Спасти посольство - Корецкий Данил Аркадьевич

Появились человек семь афганцев из охраны аэродрома, все они были в военной форме — генерал Дустум пытался поддерживать дисциплину в своем войске. Правда, носить форму стражи не умели и вид имели какой-то заспанный. В самом начале налёта они укрылись в отдельном бункере в другом крыле здания и теперь удивленно рассматривали, во что превратился объект их охраны. Угрюмо переглядываясь, осмотрели убитых душманов, потом направились к останкам самолета: металлическому скелету и обгоревшему силуэту на бетоне — неузнаваемой плоской копии огромного красавца «Ила»… Только четыре мотора сохранились и лежали на земле, на черных контурах крыльев, будто готовые поднять ввысь и унести в царство теней призрак сгоревшего транспортника… Постояли, покачали головами, поцокали языками. Наконец их внимание переключилось на шурави, которые тем временем все выбрались на свет Божий.

Убедившись, что обстрел прекратился, вынесли и бесчувственного Матвеева, осторожно положили в тени здания. Расселись вокруг.

— Говорят, ещё один борт пришлют, — неуверенно проговорил Саша.

— Так передали, — подтвердил Осинин.

Посол мрачно молчал.

— Вряд ли, — ответил многоопытный Шаров.

Он присел на землю и оперся спиной на тёплый ствол акации. Полтора десятка пар глаз выжидающе смотрели на него, ожидая разъяснений.

— Операция закончилась успешно: вывезли человек триста, в том числе из других посольств, — продолжил свою мысль Шаров. — Доложили по команде на самый верх, теперь будут готовить награды, принимать благодарности от глав иностранных государств, короче, начнется праздник победы… Кто рискнет его омрачать тем, что победа неполная? Кто доложит высшему руководству, что задание выполнено не до конца, что надо опять лететь, начинать все сначала?

Он обвел взглядом слушателей, задержав взгляд на Погосове — единственном здесь крупном начальнике, хорошо знающем аппаратные игры. Впрочем, и остальные достаточно знали жизнь, чтобы признать правоту военного атташе.

— Тем более, не все так радостно и гладко. Один «Ил» сгорел, есть раненые. Кто станет опять рисковать людьми и самолетами из-за пятнадцати человек? Тем более, что военные — вообще расходный материал, а цифра восемь укладывается в процент допустимых потерь…

— Что за упаднические настроения, Александр Михайлович! — повысил голос посол. — Раз сказали — пришлют самолет, значит, пришлют! Просто надо понимать — готового самолета нет, надо все организовать, выделить ресурсы. Думаю, к вечеру нас заберут.

— До вечера душманам неизвестно что в голову придет! — огрызнулся Шаров. — И лейтенант ждать не может!

— К чему вы клоните? — не скрывая раздражения, спросил посол.

— Надо на себя надеяться! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! — примирительным тоном сказал атташе.

Посол отвернулся.

— Салям алейкум, шурави! — Их обступили афганцы из охраны аэродрома. — Вы вернулись в новой форме?

Хотя все военные были без знаков различия, афганцы обращались к Ветрову, безошибочно определив в нём командира. Подполковник пожал плечами и вопросительно посмотрел на Шарова.

— Что они хотят?

Тот перевёл:

— У шурави новая форма?

— Ничего нового, у нас всякая есть, — обтекаемо ответил подполковник.

— Да, форма особых отрядов смертников! — перевёл Шаров.

Афганцы напряженно переглянулись:

— А где армия шурави?

— Скоро будет! — ответил Шаров.

— Что они говорят? — спросил Акимов, осматривая территорию аэропорта в бинокль.

— Интересуются, — сказал атташе и усмехнулся. — Я всегда удивлялся, с какой скоростью здесь расходятся новости. Без радио, без телевизора, а все всё знают!

Капитан опустил бинокль и показал рукой на отдалённую стоянку.

— А что у них вон там? — заинтересованно спросил он.

На краю поля стоял «Ан-32» с эмблемой «Красного Креста».

Шаров спросил у охраны:

— Чей там стоит самолёт? — И, выслушав ответ, перевёл: — Медицинский самолёт «Красного Креста». Афганских врачей привезли из Пакистана. Когда начался обстрел, взлетать не рискнули, экипаж вывезли, а самолёт оставили.

— Значит, ничей?! — оживился Акимов и, не зная ни должности, ни звания Шарова, обратился к нему по-свойски. — А ну-ка, давай за мной!

