Петр Катериничев - Повелитель снов
– Бодался теленок с дубом… У вас в заведении ведь любят «объяснялки», а, Андрей? Разложи-ка мне сию поговорку на молекулы…
– Если впрямую, то… Неравнозначность сил и, следовательно, тщетность усилий.
– Можно и так. А если по жизни теленок – изрядный такой переросток, а дуб, напротив, трехлетка…
– Тогда было бы «бодался с дубком».
– Именно. Слова. Люблю слова, которые все объясняют.
Немного помолчав, я спросил:
– Послушай, Андрей Георгиевич… А вопроса, почему похитили Аню или зачем нужна папка с ее детскими рисунками, у тебя совсем не возникло?..
– Нет, – спокойно ответил доктор. – Я смотрел эти рисунки не раз и не два.
– С научными целями? Или эстетическими?
– Вы меня подозреваете в чем-то, Олег?
– Город такой… «То ли мнится, то ли снится, то ли кажется, как телега колесницей закуражится, белой птицей заметелится, завьюжится…»[30]
– Я их смотрел, потому что они… как-то притягивают. Словно то, что изображала Аня, я уже видел, и это со мною было, и если было не со мною, то я отчего-то хорошо это помню… Дежавю. Сначала я не мог объяснить.
– Теперь можешь?
– Не я. Карл Густав Юнг. «Психология бессознательного». У всех людей на земле – единое коллективное бессознательное, поэтому свои представления о мире, о страшном и могущественном в нем они облекают в похожие одежды. На картинах Ани все это есть, но через фон или цвет.
– Это я уже понял. «…А вместе со светом Мудрости, подобной Зеркалу, из ада возгорится тусклый серый свет и тоже поразит тебя. Сила твоего гнева возбудит в тебе страх, ты испугаешься ослепительного белого света и захочешь бежать от него. И возникнет у тебя приязнь к тускло-серому цвету, исходящему из ада…»
Андрей Плотников задумался, кивнул каким-то своим мыслям, произнес:
– Испугаешься ослепительно-белого и возникнет приязнь к тускло-серому… Только мне кажется, рисунки Ани нужны им не поэтому…
– Да?
– Всего там – шестьдесят четыре листа. И на многих изображены люди, похожие на… очень влиятельных лиц. Вернее – на очень-очень влиятельных. Из мира бизнеса и политики. Не только России. Я узнал лишь некоторых. – Плотников замолчал, смущенно потер переносицу. – Знать – кто будет скоро на олимпе, во власти и славе, а кто – в забвении и лишениях… Это как в беспроигрышную лотерею сыграть. Где ставки даже не на миллионы – миллиарды!
– Вот еще на нашу голову… – пробормотал я ошарашенно. Отчего-то такая простая мысль мне самому в голову не пришла… Оттого, что все кругом как-то непросто… Кроме длинноствольного «бауэра». И афоризма товарища Мао: «Винтовка рождает власть».
– Ты стрелять из него умеешь? – спросил я Андрея.
– Я же с Севера. Белку в глаз бью.
– А вот «белки» здесь если и случаются, так только в вашем заведении… Ты твердо решил…
– …ввязаться?
– Да. Это опасно и…
– Я не посторонний. О детях из Загорья я все свое детство слушал бабушкины «сказки». Они мне не чужие. Да и… Я доктор. Если не помогу теперь – как мне жить потом?
Мальчишка смотрел на меня спокойно и бесстрашно. А у меня на душе стало теплее… Одно время мне казалось, что такие уже… исчезли совсем.
– Хорошо, Андрей Плотников. Не знаю, почему они все делают так витиевато… Кажется, помимо рисунков и Ани им еще нужен я. Живой. Зачем?
– Может, это… личное? Кто-то хочет, чтобы вы остались живы? По крайней мере – пока?
Личное? Кто может быть завязан в этой истории на «личное»? «На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас – а вы вдвоем и – не со мною!» Личное… Зависть. Ненависть. Ревность. Месть. И каждое слово хлестко, как удар плетью… Остается этот удар получить. И – выдержать.
– Спасибо тебе за «пока», а за все остальное – большое спасибо.
– Иронизируете?
– Чистая правда. Делать будем так…
В двух словах я изложил простенький план.
– Но вас, Олег, могут убить сразу после…
– А «личное»? Твоя мысль. А ты и психолог, и психиатр. Значит, тебе можно верить.
– «Я еще не волшебник. Я только учусь…»
– Добрая сказка. Теперь в моде другие. А жаль.
