Виктор Доценко - Тень Бешеного
— Полностью с вами согласен, Серафим Кузьмич: Позин не преступник и человек далеко не глупый. Не понимаю только, почему он вообразил, что именно я строю козни его дорогому другу Бешеному. — Широши открыл глаза и невинно улыбнулся. — Впрочем, к делу, которым мы занимаемся, все это никакого отношения не имеет.
— Остаются китаец–профессор и невзрачный мужичонка, — продолжил свою речь Савелий.
— Китайца я беру на себя, — охотно предложил Широши. — Строгие правила Востока не позволят ему отказаться от встречи и краткой беседы со старым приятелем.
— А невзрачным мужиком суждено, значит, заниматься Костику, — подвел итог Савелий и немедля вынул из кармана трубку мобильного телефона.
— Привет, примерный ученик!
— Господи, это ты! — Костик всегда узнавал голос Бешеного и, как было у них заведено, не называл его ни по имени, ни прозвищем. — Ты где? Далеко?
— Нет, совсем близко.
— Неужели в Москве?
— Представь себе, именно в ней, в Первопрестольной.
— Когда увидимся?
— Думаю, очень скоро. А пока занимайся делом, нечего дурака валять. — Тон Савелия стал строгим. — Нашел убийцу своих «инфарктников»?
— Пока нет, — печально признался Костик.
— Даю тебе одну точную наводку: тщательно последи за человеком, которого привел в салон Милены Александр Позин. Я не знаю его имени и фамилии, а Милена знает наверняка. — И пояснил: — Невзрачный такой мужичок, похожий на чиновника средней руки… Все понял?
— Еще как! — воскликнул изумленный Костик. — Тогда конец связи. Надеюсь, что вскоре отзвонюсь. — Савелий отключился.
— Меня занимает теперь только один вопрос: как именно наш предполагаемый убийца достигал своей цели? — размышлял вслух Широши. — Подобные манипуляции известны китайским врачам с древних времен: кое–какие я и сам знаю… Уверен, что Око обязательно бы нам их показало. Из этого следует, что китаец выступает в роли подручного, так сказать, в роли второй скрипки.
— Значит, первая скрипка — этот невзрачный мужичок, который воздействует на людей какими‑то нетрадиционными способами, — высказал свою точку зрения Савелий. — Вы же сами, уважаемый Феликс Андреевич, превосходно знаете, каким могучим арсеналом психологического воздействия обладают крупные спецслужбы некоторых стран.
Широши важно кивнул.
И Савелий продолжил:
— Используется гипнотическое кодирование, иногда с добавлением в пищу жертвы особых наркотических препаратов, электрошок, воздействие токами особой низкой частоты, не говоря уже о специфических ядовитых веществах, воздействие которых на организм может выглядеть как обычный инфаркт.
— Пока непонятно мне только одно: как этот невзрачный тип практически в одиночку сумел использовать нечто в этом роде и притом в достаточно широком масштабе?
— Вы забыли про китайца, — вставил Широши, — который запросто мог снабжать этого мужичка известными ему препаратами, даже и не представляя себе, как и для чего они могут быть использованы.
— Роль китайца я действительно недооценил, — признал Савелий, — но общая картина преступления обретает определенную логику и стройность…
Так Бешеный и Широши практически подошли к разгадке преступных деяний Молоканова. Удовлетворенные, они отправились спать — Савелий в уютную квартиру Марты, а Широши безмятежно заснул в гостевой комнате своей старой подруги.
Глава 17
После ликвидации основных препятствий на пути к осуществлению своего плана Молоканов подошел к самому сокровенному — к созданию собственной, «карманной», партии.
Аристарх не обладал никаким опытом в этом деле. Будучи всегда бесконечно далеким от большой политики, Молоканов понятия не имел о принципах партийного строительства. Зато у него был главный движущий механизм большой политики — деньги. За деньги можно было нанять любого, самого дорогостоящего, консультанта, чтобы он взял на себя все, что касается создания партии.
Такого партнера пришлось поискать. Выдвигая других на передовые посты в политике, этот человек всегда стремился оставаться в тени. Причем тень эта была столь густа, что для поисков консультанта Молоканову пришлось основательно потратиться. И опять же имя специалиста впервые назвал всезнающий Позин, наблюдавший не без интереса со стороны за активностью Аристарха, которому время от времени подбрасывал ценные советы.
