Андрей Таманцев - Леденящая жажда
Они слышали отдаленный грохот боя, — очевидно, боевики напоролись на правительственные войска.
И когда войска расправятся с людьми Гонсалеса, они примутся искать их.
А им даже отбиваться нечем. Маленькая хижина возникла из леса как в сказке. Артист не выдержал напряжения и упал. Больше он не мог ступить и шага.
Только Пастух, который тащил на себе Трубача, дошел до двери и постучал носком ботинка.
Дверь тут же открылась — и на пороге возник небольшой человек с приветливой улыбкой.
Пастух опустился к его ногам и вырубился тоже.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Москва
10 июля 200… года, 07.04
Голубкова разбудило неровное дребезжание телефонного звонка. Он осмотрелся. Оказывается, вчера он нечаянно заснул за столом, положив голову прямо на досье — Кукушкина и Огинской. Голубков все пытался понять, кто из этих двоих мог сообщить талибам о яде. И самое главное — кто из них может раскрыть секрет противоядия. Шансы, по его мнению, были равны. Он очень сомневался в том, что его ребятам удастся отыскать эту неуловимую «мисс Софи», как она значилась в последних документах ЦРУ. Она вполне могла быть замешана в этой сегодняшней истории с ядом. Судя по ее досье, Огинская была на многое способна…
Он также не знал, с какой стороны подойти к «восставшему из мертвых» Алексею Клементьевичу Кукушкину. А может, и не восставшему… Ведь все, что есть на него, — только плод размышлений и догадок. Разговор с ведущими психологами-криминалистами тоже ничего не дал. Вчера он с ними заседал около трех часов. Криминалисты допускали оба варианта: Кукушкин равно мог быть как вполне нормальным человеком, ступившим на путь суицида под давлением системы (вчера он услышал множество подобных случаев из психологической практики), так и патологически нездоровым субъектом, с маниакальными наклонностями. В этом случае предположить его дальнейшую судьбу не представлялось возможным. И тут, конечно, нет вины психологов, достаточно профессиональных в своем деле. О Кукушкине практически не было никакой информации, в его личном деле были только сухие факты, знакомых и родных у него не осталось. Да если бы они и нашлись, то, скорей всего, вряд ли это что-то дало бы, так как Кукушкин был, по выражению одного из специалистов, «гиперинтровертированным» человеком. Единственной зацепкой тут, пожалуй, могла оказаться та самая Огинская, с которой у Кукушкина, кажется, был роман. А вдруг они до сих пор поддерживают отношения? Может, даже вместе плетут эти кошмарные интриги?
От чрезвычайно напряженных интеллектуальных усилий, от просчитывания многочисленных вариантов болела голова.
Телефон продолжал истерично надрываться.
— Алло. Голубков у аппарата.
— Константин Дмитриевич, это Док.
— Слушаю.
— Я нашел его.
— Так убей! Чего ты звонишь? Тебе памперсы поменять? Убей и забери яд.
— Не могу.
— Почему?
— Он умер.
— Как? Где? Что там случилось? Капсулу нашел?
— Нет, она, наверное, уже в Неве.
Голубков искоса поглядел на стакан остывшего чая перед ним.
— Он сгорел — облился бензином и поднес спичку.
— Ты сам видел?
— Нет, но свидетелей достаточно.
— Что они говорят?
— Пришел под утро. Купил у дальнобойщиков канистру бензина, скрылся в комнате, а потом полыхнуло. Едва успели пожарную команду вызвать, а то бы вся гостиница сгорела…
Голубков почесал подбородок.
— Что делать, Константин Дмитриевич?
— К Мухе сходи.
— Я как раз у него.
— Как он?
— Стабильно тяжело.
— Будут сегодня хорошие новости?
— Боюсь, уже нет.
— Объявлять в Питере тревогу? Эвакуацию?
— А на всей планете вы не сможете? — спросил совершенно серьезно Док.
— Ладно, ты там не остри. Не смешно.
— Да куда уж…
— Труп где?
— У патологоанатома.
— Когда результаты будут — сообщишь. Голубков повесил трубку и снова поднял: — Алло, МЧС мне дайте. Генерал-майор Голубков. — Он подождал недолго. — Генерал Голубков. Мы располагаем информацией, что вся вода в системе петербургского водопровода предположительно отравлена. У меня все!
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Джунгли Бразилии
10 июля 200… года, 13.17
— Ну здравствуй, Билл, — услышал Пастух где-то рядом, и от звуков чужого голоса открыл глаза.
Они лежали на полу в хлипком загоне для мелкого домашнего скота.
Над Биллом склонился приветливый хозяин:
— Как поживаешь, давно не виделись!
Почему-то Билл на эти слова хозяина реагировал совсем не радостно. Пастух решил, что хватит валяться и пора вставать. Но не тут-то было — руки и ноги его оказались крепко связанными.
