KnigaRead.com/

Сергей Анисимов - Кома

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Сергей Анисимов, "Кома" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Раздевшись и разувшись в прихожей, Николай в носках снова прошёл к родителям в комнату и поцеловал маму в тёплую и мягкую щёку, пахнущую каким-то кремом.

– Я пешком обратно прошёл, – счёл нужным сказать он. – От Литейного недалеко, если через мосты. Дома всё нормально?

– Да, конечно. А у тебя?

– Да и у меня тоже ничего.

Он начал стягивать рубашку прямо тут, не собираясь мамы стесняться, но вовремя вспомнил о не до конца ещё зажившей полосе пореза на боку, и, поведя сведёнными плечами, поднялся. Ему хотелось спать, и оставалось до этого недолго, что вызывало предвкушение. Всего-то зубы почистить, душ принять, да покопаться в заваленных разнообразным барахлом ящиках своего стола, – найти пару необходимых вещей. Это было несложно, потому что то, что нужно сделать чтобы прожить без приключений ещё хотя бы пару дней, пока не разрешится ситуация с Соней, он продумывал всю дорогу домой – времени на это оказалось вполне достаточно. В который раз в жизни для приведения собственных возможных реакций в уже осознаваемые понятия отлично подошла терминология из статей по физиологии поведения, которые он переводил. Он был человеком, а не крысой и не мышью, но это никакой роли не играло. Все лабораторные тесты собственно и рассчитаны на то, чтобы моделировать функции памяти и поведение человека, – тем более, что все мы в глубине души звери. «Двойное избегание» и «Большая и малая награды, с затруднением для получения большой» – забавные такие тесты на обучаемость и импульсивность. В первом случае крысе дают возможность свободно выбрать то из двух зол, которое ей легче переносить, – скажем, сидеть в той части лабиринта, которая освещена яркой лампой (что крысы не любят), или в затенённой. При этом крыса будет в курсе, что во втором случае хитро прищуренный лаборант щёлкнет ей по носу. Ну, а название второго говорит само за себя: проделав какое-то несложное действие, крыска может сразу получить маленькое поощрение, но если захочет, – может, понапрягавшись и сделав что-то серьёзное, получить сразу кучу еды. Вот и выбирай, что тебе нравится, – скажем, тихонько собрать чемодан и поехать куда-то далеко, где всегда нужны врачи или хотя бы бетонщики? Как вариант – остаться на том же месте, но сидеть тихо, делать вид, что всё окружающее тебя не касается, а что касается – так это попить пива, посмотреть телевизор, или даже полюбоваться каким-нибудь искусством, если ни первое, ни второе не нравится. Как луговая собачка, вдохновенно раскладывающая у норки икебану из сухих листиков и прутиков, пока по соседству кого-то не слишком громко грызут. И как другой вариант – рискнуть.

Уставившись на висящий на стене блеклый чёрно-белый портрет деда в ещё узких, старого образца погонах офицера медслужбы ВМФ, Николай вздохнул. Жить ему, конечно, хотелось, причём достаточно сильно. Чудом выкрутившись из почти безнадёжной, в общем-то, ситуации в прошлый раз, полтора с лишним года назад, он здорово изменился. Начал понимать родителей. Начал придавать меньше значения тем проблемам, которые не были связаны с настоящим человеческим горем: вроде случайно потерянных денег или того, что его кто-то там попытался обидеть или обмануть. Максимум, что он от такого переживал – неловкость. Он начал испытывать удовольствие от мелочей, вроде элегантности и законченности формы жёлудя, забившегося в щель под батарею чуть ли не с детства, и теперь вытащенного оттуда трубой пылесоса. Смешно сказать, но одним из наиболее красивых переживаний года у него было – не знакомство с удивительно красивой брюнеткой из сборной Политехнического на последнем ориентаторском «Кубке Белых Ночей», а то, как потрясающе выглядела расцветка листьев черноплодной рябины ранней осенью на родительской даче, когда погода уже зябкая, а ветер ещё тёплый, и гладит щёку, как вытертая фланельная подкладка штормовки. Это было, наверное, даже не по-мужски, и в то же время было так глубоко и сильно, что стесняться подобного он не собирался, – просто жил.

Иногда Николаю казалось, что в какой-то мере он живёт в долг, – в том числе и за своих погибших ребят. Ну что, пришла пора долг отдавать?