Они сели в автобус и поехали к дальней стоянке. Капитан обошел самолет, внимательно осматривая обшивку. «Ан» оказался совершенно невредимым — ни одной пробоины, даже царапин нет. Залезли внутрь, Акимов прошел в кабину, сел в кресло пилота, включил зажигание, проверил работу приборов:

— Он в порядке, бак наполовину заполнен. На нём и полетим!

— А кто поведёт? — недоверчиво спросил Шаров, внимательно наблюдавший за его действиями.

— Я и поведу, — Акимов покрутил штурвал. — Я ведь когда-то лётное училище закончил. Бери носилки и дуй за всеми, а я пока осмотрюсь потщательней, вникну в обстановку, попривыкну.

— Зачем? Подрули прямо к аэропорту, погрузимся, и дело с концом…

Акимов почесал затылок:

— Видишь ли, это давно было. Боюсь, что разъезжать на этой штуке я не смогу.

— Стоп! — У Шарова округлились глаза. — А как же лететь?

Капитан засмеялся:

— Так лететь же легче, чем ехать! — Он пошарил рукой под сиденьем и обнаружил там навигационные карты. — О! Вот это подарок! Ты не теряй времени, я пока карты проштудирую.

Шаров тоже неожиданно для себя засмеялся и, подхватив носилки, кинулся к автобусу.

Когда он сообщил об открывшемся решении, восприняли его по-разному. Молодые солдаты с восторгом, сотрудники посольства — со сдержанной надеждой, Погосов и Ветров — озабоченно.

— Это что же получается, — нахмурился посол. — Выходит, вы захватили чужой самолет? Самолет международной организации? Какое-то пиратство получается. Охрана откроет огонь — имеет все права…

Он махнул рукой в сторону въездных ворот, где охранники с большим интересом бродили между брошенными машинами и автобусами, открывали двери, заглядывали внутрь… Их было уже десятка два. Еще пятеро поспешно грузили в полугрузовой додж выброшенные парашюты.

— Да, — кивнул Ветров. — Что за самодеятельность разводит Акимов? Такого приказа не было! Лучше дождемся нашего самолета.

— Опять вы со своими приказами! — дерзко вмешался Осинин. — Если бы не вы, мы бы успели погрузиться в третий борт!

— И все бы сгорели! — Ветров обвел рукой сидящих вокруг. — Все, до одного!

Никто не возразил: именно так бы все и было.

— И какого самолета вы ждете? — сбавил тон Осинин.

— Как «какого»? Только что пришла радиограмма — завтра утром пришлют борт…

— Завтра, послезавтра, это, конечно, хорошо, — сказал Шаров. — И ответственность руководителей я понимаю… И международные законы уважаю! Только…

Он обвел всех взглядом, остановившись на раненом старлее. Тот пришел в себя и хотя не вмешивался в разговор, но смотрел весьма выразительно — преодолевая боль и не скрывая надежды.

— Только до завтра надо дожить! — продолжил военный атташе. — Даже до вечера надо дожить! А нас могут в любую минуту перестрелять или заживо на куски порезать… Кто-нибудь бывал «за речкой»? — обратился он к военным.

Прапорщик Сергеев кивнул:

— Это они запросто! И кожу сдерут заживо! Видел я, что они с нашими пленными делали!

Ветров тоже кивнул, но говорить ничего не стал.

— Кто наши самолеты обстреливал? — напористо продолжал Шаров. — Кто на нас напал? Думаю, не один Хекматияр хочет напоследок пролить кровь шурави! Сверху спустят приказ или сами обнаглеют — и все! Вот эти, которые только что улыбались… — Он кивнул в сторону аэродромных охранников, несколько из них направлялись к ним. — Они же и расстреляют нас в спину!

— Ой, Владимир Иванович, миленький, полетели домой! — запричитали женщины. — Раз война идет, не время щепетильность разводить! Ведь и взаправду в любой момент убить могут! А когда за нами прилетят, точно-то и неизвестно!

Посол погрузился в глубокую задумчивость. И все прекрасно понимали: если что — спрашивать будут не с Зины, не с Саши и не с Шарова, а с него — руководителя посольства. И у военных отвечать за любой «прокол» придется не Акимову и не Сергееву, а подполковнику Ветрову. Но здесь и сейчас ответственность имела совершенно другую цену, чем потом в России.