Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет!
Теперь находиться рядом с «пациентом» стало опасно. Электромагнитные излучения создавали угрозу для окружающих…
На второй этап понадобилось семь минут. Всего семь минут. Они вернулись к чеченцу. Доктор отодвинул колпак. Начинался последний этап трансформации.
Кудесник в белом халате уселся напротив «пациента», посмотрел в его широко распахнутые глаза.
— Я твой внутренний голос. Я звучу в глубине твоего сознания. Ты меня слышишь?
— Да, — голос прозвучал механически, и у Артемьева поползли привычно мурашки по спине. В голосе не было ничего человеческого. Он звучал откуда-то из иных пространств.
— Мы единое целое.
— Мы единое целое, — повторил «пациент».
— То, что ты видишь вокруг, — это сон. То, что внутри тебя, — это настоящее. Ты понял?
— Я понял…
— Ты живешь во сне. Ты движешься во сне. Ты должен сделать во сне то, что говорю тебе я.
— Я понял…
Доктор смотрел глаза в глаза, повторяя то ли слова, то ли заклинания, а Артемьеву от созерцания этой процедуры становилось все дурнее. На его глазах происходило нечто богопротивное. Темная власть утверждалась над темными душами.
Последний этап длился минут сорок. На лбу Доктора выступил пот. Но в голосе звучало удовлетворение. Он формировал у чеченца один пласт сознания за другим. Что происходило в эти минуты в мозгу «пациента» — не известно на земле никому. Методики воздействия по кодировке личности применялись уже полвека спецслужбами, а до этого были в ходу у сектантов и адептов религиозных течений. И все равно все эти приемы, технические устройства хотя и относились к числу наиболее охраняемых государственных секретов, значили не так уж много. Главным в процессе была личность кодировщика.
Доктор мял сознание «заготовок», как пластилин. И придавал им нужную форму.
Артемьев нервно царапал ногтем металлическую крышку стола, за которым сидел. Что это? Черная магия, или колдовство, или черт-те что… За всем этим стоял холод непознанного. Эта пропасть, в которую готов заглянуть далеко не каждый.
Наконец все было закончено.
— Так, сорок минут перерыва, — сказал Доктор, когда «трансформер» вышел в сопровождении охранников из помещения. Теперь чеченец походил на нормального человека, только воля полностью находилась в руках ведущего — того, на кого замкнул волевой блок Доктор. Ведущим был Артемьев.
Ученый и оперативный координатор прошли в комнату отдыха. Доктор приготовил наспех, как всегда, изумительный чай. Надавил на клавишу профессионального музыкального центра. Усиленная мощными динамиками, полилась музыка Бетховена.
— У тебя каждый раз разная музыка, — заметил Артемьев.
— Музыка — это гармоничные вибрации. После трансформации помогает восстановить целостное состояние сознания. А на тебя не действует.
— Не действует, — согласился Артемьев.
— В тебе нет ощущения вибраций, — произнес Доктор, пронзив кинжальным взглядом Артемьева насквозь.
— Я переживу.
— У Глеба есть такое чувство, — Доктор отхлебнул чай. — Глеб — способный мальчик.
— Кто же спорит.
— Возможно, попадись он мне раньше, из него вышел бы кодировщик. Неплохой кодировщик.
— Не думаю, что он согласился бы на это.
— Почему?
— Потому что серой от этих твоих занятий за версту тянет.
— Ха, — усмехнулся Доктор. — Православный и правоверный Глеб не пошел бы на игры с нечистым, так?
— Ну, примерно.
— Ерунда все это, Олег. Просто я владею определенной силой. У солдата есть автомат Калашникова, который за минуту выпускает шестьсот смертей. У меня другое оружие. Весь вопрос в том, на чьей я стороне. А наше дело правое.
— Мы победим. Но пасаран, — усмехнулся Артемьев.
— Я надеюсь, — серьезным голосом произнес Доктор. — Слишком дорого за все заплачено… Он прибавил звук:
— Все, не мешай. Я расслабляюсь. До завтра нужно отработать еще троих. Это тяжело.
— Умолкаю, — поднял руки Артемьев и откинулся в кресле. У него было ощущение что он устал не меньше Доктора, хотя ничего и не делал. Будто энергию из него всю высосали. Это плохо. Завтра он должен быть свежим, с работающим отлично котелком, способным принимать решения быстро и правильно.
Завтра определится исход операции. Или удастся пролистнуть несколько страниц из «Зеленой книги». Или они опять будут топтаться на месте неизвестно сколько.
«Пошли нам, господи, победу», — прошептал Артемьев едва слышно.
