Александр Тамоников - Найти и уничтожить
Он открыл створки двери и тут же получил сокрушительный прямой удар в лицо. Бил профессионал. Точно и сильно! Так, чтобы отправить противника в мгновенный глубокий нокаут, с гарантированным сотрясением мозга и свернутым набок носом.
Выронив газету, маньяк замертво рухнул на пушистый ковер, отлетев от створок двери метра на полтора.
Володин, потирая облаченный в кожаную перчатку кулак, проговорил:
– Порядок, командир! Как минимум десять минут вынужденного отдыха я этому пидору обеспечил.
– А ты не убил его случаем, Витя? – спросил Александр.
– Нет! Обычный нокаут от боевого прямого удара, применяемого при неожиданной встрече с врагом в условиях крайне ограниченного пространства, не дающего возможности воспользоваться стрелковым оружием, – как на занятиях по рукопашному бою, доложил майор, обстоятельно и подробно.
Климов поднял еженедельник. Тот был раскрыт на странице, где размещалась завуалированная реклама всевозможных фирм, оказывающих интимные услуги.
Александр показал Володину красочно оформленную страницу еженедельника, предположив:
– Никак господин Буров хотел блядь к себе на дом вызвать!
– В этой жизни они ему уже не понадобятся. Ну что, командир, готовим негодяя для беседы?
– Да, – ответил Климов, – не будем терять времени!
Александр осмотрелся. Кресло у журнального столика вполне подходило для разговора с маньяком. На колесиках его можно было без труда и под нагрузкой передвинуть в любое место.
– Готовь веревку, Вить!
Климов поднял тело бесчувственного мужчины, из сломанного носа которого обильна шла кровь, бросил его в кресло, ввел Бурову через шприц препарат, останавливающий кровотечение.
– Связывай это дерьмо, – приказал он Володину.
Майор, крепко привязав тело, спросил:
– Диктофон не забыл?
– Здесь!
– Тогда приводим в сознание ублюдка?
– Подожди, вруби музыку на среднее звучание и реверс да принеси настольную лампу из спальни.
Володин выполнил и это приказание бывшего командира.
Климов подвинул столик со спиртным, установил его напротив кресла маньяка, убрав бутылки различных калибров на нижнюю полку, установил вместо них лампу, направив свет в лицо убийце. Рядом положил готовый к бою пистолет.
Володин, выключив все остальное освещение в квартире и зашторив окна, встал с полотенцем сзади кресла. Готовый в любую минуту закрыть пасть Монстра, если тот вздумает кричать.
Когда все было готово, Климов, занявший второе кресло перед столиком, подал знак, и Виктор поднес к сломанному носу Бурова тампон, пропитанный нашатырным спиртом.
Резкий запах моментально привел Георгия в сознание.
Он открыл глаза и вынужден был снова закрыть их от слепящего света настольной лампы.
«Неужели попал? – пронеслось у него в голове. – Но как? На чем?» И потом, кто и почему привязал его к креслу в собственной квартире, направив этот приносящий боль свет в глаза?
Это не были сотрудники милиции!
Те просто арестовали бы его, устроили бы обыск, эти же, похоже, решили пытать! Кто они? Обычные грабители или...
Страх холодной змеей вполз в маньяка, мгновенно вытеснив из тела могущественного и опасного зверя. Тот трусливо бежал, оставив своего носителя одного перед смертельной опасностью.
Заикаясь, Буров нашел в себе силы задать вопрос:
– Кто... вы? И что... вам надо? Ценности? Деньги?
Климов отстранил лампу немного в сторону.
Буров открыл глаза и первое, что увидел, так это лежащий рядом с лампой боевой пистолет. Ему никто не ответил на вопросы, поэтому он спросил вновь:
– Скажите, что вам нужно? Я отдам все ценное, что у меня есть, без сопротивления и без обращения в милицию, клянусь!
Климов ответил, медленно выговаривая каждое слово:
– Мы не грабители, и твои сраные ценности нам не нужны. Мы охотники за маньяком. Долго же мы шли к тебе, ублюдок! Ты был хитер, предусмотрителен, увертлив, расчетлив. Где бы ты ни совершал насилия и зверские убийства, следов не оставлял. И, надо признать, милицию тебе удавалось водить за нос. Пока за дело не взялись мы, охотники за такими нелюдями, как ты.
Буров, в отчаянии пытаясь сдержать крик бессилия, ответил:
– Я... я... не понимаю, о чем вы говорите? Я – врач, хирург. Я лечу людей! Уверяю вас... произошла страшная ошибка, я ни в чем не виноват и... никого никогда не убивал.
Сзади раздался голос, заставивший Бурова вздрогнуть от неожиданности:
– Босс, давай поменяемся местами? Ты слишком лоялен с этим уродом, а с ним надо разговаривать иначе, его же языком!