Глава 83
…Пространство было залито солнечным светом. И свет этот был теплым, и с моря ветерок нес запах водорослей и, смешиваясь с ароматом выжженной травы, полыни, акации, делал этот ясный день столь насыщенным и терпким, что казалось, ему никогда не будет конца… Я брел по сухой траве уже, казалось, целую вечность. Автомобиль с черными стеклами слепо взирал на мои движения, словно прибыл из мира теней и за непроницаемостью его темных стекол, казалось, нет ничего, кроме пустоты… Именно пустоты, не ночи…
Ведь ночь наполнена шорохами трав, плеском воды, стрекотом цикад… А еще – шепотом и вздохами влюбленных, сиянием звезд и чарующим светом купающейся теперь в океане и потому – невидимой с этой стороны Вселенной… Я брел и брел по залитому солнцем пространству, и мне хотелось, чтобы оно не кончалось никогда… И в жизни моей, казалось, был только этот день, был всегда – без начала, без конца, без смысла…
Это напоминало вернисаж посреди пустыни. Я положил папку на траву, извлекал листы и разворачивал их в сторону автомобиля, держал несколько секунд…
А вообще-то… Картина битвы в знойном мареве вырисовывалась ясной и четкой.
«Так нету у тебя пистолетика! Ты их роняешь невесть где, словно бросовый хлам! Даже добытые в честных кулачных боях!»
«Обстоятельства заставили реагировать немедленно. Закон это дозволяет. Добропорядочная гражданка сообщила по ноль-два, что в доме на набережной слышна пальба и труп вроде вынесли уже…»
«Мне позвонила старая знакомая и успокоила насчет отца. Он – нашелся. Мы – скоро будем, и вы познакомитесь».
«Нету у тебя пистолетика… К жизни ты не привязан, оттого и не боишься ее и – не дорожишь…»
Картина битвы… Да! Переговоры со мною ведет философствующий убийца Лука… По идее, ему в домзаке нужно париться, а не в кондиционированном салоне дорогого джипа, говоря идиоматически, «рамсы разводить»… Ну да мир полон несуразностей и несовершенств… И ввиду оных хороший полковник Олег Свиридов выпустил нехорошего Луку под честное слово, ясное дело, получив заверения, что «он так больше не будет…». Лука на контакте со Свиридовым? Или он – человек Гнатюка? Никто не скажет. Пока. А потом… И будет ли это потом?
«Добропорядочная гражданка сообщила…» Она не только сообщила, она пыталась убрать Аскера «по методике», а когда он выстрелил в экран телевизора, сама объявилась и подложила аудиовидеодиск с концертом Эжена… И все люди генерала Боброва сейчас ищут музыканта… А мадам Альба выждала, позвонила Ане и выманила ее сообщением о том, что нашелся ее отец…
Итак, имеем пиковую даму, Герцогиню Альбу, это раз. Имеем троечку, карту невеликую, проходную… И имеем туза. По одной версии, туз, обозначаемый буквою «А», символизирует «асс», разменную римскую монету… А деньги, как известно, и королей покупают… По другой – слово «туз» происходит от слова «диавол»… И неизвестных, претендующих на роль сподвижников оного, по-прежнему немало… Безвременно почивший Мамонтов… Безвестно исчезнувший Дэниэлс… Безрассудно храбрый… Плотников?..
Признаться, между лопаток у меня пробежал нешуточный холодок… А что, если я… ошибся? И принял ясную рассудочность расчета в глазах молодого человека за отблеск бескорыстной отваги?..
Скоро узнаю…
Прозвонил мобильный, и я услышал повелительное:
– Прибирай рисунки и – в машину.
Я сложил губы в подобие улыбки, надеясь, что оскал получился совсем не обаятельный:
– Разбежался.
Вынул из-за пояса сзади бутылку и с видимым удовольствием полил рисунки прозрачным высокооктановым бензином, напевая в трубку:
– «Ах, вернисаж, ах, вернисаж… Какой портрет, какой пейзаж…»
– Ты… Ты…
– Да. Манит меня слава Герострата. И хотя Аня – не Леонардо, но что-то величественное и непознанное в ее творениях есть…
Закончил, отбросил сосуд в сторону, вытянул зубами сигарету, чиркнул колесиком зажигалки, прикурил…
– И как теперь насчет «поторговаться»?
Черное стекло поползло вниз… Показалась труба глушителя… Поздно. Стрелять надо было быстро и не колеблясь тогда, когда я только вынул бутылку… На крайний случай – когда прикуривал… Стрелять очень точно. Лучше – «тупой» штурмовой пулей, чтобы меня отбросило на пару метров назад вместе с дымящейся сигаретой… Но тот, кто вел со мною переговоры, самочинно такое рискованное решение принять не посмел.
– И не думай, Лука, – сказал я в трубку, энергично мотнув головой… И – замер.
Выстрел треснул, словно проской сухой жердиной ударили по деревянному настилу. Джип осел на переднее колесо.
От души отлегло.
– И пистолетик убери, – спокойно посоветовал я. – Не успеешь. По двум причинам. Называть?
А чего называть? Тот, кто в машине, рангом повыше, – выстрел различил… А догадаться, что произойдет с сидельцами обездвиженного авто после удара заряда картечи… Чай, не кино американское: с такого расстояния – прошьет навылет!