Кабан не видел в задании ничего слишком трудного. Соотношение — вложенный труд и прибыль — было более чем привлекательным. Пахан представить себе не мог, что за железо они должны изъять-и зачем этот железо заказчику. Но платили за него столько, будто оно было из золота, это самое железо.
— Место точно это будет? — спросил Кабан на последней перед наскоком стрелке.
— Если не точно — тогда просто все отменится, — Произнес Гипнотизер равнодушно.
— И деньги мои медным тазом накроются?
— Кое-что перепадет за труды… Но слишком на много не рассчитывай.
— Правильно, — Кабан слегка поежился под тяжелым взглядом своего собеседника. — Товар-деньги-товар.
— Гляжу, в институтах не учился, а политэкономию знаешь.
— Вот на этой шее испытал ее, — Кабан хлопнул себя ладонью по широкому загривку. — Политэкономию эту.
— Хвалю…
Кабан, получив от Гипнотизера информацию о месте, куда привезут груз, выехал для проведения разведки. Оно затерялось среди заводских и портовых заборов на юге Москвы, в стороне от жилых районов и главных транспортных артерий. Его будто специально создали для темных делишек. На бетонной площадке ржавел старенький автобус без колес и стекол, вокруг раскинулась пустынная свалка, стояли ветхие, опустевшие строительные вагончики.
После разведки Кабан собрал на съемной хате своих пацанов, которых выбрал из всей банды для участия в налете. Предстояло обсудить детали предстоящей развлекухи и роль каждого.
— В принципе, дело нехитрое, — инструктировал он своих бойцов. — Блокируем машину с грузом. Главное, чтобы груз не пострадал. Прижимаем сопровождение, если оно будет.
— Что делать с сопровождающими? — осведомился Афган — невысокий, плотный, напоминающий энергичного свиненыша, неустанно роющего носом землю в поисках желудей.
— Валим вглухую.
— А жмуров не много? — нахмурился осторожный Рыжий.
— Какая разница — один или десять! — воскликнул Кабан. — Главное — самим живым остаться… Аппаратуру и жмуриков — в фургон. И по трассе за Кольцевую… Там перегружаем товар заказчику, трупы хороним.
— Кордоны милицейские?
— Маршрут проработан — мы в любом случае мимо проходим… Работаем из бесшумного оружия. Афган, тут тебе карты в руки.
— Сделаем…
— И по двенадцать косарей на рыло — всем участвующим, — кинул Кабан кость своей братве.
— Без налогов? — с намеком спросил Афган, знавший нехорошую привычку Кабана при дележке вычитать из добычи расходы на оружие, транспорт, чуть ли не на бензин.
— Если только из налоговой придут, — хмыкнул Кабан. — Я налог брать не буду. Такой вот я хороший человек…
— Что там, золото? — спросил Рыжий.
— Всякая хрень, которая нормальному человеку без надобности. Аппаратура. Железо.
— А чего за аппаратура? Может, этот… психотронный генератор? — подал голос здоровенный Лось, который обожал желтую прессу.
— Лазер с мазером… Все, базар отставить, — хлопнул Кабан ладонью по столу. — Распределяемся, кто что тянет. Первая группа — Рыжий, Сутулый и Афган, берете груз. Гоша и Хмурый — разведка. И забота о сопровождении. Мы с Лосем на рации…
— Нужно детали проработать, — озаботился Рыжий — мелкий, подвижный парень двадцати пяти лет от роду, прирожденный киллер.
— Транспорт. Рации. Оружие — все обеспечено. Гера позаботился. Тачки нулевые, по ним нас не отыщешь… Вот план местности, — Кабан развернул лист, который занял весь стол. Над ним поработал Афган, в недавнем военный, владевший картографией.
— Стрелочки, квадратики, — хохотнул Лоб.
— Выставляемся здесь и здесь, — Кабан тыкал авторучкой в план…
Началось высчитывание деталей. Кто где выставляется. У кого какие позывные. Как отходят. Кабан любил планирование. И умел этим заниматься. Он предпочитал заранее просчитывать все варианты развития событий. Это неоднократно спасало ему и жизнь, и свободу. Большинство пацанов скучали, слушая его объяснения, но он рыкал на них и заставлял повторять снова и снова — где выставляется, как действуют, какие позывные. Все должно быть доведено до автоматизма.
— Тяжело в учении, легко в гробу, — поморщился Сутулый — тип, похожий на снежного человека. Вот только снежные люди не умеют водить машину. А Сутулый — мастер спорта по автогонкам. И может уйти от погони хоть на двух колесах.
До последнего момента Кабан со страхом ждал, что заказчик даст отбой. Очень уж нужны были эти деньги. И за них Кабан готов был уложить народу, сколько потребуется.