Включив пискнувший компьютер, он набрал несложный пароль и залез внутрь. Подумав, скопировал файл неоконченного перевода в папку документов, помеченную именем отца, а затем начал копаться в собственных файлах. Стёр три десятка рисунков Луиса Ройо, которые могли бы не понравиться родителям, – с вооруженными иззубренными секирами девушками в окровавленных доспехах, стоящими над телами поверженных монстров или нежно обнимающих дружественных. Стёр старые, сохранённые текстом письма от немногих друзей и нескольких давно ушедших из его жизни по своим делам подруг. Это было личное. Стирать было жалко, но заставить себя это сделать проблем всё же не составило. Неприятно, если кому-то придет в голову прочитать обрывки его старых разговоров, – пусть даже просто для себя. Несколько писем он перечитал сам, – просто потому, что это тоже было удовольствие. Ностальгическое, тихое. Как осень.

«Очистить корзину». С негромким хлюпаньем иконки удалённых файлов пропали с экрана. Наверное, умный человек мог бы их восстановить и сейчас, но никому это в голову не придет. Да и ничего ценного в этих файлах всё равно не было. Интересно, что же именно могло понадобиться тому странному, похожему неадекватностью на наркомана типу, которого он оторвал от больничного сейфа? Если представить, пусть даже только ради упражнения на и так уже отключающиеся от сонливости мозги, что он из тех же людей, имеющих отношение к министерству госбезопасности бывшей ГДР, – то это наверняка всё же не виагра.

Зевнув так, что едва не вывихнул челюсть, Николай выключил компьютер и начал запихивать в сумку необходимые на завтрашний день бумаги и справочники. Если оставить сумку в шкафчике, то она тоже может кому-то пригодится. Халат у него был мужской, а мужчин на отделении мало, так что можно было даже предположить, кому именно перепадёт он. Это было даже забавно. Продолжая улыбаться так, что во рту стало кисло, он как следует вымылся, и лёг спать, едва не уснув на полдороги до кровати.

Потом было снова утро. Во флаконе закончился подаренный родителями на прошлый Новый Год лосьон, и после тщательного бритья Николаю пришлось воспользоваться отцовским. Запах ему не нравился, но о том, что можно облиться просто спиртом, он вспомнил слишком поздно.

– О чём думаешь? – спросила мама за завтраком. Ей сегодня надо было в вечернюю смену, с часу до восьми, но она собиралась по магазинам, поэтому встала вместе с сыном – покормить.

– Да так, – рассеянно отозвался Николай. Мысли в голове ходили самые разные, но чтобы озвучить для мамы хотя бы одну, её надо было сначала выбрать.

– О девушке?

– Да, – согласился на этот раз он. – И о девушке тоже.

Он отхлебнул чая и сунул в рот половинку слоёнки с сыром – лучший завтрак, который он знал, не считая воскресной варёной картошки с селёдкой и томатным соком, который дома ели, сколько он себя помнил.

Мама поспрашивала ещё, и постепенно он всё-таки успокоился и начал разговаривать человеческим голосом. Что будет, то будет. В конце концов, ещё может так оказаться, что он всё придумал сам себе с самого начала – и в целом, и в отдельных деталях. Николай улыбнулся, окончательно порадовав маму, и, закончив с чаем, поспешил в свою комнату за сумкой. Он уже собирался убегать, когда остановился и неожиданно для себя сделал самому ему показавшуюся странной вещь. Снял с полки лежащий перед книжными корешками кусок когда-то искрящеся-белого, а теперь пыльного кварца, привезённого им года три или четыре назад аж с Байкала, и положил его на письменный стол поверх перевёрнутой фотографии примерно того же возраста, выдернутой из быстро пролистанного альбома. Эту фотографию он любил, считая её одной из лучших, где они были всей семьёй – с родителями и сестрой. Снята она была где-то в Карелии, он уже не помнил где именно, но наверняка неподалёку от дачи.

Усмехнувшись, Николай проверил, ровно ли лежит камешек, и наконец-то побежал в прихожую, захлопнув за собой дверь комнаты. Если ему повезёт вернуться, то всё это можно будет успеть убрать ещё до того, как отец подойдёт к компьютеру.

Бег к остановке, потом трамвай, – обычный утренний маршрут. Николай подумал о том, что мама проводить его не вышла, и он прискакал к ней в кухню попрощаться и поцеловать уже наполовину одетый – уже в куртке, но ещё не в ботинках. Это маму явно удивило, как и растрогало, и он надеялся, что ничего лишнего она не поняла.

До клиники он тоже добежал без приключений, и даже до утренней врачебной конференции успел побывать на сестринских постах, и убедиться, что у по крайней мере его больных всё более-менее в порядке. Сегодня, скорее всего, куратор даст ему кого-то нового, – вместо благополучно пролеченного и выписанного Лобова и потерянной им Январь.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*