Александр Чернобук - По ком воют сирены
— Два с половиной года. За встречу. — Старший следователь поднял рюмку. — Мы с тобой тогда лихо эту команду спортсменов «отморозков» за забор упрятали. Главное, оперативно. Долго еще они куковать там будут. Срока, если я не ошибаюсь, от восьми до пожизненного были.
— Не ошибаешься. Было дело. Мы тогда что‑то в течение недели управились. — Серегин шумно выдохнул после приема алкоголя и снова взял бутылку. — Неплохой коньячок. Согласись.
— Согласен.
— Тогда еще по одной.
— Не возражаю.
— Хотя меня никто и не спрашивает, я тоже не против, — пробурчал Никита, поднимая наполненную рюмку.
— Это воспитываемая мной молодежь, — многозначительно поиграл глазами Серегин. — Мой ученик во всей своей красе. Так сказать, товар лицом.
— Тогда за молодежь. — Сергей растянул губы в улыбке и сделал приглашающий знак. — За их успехи.
— За тебя, Никита, как единственного, но полноправного представителя этой прослойки нашего общества. Только не зазнавайся. — Серегин опрокинул рюмку в горло и без всякого перехода поинтересовался: — Так чем там нас Генеральная прокуратура хотела удивить? По делу Кивалова? Это так, к разговору об успехах.
— Я понял, к чему это. А почему мы все стоим? Присаживайтесь. — Митехин отставил пустую рюмку и, обойдя стол, сел в свое кресло. Кивнул на стоящие возле стола оббитые дерматином полукресла. Достал из пачки сигарету, закурил. — Чем нам тут хвастаться? Рутина, бумажки. То ли дело у вас. Работа с людьми, на свежем воздухе. Погони, перестрелки, захваты… Масса всего интересного.
— Спасибо. — Никита сел, и сиденье жалобно затрещало под его борцовской фигурой. — Не сломается?
— Пытается соскочить с вопроса. Это на Сергея похоже. Но я не гордый. Могу повторить, — прокомментировал ответ старшего следователя прокуратуры капитан.
— Кто знает? Все может быть. Хотя до вашего визита выдерживало всех, — развел руки Митехин, игнорируя слова Серегина. — Так что выкладывайте. Расскажите, как вы биты в лесу нашли. Таким подвигом не похвастаться просто грех.
— ??? — Никита, с опаской устраивавшийся более удобно в хлипком полукресле, замер.
— Сергей. — Видя замешательство Карпова, которому собственно Митехин и адресовал свои слова, Серегин взял инициативу в свои руки. — Этим знанием ты, может, и сумеешь удивить кого‑нибудь другого, но не нас. Ни меня, ни Никиту. Уже наверняка полстолицы знает, что убийство Кивалова заказное и что орудия преступления найдены.
— Ну?
— Что «ну»? А вот про отпечатки на битах ты не знаешь. Ничегошеньки. И раздирает тебя просто дикое желание выяснить, что с ними и как. Согласен? Или будешь спорить?
— Ты, Виктор, не меняешься. Такой же… — Митехин отвел глаза, перестав гипнотизировать Карпова, начал пристально рассматривать столешницу. — Я действительно знаю, что вы нашли две биты, посредством использования которых был умерщвлен журналист Кивалов, но о результатах дактилоскопической экспертизы мне ничего неизвестно. Расскажи.
— Я даже могу сказать, от кого по цепочке пришла к тебе эта информация, — продолжал наседать капитан. — Хочешь?
— Скажи.
— От участкового, который работает в поселке возле станции «Дачная». Лейтенанта Алексея Дорохова. Его работа. Так?
— Так.
— Вот видишь. — Серегин победно взглянул на старшего следователя прокуратуры и незаметно подмигнул Никите.
— Хорошо, хорошо, — взмахнул рукой с сигаретой Сергей, пепел просыпался на стол. — Рассказывать будешь?
— За честность в качестве поощрения, и ввиду отсутствия ехидной улыбки на лице, иду навстречу. Пальцы есть. На обоих битах. Два человека. Как мы и предполагали. Но ни тот, ни другой «в списках не значится». Увы. Нужно распутывать клубочек, дергая за другую ниточку.
— То, что их нет в картотеке, это понятно. — Хозяин кабинета задумчиво смотрел сквозь собеседника.
— Это откуда тебе понятно?
— Извини. Задумался. — Митехин тряхнул головой. — Как это откуда мне понятно? А то пришли б вы сегодня ко мне? Как же. Уже отловили б этих ребятишек и пытали спокойно у себя в кабинете, выбивая имя заказчика. Знаем, знаем. Пальцы в двери, иголки в ногти, лампу в глаза, мешком с песком по почкам…
— Насчет пыток в нашем управлении слухи очень сильно преувеличены. Смею тебя заверить. Но по секрету добавлю. То, что ты перечислил, это архаика. Такими методами даже ментовские розыскники, по–моему, уже не пользуются. А в остальном ты совершенно прав. Были бы у меня имена исполнителей, не сидел бы я с тобой, лясы бы не точил. Заканчивай, Серега, порожняк гонять. Время. Показывай список.
