Прорыв осады - Огай Игорь Владимирович
– Вот так вот, – поучительно произнес Потапов. – Привыкайте, высокорожденная укатэ, к повадкам белых. Нелегко вам придется… Нелегко.
– Эта… – брякнул Филиппыч, не оборачиваясь. – Что теперь делать-то с ней будем?
И Павел затылком уловил, как рука Анны дернулась к лучемету.
– Ничего не будем, – выпалил он. – Решим вопрос с фабрикой, запустим процессор и отправим домой.
– Ну, так… – Филиппыч не нашелся, что возразить. Не собирался же он, в конце концов, застрелить индеанку прямо здесь, в придорожной рощице. – А до тех пор?
– До тех пор у Саныча погостит, – вмешался Шеф. – Там у нас и так уже целая резервация, – он повернулся к ошеломленной Анне, все еще тискавшей рукоятку оружия. – Отдельная комната для вас найдется. Вокруг природа – березовый лес, речка недалеко. Считайте это коротким отпуском после боев за революцию. Ей-богу, не разочаруетесь.
Судя по выражению лица высокорожденной, она готова была поставить к стенке каждого, кто был сейчас в машине. Именем скорого революционного суда… Однако рассудок и дворцовые манеры взяли верх.
– Благодарю, – только и произнесла она. – Что же касается нашего разговора, то надеюсь, мы еще найдем время вернуться к нему.
2
Дом у директора «Стройтреста» был не то чтобы особняк – что-то среднее между добротным деревенским пятистенком и недостроенным двухэтажным коттеджем. Стройка затевалась, судя по всему, капитальная. Над старым срубом уже был подведен под крышу второй этаж из новомодных сандвич-панелей и местами даже обшит сайдингом. Однако окна там еще не были застеклены, а крыша оказалась временно застелена рубероидом, наскоро прихваченным обойными гвоздями. Должно быть, пик строительной активности совпал с резким сокращением доходов фирмы после исчезновения земного представительства Ассамблеи. В итоге наиболее капитальным строением на участке (приличном участке – пятьдесят соток, не меньше) смотрелся тот самый сарай, с крыши которого Павла на днях пытались отправить в полет.
Зато забор и ворота Евгений Саныч успел поставить правильные – кирпичная стена с башенками, две створки с электрическим приводом и даже проблесковый маячок на столбе…
Древняя «Волга» Филиппыча смотрелась на фоне этого забора как паровоз Черепановых на монорельсе.
Скрипнули напоследок тормоза, пару раз дернулся и затих наконец мотор.
– Все, – констатировал Семен. – Приехали. В следующий раз, Сергей, вызывай лучше такси. Чтоб я еще раз взялся ее заводить…
– Договорились, – отозвался Шеф. – Шофера мочить сам будешь.
Семен не ответил, распахнул скрипучую дверцу и полез наружу.
– Анна, прошу вас, – произнес Потапов. – Паша, помоги.
– Ага, щ-щас… – буркнул тот.
На улице его тут же облаяла какая-то шавка. Боже, откуда взялась-то? Отпихнув настырную ногой, он бегло осмотрелся. Забор все-таки правда хорош – метра два, не меньше. Высокорожденная, конечно, отменный стрелок и дуэлянтка, но ведь не гимнастка же… Да и с чего ей, спрашивается, бежать?
Так и не дождавшись положенной хотя бы из вежливости помощи, Анна сама распахнула дверь. Собака, к удивлению Павла, мгновенно утихла и заинтересованно подбежала поближе.
– Ух ты! – совсем по-детски изумилась Анна. – Какая миленькая!
Павел покосился на тощую облезлую псину.
– Вообще-то Саныч мог бы и овчарку завести. Пошли в дом, присмотришь себе комнату.
– Особо не расприсматриваешься, – сообщил Филиппыч. – Чай, не хоромы, и так уже как сельди… Мансарда вот свободна.
Он толкнул дверь и перешагнул порог.
Рейс у Павла с Анной был ранний, однако поездка через половину московского кольца и еще примерно столько же по Новорязанке на пронинском рыдване съели почти два с половиной часа времени. Ну а в десять часов утра кто же спит?
