Александр Бушков - Пиранья. Бродячее сокровище
Неприязненно косясь на него Хольц фыркнул:
– Чирикайте, чирикайте... Черт с вами. Как-нибудь перетерплю, все равно скоро разойдемся...
Мазур все время держал его в поле зрения – хотя понимал, что немец-перец-колбаса, если и задумал что-то скверное, ни за что не попытается пальнуть в спину, пока не ощутит в руках бриллианты. И все равно, следовало быть готовым ко всему – до тех пор, пока они не окажутся на континенте...
Когда они добрались до места, Мазур присел на корточки, уголком глаза постоянно фиксируянемца, готовый при необходимости взмыть отпущенной пружиной и нанести удар (да и Кристину он не обделял профессиональным вниманием), заслонил спиной свежую захоронку, сначала вытащил из переплетения корней футляр с микропленкой и быстро засунул его во внутренний карман пиджака. Потом, уже не таясь, извлек оба мешочка и повернулся к спутникам:
– Великий миг, друзья. Зазвучали невидимые фанфары, вступили трубы и барабаны, кладоискатели делят добычу... Есть предложение: к чему возиться с аптечными весами, скрупулезно подсчитывая караты? К чему эта мелочность, когда речь идет о сеньорите из старинного рода и бывшем офицере военного флота? В каждом мешочке – по четырнадцать штук, они примерно одинаковые, так что держите.
Шагнул вперед и положил по мешочку в подставленные ладони. Постоял, покачиваясь с пятки на носок, откровенно ухмыляясь, громко сказал Кристине:
– Что-то я смотрю, ты не торопишься усладить глаза алмазным блеском? И правильно. Присмотрись внимательнее к нашему милому герру Хольцу. Его честная, открытая физиономия вовсе не озарена здоровой алчностью, как следовало бы думать. Скорее ему скучно и тоскливо. Сорок лет человек лелеял мечту, а теперь она вдруг исполнилась... и что дальше-то? А, Хольц?
Немец поднял глаза от горсти сверкающих прозрачных камешков у себя в ладони. Его автомат болтался на плече, а лицо и в самом деле не блистало что-то алчностью и триумфом. Оно казалось постаревшим в одночасье, усталым, скучным...
– Вообще-то вы не правы, Джонни, – ответил Хольц ровным голосом. – Мечта заключалась не в том, чтобы найти камни, а в том, чтобы после этого пожить как следует. И она еще не претворена в жизнь. Конечно, ситуация и в самом деле несколько... прозаична. Но какое тут к черту разочарование? Просто-напросто я сорок лет карабкался, лез, обламывал ногти, ходил по лезвию, лез... и вот добрался. Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к новому положению дел...
– Неплохо изложено, – сказал Мазур. – Ну, а все же? Счастливее стали? А ты, прелесть моя? Каково чувствовать себя невестой с приданым в миллион долларов?
Кристина, повертев меж пальцами освобожденный от бумажки бриллиант, ответила ему чуточку растерянным взглядом:
– Ощущения в самом деле... сложные. Столько сил, трудов и опасностей... а потом ты буднично достал мешочки...
Хольц поинтересовался, катая камушки в горсти:
– Джонни, если вы так наплевательски к этому относитесь, может, откажетесь от своих процентов?
– Э, нет, – сказал Мазур, вовремя вспомнив о своей роли. – Ни черта подобного, альтруиста нашли... Просто я с самого начала относился к этому предприятию не как к сияющей мечте, а как к вертящемуся колесу рулетки: выиграю – отлично, нет – что ж, не сложилось... Прячьте камушки, миллионеры, и пойдемте побыстрее на судно. Нечего нам тут делать, право слово...
Еще договаривая, он плавно переместился вправо и разоружил Хольца моментальным, неуловимым движением. Еще до того, как немец успел осознать происшедшее, отсоединил магазин, выщелкнул патрон из ствола, отправил его к собратьям, перебросил магазин хозяину:
– Так оно будет лучше, Хольц. Честная дележка, а? Вам патроны, мне трещотку. Никто не сможет причинить другому вреда.
– Ага, – сказал Хольц, растерянно вертя магазин в руке. – Если не считать, что у вас пушка в кармане...
– Зато у вас по карманам – две гранаты.
– Не дурите! Прекрасно понимаете, что не могу я их бросать, стоя от вас в двух шагах...
– Понимаю, – кивнул Мазур. – Ну что же, придется вам всецело положиться на мое врожденное благородство... Да не коситесь вы так, Хольц! Если бы я хотел вас пришибить, давно бы уже пришиб... Я просто хочу исключить дурацкие случайности, вот и все... Ну, пойдете вы, наконец?
