Сергей Анисимов - Дойти и рассказать
Бойцов было слишком мало для создания нормальных, обязательных постов охранения, разнесённых в стороны – но выбора не оставалось. Не студентов же под это дело оставлять… У местных на подобное хватило и ума, и людей, – и двое таких умных уже лежали, медленно остывая, метрах в пяти, если смотреть влево. Снять их удалось без звука, а времени с того момента прошло совсем ещё немного. Хоть в чём-то повезло.
Вадим посмотрел назад, через плечо. Все на месте. Забор вокруг усадьбы был сооружен в виде чуть перекошенной буквы «П», но её «ножки» не совсем доходили до того места, где рельеф уходил вниз, к речному руслу. В торце одной из таких «ножек» они сейчас и сидели – а поскольку те, кто должен был занимать эту позицию вместо них, уже не способны были поднять никакого шума, то не знал об этом сейчас никто.
Ещё полминуты. Сергей слева, Антон справа, студенты сзади. Ещё двадцать секунд. Пора. Плавным, мягким движением стайера, Вадим оттолкнулся от земли и рывком бросил тело вперед, в бег. Остальные последовали за ним без всякой паузы, мгновенно и молча. Через секунды они бежали уже все – слитно прыгая и топоча, как нарастающий вал воды по реке. Ветки метались вокруг, короткими рывками пытаясь разодрать прочную ткань «Горки», закрывающую кожу. Не надо было оборачиваться, чтобы представить, как несущиеся студенты на бегу уворачиваются сейчас от хлещущих веток, пытаясь заставить себя не вскрикивать от боли в обдираемой коже и стараясь удержать равновесие при всех прыжках через ямы, колдобины и петляющие под ногами корни.
Вперёд. Ещё пятнадцать метров. Впереди светлеет – кусты с каждым прыжком становятся всё более редкими, а потом обрываются сразу. Невдалеке справа слышна стрельба – ушедшие ребята отвлекают на себя огнём тех, кто ещё минуту назад размахивал автоматами и колотил себя в грудь перед воротами, собираясь с духом для атаки. Ещё быстрее. Рывок, вытягивающий сухожилия мышц ног в одну ноющую ноту. Канава. Грунтовая дорога, серая от пыли. Прямо посреди неё расцветает первый пулевой фонтанчик.
* * *За последний день Николай набегался так, что этого хватило бы на забитый эфиопскими марафонцами пьедестал почёта каких-нибудь Олимпийских игр. Когда «Гиви», не отводивший последнюю минуту глаз от своих часов, рванулся вперёд, за ним, как и договаривались, побежали все. Несясь через кусты лошадиными прыжками, Николай почему-то не отрываясь смотрел на плывущий в трёх метрах впереди автомат в руках москвича. Тот мчался рваным бегом, прыгая и шарахаясь в разные стороны, но автомат именно плыл, почти не меняя своего положения.
Сзади и с боков топотали и дышали, задыхаясь, буквально в шаге позади Шура с Ирой тащили за собой девчонку из Гусь-Хрустального – с такой скоростью и целеустремлённостью, что дистанция до развернувшихся в короткую цепь спецназовцев даже не менялась. Глаза у них были… Не дай бог такое увидеть… Игорь пёр как танк в двух метрах справа, даже не затрудняясь обегать отдельные кусты, а проламываясь прямо сквозь них. В руке у него был топор – прихватил откуда-то из дома. Увидеть всё это заняло секунду, и Николай снова наддал, раздирая воздух выставленным вперёд штыком, выписывающим восьмёрки на уровне его глаз.
Кто-то заорал, собственное глухое, не успевшее ещё охрипнуть дыхание прервалось, и кусты вдруг кончились. Не успев подумать вообще ничего, Николай перепрыгнул через кювет на дорогу и, сделав ещё несколько прыжков, остановился, непонимающе глядя на бегущих навстречу кричащих людей. До них было метров тридцать, и стреляли, кажется, почти все. Потом люди начали падать. Единственной оформленной мыслью, задержавшейся в мозгу студента, застывшего среди раздирающих воздух пуль на мгновение, достаточное для того, чтобы быть осознанной, было то, что он наконец-то окончательно сошёл с ума. Вокруг выло и грохотало выстрелами, спереди рвануло несколько гранат от подствольников. Так и не понимая происходящего, он посмотрел на спецназовцев, «Гиви» и радиста, вдруг оказавшихся сзади, с другой стороны от него, – но не разглядел почти ничего, кроме плюющихся огнём автоматных стволов в их руках.