В доме кипела жизнь. С кухни, дверь из которой выходила прямо в прихожую, доносилось аппетитное шкворчание и бульканье, сопровождаемые соответствующими запахами. Павел с Анной очень понимающе переглянулись, одновременно сообразив, что скудная трапеза на борту иркутского лайнера уже давно переварилась. Из другой смежной комнаты доносился разговор – Павел подумал сперва, что слепого с глухим. Тщательно и медленно проговариваемые на два голоса звуки, иногда разбавляемые размеренной механической речью. Чистая тарабарщина, и совершенно непонятно, кто за кем повторяет. Разве только совершенно русские раздраженные междометия…
Со стороны лестницы на второй недостроенный этаж доносились звуки телевизора.
За дверью в совмещенный санузел шумел душ.
Убедившись в отсутствии ковровой дорожки и почетного караула, Филиппыч церемониться тоже не стал:
– Эй, хозяева! Принимайте еще на постой!
Хозяева услышали. Тарабарские голоса утихли, из дверного проема высунулась голова Романа. Шум воды в душе прекратился, дверь, правда, осталась закрытой. А из кухни выступил сам директор «Стройтреста». В самом настоящем ночном колпаке, в переднике, повязанном поверх домашнего халата, с кулинарной лопаткой в одной руке и перечницей в другой.
Павел остолбенел. Зато Филиппыч как будто даже не удивился.
– Знакомьтесь, – полушутливо произнес он: – Павел Головин, нарушитель приказов и злоупотребитель доверием. Евгений Саныч, наша палочка-выручалочка и вообще спаситель. А как, оказывается, готовит!
– Ну уж… – директор засмущался и попытался спрятать за спину лопатку. Кто бы мог подумать, что это вообще ему свойственно. – Ну уж вы прямо…
– А я присоединяюсь, – провозгласил Шеф, тоже заходя в дом. – Жили бы мы всей оравой на колбасе и кефире… Евгений Саныч, надо вот устроить гостью. У вас, кажется, наверху где-то…
– Наверху, знаете ли, сквозит, – расплывшись в улыбке, он теперь смотрел только на индеанку. Вот ведь кот! Глаз да глаз за таким. – Я охотно уступлю свою спальню. Одну минуточку, я сейчас… Вы без багажа?
Анна ухмыльнулась. Уж что-что, а угодливость белого польстить ей никак не могла – слишком привычно.
– Без. Где ваша спальня?
– Не соглашайся! – донеслось со стороны душа, и Павел обернулся. Одеться Тамара не успела, высунулась, как была, завернутая в полотенце. – У него не спальня, а холостяцкий бардак. У нас будешь жить. А Сергеева я на мансарду выгоню… Паша, привет, кстати.
– Ну а что? – смутился вдруг Филиппыч. – Может, так и лучше. Девочка с девочкой… Багажа-то у нее действительно нет.
– Как хотите, – Шеф пожал плечами. – Если высокорожденной угодно… Евгений Саныч, пойдемте-ка на кухню, что ли, поговорим.
Директор вздохнул и сделал приглашающий жест.
– Ну, ты идешь или нет? – Тамара не ограничилась выглядыванием. Не слишком-то стесняясь, она показалась целиком, шмыгнула в ближайшую по коридору комнату.
Анна пожала плечами и проследовала за ней. Должно быть, именно такой походкой она дефилировала по тронной зале на бесчисленных приемах императора.
– О, о, глянь-ка… – Филиппыч аж языком прищелкнул, толкнул Павла локтем. – Цаца какая, а? Королевна! Я-то уж старый хрыч, но на твоем бы месте, Паша, присмотрелся. Чего ты щеришься? Наладили б межвидовую связь. В политике, говорят, помогает…
После этих слов Павел прыснул уже в голос.
– Межвидовую – не получится. Она тоже человек. И потом… Имел я уже как-то такую связь. Чем кончилось, напомнить?
Филиппыч вздохнул, покивал и не нашелся что ответить. Этим тут же воспользовался Роман, мелькавший все это время в дверном проеме:
– Павел, здрасьте… Семен Филиппыч, ну вы всё? На секундочку можно вас? Тут у профессора вопросик…
И Павел совершенно неожиданно вдруг остался в прихожей один. Вот тебе и встреча героя. Хлеб да соль, почет и уважение… Овации тоже не помешают.
Первого и второго, впрочем, не очень-то и хотелось – тушеночки бы вот с макаронами, это да. Насчет почета Шеф высказался вполне однозначно. Спасибо, что выговор не влепил. Зато овации вдруг грянули вполне по-настоящему.
Павел покосился в сторону лестницы. Не иначе кто-то кому-то в чем-то решающем забил самый главный гол. Ну а где гол, там кто? Правильно.
