженными людьми.
– Что делать? Брать! Брать живьем! Я же тебе сказал! Ты что, не понял?
Начальник охраны закончил разговор и приказал своему человеку:
– Дай-ка предупредительную очередь. Пусть плывут сюда и не думают убегать.
Комбат взглянул на беглых заключенных:
– Слушайте, мужики, я вам вот что скажу.
Сейчас, может быть, начнется сильная пальба, так что вы лучше ложитесь на дно и лежите смирно, старайтесь не высовываться. А то пуля – дура, не разбирает, кто перед ней. Может в голову попасть или в плечо. Так что, лежите тихо и не рыпайтесь, а мы попробуем договориться. Заглушика, Гриша, двигатель.
Бурлаков сбавил обороты. Двигатель тихо урчал, как урчит зверь, готовый к прыжку.
– Плывите к берегу, я вам приказываю!
Комбат пожал плечами. Чего он не любил, так это когда ему приказывают те, кто не имеет над ним власти.
– А кто вы такие, чтобы мне приказывать? – поднявшись во весь рост, крикнул Борис Рублев.
– Плывите сюда! Отдайте нам наших людей!
– Ваших людей? – Комбат посмотрел на Романа Богуславского и Марину.
И ему стало жалко и парня, и девушку. Слишком уж они были перепуганные.
– А они что, ваши рабы? Или, может, крепостные? Да и кто вы такие?