Немец, зло фыркая, все же потащился рядом – неуклюже, но добросовестно маневрируя так, чтобы Мазур не оказался у него за спиной. Мазур, в свою очередь, краешком глаза все же держалКристину, несмотря на отсутствие у нее оружия – но, главным образом, впитывалвсеми имевшимися у него чувствами идущую от леса информацию, как всегда в таких случаях, искренне жалея, что голова у него не способна вертеться на триста шестьдесят градусов, подобно радару...
И выучка не подкачала. Когда метрах в пятидесяти впереди, меж двумя столетними и высоченными деревьями, перебежал вдруг человек с продолговатым предметом в руках, Мазур не потерял и доли секунды, рухнул в заросли чего-то вроде водянистых разлапистых папоротников, свалил Кристину, выхватив пистолет в падении, успев в то же время зацепить выброшенной ногой щиколотку немца, опрокинуть его совсем рядом.
И тут же раздались выстрелы. Очередь прошла чуть ли не над самой головой, пули смачно, знакомо вмазалипо стволу справа налево – и тут же, с другой точки, заработал второй автомат, очередям вторили глухие хлопки одиночных, засада не жалела патронов.
Прижимая Кристину к земле, Мазур осторожненько повернул голову, раздвигая щекой липкие влажные листья, быстрым взглядом оценил количество попавших в дерево пуль и высоту над землей содранной коры.
Дела оборачивались скверно. Автоматчик выпустил добрый десяток пуль, целясь им с девушкой примерно на ладонь над поясницей – другими словами, не собирался пугать или ошеломить. Он с самого начала собирался убить, срезать наповал обоих.
Отсюда логически проистекало, что не только Мазур, но и Кристина не рассматривается этимикак потенциальная пленница. Не нужна им совершенно. Что позволяло закончить вовсе уж неутешительным выводом: нападавшие точно знали, что клад извлечен, что он – при троице, прижатой к земле плотным огнем. Такие дела...
И еще. До «Креветки» – не более трехсот метров, там не могут не слышать ожесточенную пальбу. Кто рискнет нападать при раскладе, когда с тыла вот-вот могут навалиться капитан Гальего и его матросики? Да только тот, кто нисколечко атаки с тыла не опасается. А это значит, что либо экипаж «Креветки» – предатели чертовы, либо никого из них уже нет в живых. Все это – пока что домыслы, но помноженные на профессиональный опыт... черт побери, как им удалось сесть на хвост? Кто бы там ни был, в чащобе, но они должны прекрасно знать, за кем и за чем охотятся. Сущим бредом было бы допущение, что это какие-то совершенно посторонние злодеи. Таких совпадений не бывает...
– Автомат отдай, мать твою! – послышался злой шепот.
Обдумав все в секунду, Мазур пришел к выводу, что на Хольца пока чтоможно полагаться. И перебросил ему трещотку. Лежа на боку в здешних лопухах, Хольц моментально вставил магазин, приподнялся. Пули звучно шлепнули в дерево над ним, и он вновь завалился в лопухи.
– Лежать! – шепотом рявкнул Мазур.
Покосившись на Кристину, выругался про себя. На ней были ярко синие брючки и алая блузка – со вкусом подобранный наряд, гармонировавший с темными волосами и темными глазами – но в нем только и щпацировать по главной улице, ловя восхищенные взгляды поклонников. А здесь, в зеленой чащобе, где в природе не существует ни алого, ни синего, такие цвета лишь вернейшим образом обозначат живую мишень... Ну, а что прикажете делать? Не раздевать же, бессмысленно...
– Гранатой их, тварей! – яростным шепотом предложил Хольц, щупая отягощенный помянутым орудием убийства карман.
– И куда кинешь? – в промежутке меж двумя щедрыми очередями фыркнул Мазур. – Наобум? Береги боеприпасы, кригсмарине!
Он давно уже прокачивалто затухавшую, то вновь разгоравшуюся стрельбу, анализировал с позиций немалого опыта. И очень быстро пришел к заключению, что столкнулся с четверкой пусть и крепко вооруженных, но безусловных непрофессионалов. Два автомата и две винтовки лупили определенно вразнобой.
Любая перестрелка неповторима, как гениальная симфония и обладает своей, если позволено так выразиться, партитурой. Человек вроде Мазура ее читал, как охотник – заячьи следы. И видел, знал, что имеет дело с несыгранным оркестром. Это не военные, не спецназ, вообще не группа, привыкшая и обученная действовать слаженно. Больше всего это похоже на какую-нибудь дешевую шпану, освоившуюся с оружием, но в жизни не ученую боевому порядку, слаженному огню.
Более того, он уже сталкивался с подобной шпаной – по дороге к «дворянскому гнезду», пришедшему в упадок особняку Кристины. Все ниточки, все следы вели в одну-единственную точку.