— «Девяток»?
— Нет, римских императоров. Начиная с Тиберия Клавдия Нерона…
— Почему именно с него? Чем тебе памятна фигура этого развратника и транжира? Ты порицаешь его образ жизни? Или наоборот его смерть? Капитану Серегину не понравилось, что Нерон покончил с собой? Ага, вот! Тебе претит суицид!
— Нет, мне как раз по барабану как он жил, и тем более как умер. Я просто в диком восторге от того, как он поджог Рим и любовался с холма пожаром, декламируя поэму собственного сочинения. Невольно ставишь себя на его место. Это феерично.
— А–а-а–а-а., вот в чем дело. Это в тебе говорит тяга к дешевым театральным эффектам…
— Сергей, список дай. — Серегин решил прекратить бессмысленное фехтование словами. Карпов слушал этот диалог молча, твердо решив в пикирование не вмешиваться.
— Список, Витя, я тебе показать, конечно, могу. Собственно, в согласии со спущенной сверху директивой, должен дать… — Митехин выдержал длинную паузу, но, не заметив на лицах оперативников и тени нетерпения или нервозности, продолжил: — Но лучше я вам, нашим добрым коллегам, сразу отчеркну в нем одну позицию.
— Отчеркни, — кивнул капитан.
— Вот здесь. Строчка номер двести шестьдесят семь. В красном кружочке. — Митехин достал из папки многократно сложенную длиннющую распечатку. — Читайте внимательно.
— Двести шестьдесят семь. Вот. Значит… Государственный номер. Так. Год выпуска. Есть. — Виктор, взяв лист, принялся внимательно его изучать. — Владелец. Угу.
— Что «угу?» — недовольно подал голос Карпов, поднимаясь со своего места и подходя к Серегину. — Вслух читай.
— А? Ну да, — отрешенно взглянул на напарника капитан и прочитал вслух: — Владелец ООО «Кентавр». Что‑то я подобное слышал. «Кентавр». В голове крутится. А ну, напомни, Сергей!
— ООО «Кентавр» ― это фирма, через которую господин Боровский продает водку со своего ликероводочного завода.
— Все, вспомнил! Это у этого господина конфликт с газетой, в которой работает Кивалов.
— Народный депутат, — добавил Карпов.
— Точно так. — Митехин кивнул и закурил очередную сигарету. — Народный депутат Боровский Геннадий Владимирович. Завод его. Фирма его. Конфликт с покойным журналистом Киваловым тоже был у него. Все верно. Ты бы налил коньячку за такую информацию.
— Конечно. — Серегин взял бутылку и плеснул в рюмки. — За такое дело стоит выпить.
— Присоединяюсь. — Карпов поднял рюмку.
— Рассказывай дальше. — Капитан, не чокаясь, выпил, поставил пустую рюмку на стол.
— Что дальше? — сделал удивленные глаза Митехин.
— Все. Давай, выкладывай, старший следователь! Я ни в жизнь не поверю, что ты не успел пробить именно эту «девятку».
— Ух, Виктор, какой ты настойчивый. Конечно, пробил. Машину в воскресенье на целый день брал… — Сергей покрутил между пальцами пустую рюмку. — Тара маловата. Может…
— Сейчас в лоб получишь. Не томи. — Игры старшего следователя прокуратуры Серегину надоели. — Говори.
— Вы, капитан, дурно воспитаны. Никто об этом не говорил?
— Регулярно. Дальше.
— Ладно. — Митехин посерьезнел. — В воскресенье, с самого утра, примерно около семи пятнадцати, машину взял заместитель начальника охраны завода. Вернулась «девятка» на стоянку завода в семнадцать тридцать. Где был и что делал в этом промежутке времени водитель с «Жигулями», никому неизвестно. По фигуранту…
— Установить не удалось. Где был и что делал, узнать не смогли, — поправил Серегин.
— Не удалось нам. Да, критика принимается, — согласился, скривившись Митехин. — Хотя попробуй, установи. Машина шасть за ворота проходной рано утром, вот и устанавливай…
— Ну–ну, не расстраивайся.
— Витя, не доставай.
— Не буду, — смиренно пообещал Серегин. — Так кто там у нас этот потенциальный «герой»?
— По фигуранту. — Митехин откинулся в кресле и выпустил струйку дыма в потолок. — Кульков Иван Георгиевич. Двадцать восемь лет. Проживает по адресу: улица Красных Майевщиков, дом семнадцать, квартира двести двадцать шесть. Прописан на указанной жилплощади один. Разведен. Детей нет. Постоянная подруга отсутствует. Образование среднее техническое. Срочная служба ― пограничные войска. Увлечения — спорт. Конкретней — восточные единоборства, бокс.