Стволы ходили влево и вправо, размечая пространство пунктиром коротких, почти слитных очередей, и только тогда, странным и сюрреалистическим «проколом» осознав происходящее он начал поднимать свой собственный автомат. И тут же, опять каким-то рывком, всё вдруг кончилось. Это было настолько ненатурально, что мысль о собственном безумии показалась Николаю даже какой-то успокаивающей. Только что, когда он стоял, как дурак, оцепенев, посреди дороги, на них набегало человек двадцать, – и буквально через одну или две секунды – никого, кроме десятка неподвижных тел. Открыв рот, Николай снова обернулся к «москвичам». Те стояли точно так же застыв, как и он сам, напряжённо вглядываясь в пространство за его спиной. Сзади Николаю отвесили мощнейший, с оттягом, пинок – и только это, что называется "наконец-то" включило его в происходящее.
Все снова куда-то бежали, сзади кто-то выл и орал, но теперь по сторонам мелькали не кусты, а заборы. Только уже на бегу, выталкивая себя ногами вперёд, бывший бригадир «Спарты», казавшейся сейчас далёкой и ненастоящей картинкой из прошлого начал понимать произошедшее. Он даже не успел передвинуть предохранитель. Бегать с оружием на боевом взводе можно только если оно поставлено на предохранитель, тем более бегать так, как сейчас – но растеряться до такой степени было страшно. Среди мешанины чувств, плещущихся в голове, пронизываемых ярчайшими картинами проносящихся мимо деталей, и в первую очередь – мотающейся в разные стороны дорогой, чего только не было, но стыда так и не появилось. То ли потому, что произошедшее было настолько ирреально, что не дошло, на самом деле, до сознания полностью, то ли от переполнения другими ощущениями. Секунды – и десяток не шевелящихся тел. Невероятно. За прошедшую ночь весь навеянный стандартными стереотипами пиетет к «тому самому, настоящему» спецназу куда-то выветрился из мозгов бывшего недавно впечатлительным гуманитарием Николая под тяжестью бега и груза. Но после произошедшего он ощутил в себе способность поверить во что угодно, в любой газетный бред. Эти бойцы действительно были настоящими.
– Вправо! – сорванным, сиплым голосом скомандовал «Гиви», и они все синхронно повернули за командиром, почти не растянувшись, как стая. Николай, зная, каких сил стоит сказанное на бегу слово, ощутил тёплый толчок в сердце – будто кто-то погладил рукой.
За прыгающим забором мелькнуло чьё-то перекошенное лицо, бегущий почти рядом снайпер, не останавливаясь ни на секунду, проводил его плавным движением ствола, и лицо исчезло, будто провалилось за штакетник. Быстрее. Ещё быстрее. Сзади послышался стон, через секунду Николай нашёл в себе силы обернуться, коротким разворотом ноющей уже до крика шеи послав взгляд влево, к ядру бегущей группы. Ирочку рвало на ходу, она мотала головой и от этого брызги летели во все стороны, но на лице у девушки было такое выражение, что стало ясно – бежать она не прекратит даже если её начнёт и диареить. Сложно было представить раньше, что фигуристая и умная хохотушка способна мчаться столько времени сквозь стрельбу и смерть, не снижая темпа бега и не пытаясь даже выпустить руку тащимой за собой девчонки-рабыни, чтобы вытереть потёки рвоты с подбородка. Страха в её глазах не было ни на грош. Можно позавидовать.
Село́ уже почти кончилось, ровные ряды разнотипных заборов как-то разом ухнули за спины, и хотя дома вокруг стояли достаточно плотно, но это была уже окраина.
– Сюда! – опять скомандовал командир «москвичей», бегущий на острие толпы, как-то самопроизвольно построившейся в подобие ромба. Помнивший расположение домов Николай чуть не взвыл, потому что это было неправильным – здесь, в лабиринте мелких проулков легко можно было застрять. Но навстречу им из пространства между двумя одноэтажными домами выскочили сразу две пригнувшиеся фигуры с сером. Как ни прыгало всё перед глазами, но в этот раз Николай среагировал мгновенно, кувыркнувшись вправо и освобождая директрису стрельбы бегущим за ним и направляя свой собственный ствол в сторону затормозивших силуэтов. То, что сквозь шум в ушах к нему пробился дикий вопль в несколько голосов: «Свои!», и более того, то, что он успел дойти до отупевшего сознания, было очень и очень большим везением – лишние полсекунды, из-за которых он не успел открыть огонь, были потрачены на ещё одно движение – дотронуться до предохранителя. Испугаться того, что чуть было не произошло, Николай просто не успел, да и не смог по-настоящему. Поднявшись на ноги, и даже не взглянув на запульсировавшие под тканью набухающими ссадинами колени, он снова побежал вперёд, за развернувшимися в короткий двойной фронт спецназовцами, старясь растянутым рывком занять своё отвоёванное место в строю.