— Это сколько же времени ты за мной бегаешь? — спросил хозяин. И сам себе ответил: — Давно. А поймал я тебя.
— Еще не вечер, Гонсалес, — улыбнулся Билл.
— Вечер, Билл, для тебя уже ночь. Если ты надеешься на своих дружков, то вот они, тут лежат, с тобой рядышком. А, ну да, ты же не видишь их, Билл, я же тебе глаза выколол, — все так же приветливо сказал хозяин.
Пастух приподнял голову. Действительно, у Билла вместо глаз зияли две кровавые дыры.
— Но я тебе помогу, слышишь ты пока что хорошо. Гонсалес подошел к Трубачу и пнул того ногой в израненный бок. Трубач в полузабытьи застонал.
— Узнаешь? Ах да, вас было не двое. Вот еще один. — Гонсалес рукоятью пистолета ударил по голове Артиста. Тот невольно охнул.
— А вот еще один. — И Гонсалес подошел к Пастуху. Занес над ним нож, но Пастух, словно змея, вывернулся, и нож вонзился рядом с его головой в землю.
— Ладно, потом, пусть пока поживет. Так вот, Билл, мы с тобой больше никогда не увидимся, — захохотал Гонсалес. — Даже если случится чудо, если прямо сейчас у меня под ногами разверзнется земля и я провалюсь в преисподнюю или ты вознесешься, ты никогда не сможешь меня увидеть. Все, погоня закончилась. Я победил, Билл. — Гонсалес снова поднял пистолет, прицелился Биллу в голову, но вдруг опустил оружие. — А знаешь, я придумал лучше. Не я тебя убью, а твои дружки. Эй, ребята, кто хочет жить? Условие такое: кто отрежет этому гринго руку — свободен, кто отрежет другую — свободен, кто ногу — отпущу.
— Сволочь, — сказал по- русски Трубач.
— «Сволочь»? Что такое «сволочь»? Ты согласен?
— Убейте меня, — прохрипел Билл тоже по- русски. — Он все равно меня в живых не оставит, а у вас еще есть дела.
— О! Так они не американцы! — обрадовался Гонсалес. — Прекрасно. А кто, ирландцы? Или русские? Вы русские?
Пастух снова поднял голову.
— Сейчас здесь будут правительственные войска. Ты зря тут раздухарился, — сказал он по- английски.
— Ха-ха-ха! — искренне засмеялся Гонсалес. — Войска здесь уже были. Мы с ними поладили. Простых бразильских фермеров они не трогают. Моя фазенда никому не мешает.
— Ты забыл про вертолет. Там спецназ. За нами прилетит вертолет, — сказал Артист.
— Какой? Не тот ли, на котором прибыли вот эти парни? — и Гонсалес достал из бочки две головы — тех самых белозубых агентов, которые встречали Билла в аэропорту.
— Нет, ребята, никто вас не спасет, только вы сами. Итак, этот гринго на одной чаше весов и ваша жизнь — на другой.
— Убейте меня. Пастух, ты же солдат, главное — наше дело! — снова взмолился Билл.
Пастух молчал.
— Я не буду, — сказал Артист. — Я не смогу.
— Пастух, ты можешь. Помнишь, когда Доку надо было стрелять в Муху, ты сам сказал… — напомнил ему Билл. — Пойми, он все равно меня убьет…
— Я могу, — сказал Трубач. — Давай нож. Гонсалес удивленно подошел к Трубачу:
— Ты? Отрежешь ему руку?
— Да, я отрежу ему руку. Он не наш, это не наша война.
— Трубач, ты что? — просипел Артист.
— А то! Я жить хочу, я хочу выполнить задание.
— Сволочь.
— Опять «сволочь». Это что, ругательство? Ну хорошо, сволочь, держи нож. Ой, как же быть, у тебя ведь связаны руки. А развязывать их тебе как-то боязно. Ты же можешь обмануть наивного Гонсалеса. — Гонсалес наклонился к Трубачу и лезвием раздвинул ему зубы. — О! Я придумал, зубы у тебя крепкие, ты возьмешь нож зубами. Согласен? Я сволочь.
— Давай.
— Трубач, скотина, что ты делаешь?! — закричал Артист, словно демонстрируя свой хорошо поставленный голос. — Опомнись!
— Молчать! — гаркнул Пастух, которому театральность давалась хуже. — Он прав, это не наша война. Нам надо спасать людей, а Биллу все равно не жить! Я тоже согласен. Я могу даже без ножа.
— Как — без ножа? — удивился Гонсалес.
— Зубами.
— Вы подонки! Вы два подонка рода человеческого, — сказал Артист. — Тогда и меня убейте.
— Правильно, Пастух, ты должен спастись, — подыграл им Билл.
— Ну что, договорились? Отлично. На, парень, Держи нож, — сунул Гонсалес рукоять в зубы Трубачу, И подтащил его к Биллу.