Встреча с консультантом состоялась в ресторанчике среднего класса, какие Молоканов уже отвык посещать.
Чтобы не бросаться в глаза, Аристарх постарался одеться попроще. Для этого пришлось заехать домой и взять кое–какие вещи из своего прежнего гардероба. Простая пиджачная пара, белая сорочка и невзрачный галстук — вот и весь комплект. Молоканов не хотел производить впечатление человека, который сорит деньгами. И оказался прав.
Первым делом консультант предложил Молоканову называть его Севой. Сева был в очках, одет в обычный костюм, светлую сорочку и еще более безвкусный галстук, чем у Молоканова. Они оба присмотрелись к одежде друг друга и остались довольны.
Новознакомцы интуитивно почувствовали, что поймут друг друга с полуслова.
Сева внимательно выслушал путаную речь Молоканова. Для себя он моментально сделал главный вывод: его собеседник столь же невообразимо богат, сколь совершенно несведущ в деле, которым намерен заняться. Чуткий нос Севы, съевшего собаку на политике и создании «общественных деятелей», моментально учуял поживу.
Когда Молоканов попросил просветить его и рассказать о формировании политических партий, Сева обрушил на Аристарха гору информации. При этом он периодически «стрелял» словами типа «рейтинг», «коэффициент», «сегмент», «имиджевая составляющая», «фактор», «целевая группа», «ведущий электорат», «информационный повод».
Молоканов чувствовал себя, словно школьник, который долго болел, пропустил много уроков и теперь хлопает ушами в классе, силясь понять объяснение учителя. Но это длилось недолго.
Опытный чиновник, Молоканов сразу понял, что Сева нацелился вытянуть у него как можно больше долларов, а для этого и пытается сложить египетскую пирамиду из терминов и понятий. Аристарх не стал возражать — ему нужен был результат.
Поэтому он согласился с главным тезисом Севы:
— Вам не нужно ничего понимать, доверьтесь специалисту!
Он даже согласился с тем, что надо «научно исследовать ситуацию», а это — очень дорого. Безоговорочно принял и то, что необходимо создавать «фокус–группы», проводить социологические опросы, маркетинговые и имиджевые исследования, контент–анализы и прочее.
Когда Сева закончил и уставился на заказчика, Молоканов секунду подумал, а затем прямо заявил консультанту:
— Мне не нужна «сильная партия», однако партия должна быть уже через две недели.
Сева вздохнул, поняв, что втереть очки заумными терминами вроде «корреляции» и «сегмента электората» не получится. Но и в таком виде задание стоило того, чтобы за него взяться.
Консультант Молоканова предложил использовать то, что он назвал «бланком».
«Бланк» — это уже существующая партия, которая прошла регистрацию, но выдохлась и сейчас влачит жалкое существование на задворках политической жизни России. Кто‑то из партийцев запустил руку в партийную кассу и сейчас находится под следствием. Кто‑то угодил в скандал по поводу растления несовершеннолетних мальчиков и уже отправился «мотать срок».
Партийное руководство стерло подошвы в коридорах власти, обивая пороги ведущих партблоков и пытаясь предложить свои услуги. От них небрежно отмахивались. Все политики знали, что эта партия лишена поддержки населения.
Партия называлась просто и гордо: «Партия здоровья».
Молоканову понравилось предложение Севы. Он был рад слышать, что можно обойтись без возни и лишней волокиты и прикупить партийцев сразу всех, оптом. Однако от предложения немедленно посетить штаб–квартиру партии Молоканов категорически отказался.
Сева сообразил, что его клиент не из тех, кто желает «светиться» на российской политической арене, и проникся к нему еще большим уважением. И с удовольствием принял предложение стать посредником в партийных делах Молоканова. Ударили по рукам.
Аристарх оставил Севе приличный аванс на первичные расходы и поспешил распрощаться. Его стесняла обстановка небогатого кабака, где звенела посуда на кухне, пахло дешевой едой, а люди шумели, и каждый второй надрывно кричал в мобильный телефон.
Вернувшись к себе в особняк, Молоканов первым делом позвонил Позину и поблагодарил его за Севу. Аристарх мечтал подтянуть к партийной работе «друга Сашу», но тот пока под всякими благовидными предлогами от непосредственного участия уклонялся.