Климов согласился. Выложив диктофон на столик, он встал, забрав пистолет и полотенце, которое ему передал Виктор.
Володин же занял место Александра, положив на стол уже не пистолет, а свой бесшумный «бизон-3» с шестьюдесятью четырьмя патронами девятого калибра в барабанном магазине. Он устремил свой взгляд на Монстра, проговорив сквозь зубы:
– Послушай ты, тварь, я – офицер, которого ждала Валя, медсестра лазарета в молодежном лагере, зверски изнасилованная и убитая тобой. Там, в лагере, ты и прокололся, сука, и оставил след, позволивший выйти на тебя. Сейчас ты, мразь, в этот самый диктофон расскажешь обо всех совершенных тобой преступлениях...
– Но я ничего не совершал!
Голос трясущегося Бурова едва не превратился в вопль. Климову пришлось накинуть скрученное жгутом полотенце на горло маньяку и посоветовать:
– Не вздумай кричать, иначе я придушу тебя! Медленно, с перерывами! И делай то, что говорит тебе офицер спецназа. Не зли его! Не советую делать этого!
Володин, подождав, пока Климов закончит свой инструктаж, повторил:
– Я слушаю историю твоих кровавых преступлений, ублюдок.
Страх, завладевший больным разумом, мешал Бурову сосредоточиться.
Все произошло так внезапно, что он просто не смог сгруппировать волю. И сейчас был беспомощен перед этими страшными людьми, пришедшими за его жизнью. Но надо отпираться до конца! Может, все-таки это ментовка, не имевшая доказательств, но каким-то образом сумевшая выйти на него через какого-то случайного свидетеля, решила взять его на понт.
Он повторил:
– Мне, честное слово, не о чем рассказывать! Я никого не убивал, вообще никаких противоправных актов не совершал!
Но Володин не думал затягивать допрос, превращая его в никому не нужный спектакль. Он имел опыт раскалывать и не таких штатских засранцев. Майор колол руководителей отрядов наемников, действовавших в Чечне. Те ни в какое сравнение не шли с каким-то Буровым. Против арабов-фанатиков этот внешне сильный, но прогнивший внутри мужичонка – червь навозный!
– Итак! Ты не желаешь добровольно во всем признаться и получить в награду за искренность смерть быструю и легкую? Решил поиграть со мной? Давай поиграем!
Володин подал знак Климову, тот натянул концы полотенца.
Майор же поднял свой «бизон», не целясь, сделал два бесшумных выстрела, раздробивших коленный сустав правой ноги Бурова.
Тот взвыл от боли, но его вой захлебнулся где-то в области туго стянутой гортани. Только слезы брызнули из глаз Монстра, да зрачки в них расширились, как у наркомана, только что вколовшего себе приличную дозу дури.
Володин, направив свет лампы в перекошенную сильной болью физиономию маньяка, спросил:
– Так будешь рассказывать о своих преступлениях, господин Буров? Или мне продолжать убеждать тебя в необходимости сделать это? Ты же все равно подохнешь, пидор, за одну Валю я снесу тебе башку, так зачем тебе лишние страдания? Помочь тебе некому. Вопрос: будешь говорить?
Из последних сил, еще пытаясь оказать какое-то сопротивление, маньяк отказался, повторив:
– Я... никого... не убивал!
Вторая пара выстрелов, сразу же после отказа, искалечила левую ногу Монстра, едва не лишив того сознания. Помог все тот же тампон с нашатырным спиртом, вовремя подставленный к окровавленным ноздрям сломанного носа «всесильного Монстра».
Володин же, откинувшись в кресле, не обращая внимания на то, как корчится от адской боли маньяк, спокойно предупредил:
– Следующей будет выпущена разрывная пуля. И войдет она тебе, мразь, как раз между ног, отрывая станок, которым ты так любил трудиться. Затем медленный расстрел и в итоге... смерть! Третий вопрос будет последним, я задаю его: ты будешь говорить о всех совершенных тобой преступлениях?
И то, что осталось от Монстра, не выдержало.
– Да! – прохрипел Буров. – Буду! Только... ослабьте шею и... прошу... избавьте... от этой... чудовищной боли...
Климов, нависнув над насильником, спросил:
– А ты, ублюдок, обезболивал жертвам наносимые раны? А? Молчишь? Так и заткнись насчет этого! Быстрее все выкладывай, и избавишься от страданий! Продолжай, друг!
Последняя фраза относилась уже к Володину.
Тот сказал, глядя на маньяка:
– Мы тебя внимательно слушаем! Только перед началом исповеди представься, расскажи о себе, где родился, учился, жил, работал. Начали!
